Затем он еще раз повернул направо на почти совсем заросшую проселочную дорогу. Это, наверное, то, что нужно. Он приглушил свет, надеясь, что колея окажется достаточно широкой для «воксхолла».

— Сейчас приедем, Анита.

Голос у него был уверенный и спокойный, и чувство радостного ожидания снова охватило Аниту. Она и представить себе не могла, что встреча с отцом будет обставлена таким образом, но значит, им так суждено — увидеться в этой глухомани, где участники большой политической игры проводят свои тайные совещания.

Машина медленно продвигалась через подлесок, и нижние ветки царапали боковые стекла. Потом в свете фар показалась каменная стенка, поросшая мхом и травой. Фрэнк узнал место, где в ней был проем и где висел почтовый ящик. Дальше ехать не стоит. Вдруг возле дома припаркованы другие машины. Вдруг Билл не один. Он остановился, решая, где оставить «воксхолл».

— К самому дому мы не поедем. В нашем деле следует сохранять осторожность.

Анита кивнула. Как бы страшно ни звучали его слова сами по себе, объяснение молодого человека ее успокоило.

— Выйди и посмотри, есть ли где место среди деревьев.

— Среди деревьев?

— Место, где можно поставить машину.

Анита повиновалась. В темноте она огляделась. Кажется, с левой стороны в зарослях прогалина.

— Там, — сказала она и показала рукой.

Фрэнк подал метра на три вперед и осторожно повернул. Он аккуратно вписался в прогалину, завел машину полностью в заросли, выключил мотор и дальний свет. В темноте «воксхолл» теперь не так-то просто увидеть со стороны дороги. Он расстегнул молнию, положил ключи во внутренний карман куртки, взял с заднего сидения сумку и подошел к Аните.

— Ты ведь ее с собой возьмешь?

— Спасибо, — она взяла свою сумку. Даже не подумав, что настоящий джентльмен наверняка предложил бы ей помочь.

Фрэнк же решил именно в этой сумке и унести денежки. Черный атташе-кейс для этой цели не слишком годится: чересчур привлекает внимание.

Анита шла, не отставая от Фрэнка ни на шаг, и скорее угадала, чем увидела проем в стенке. Потом она разглядела очертания усадьбы среди деревьев. Когда Фрэнк остановился и слегка отошел в сторону, она увидела, что в двух окнах горит желтоватый свет. Все страхи исчезли, осталось только предвкушение скорой встречи. Дом оказался таким, каким описывал его в письме отец.

— Рэттлбоун коттедж, — прошептал Фрэнк. — Подожди здесь минутку. Нам нельзя мешать, если у него гости.

Фрэнк один подошел к дому и приблизился лицом к окну. Свет исходил от лампы, висевшей на потолке под черными балками перекрытия, и двух бра по обе стороны от камина. Поэта не было видно. Фрэнк перешел к другому окну. Там! Хозяин дома стоял спиной к окошку и наливал в стакан виски. Когда он полуобернулся, чтобы поставить бутылку на кухонный столик, Фрэнк на мгновение впервые увидел его лицо. И хотя тот был без очков, он сразу понял, что это Питер Кокрейн, чью фотографию он видел на удостоверении личности. На карточке, которую ему показала молоденькая шведская шлюшка, Питер был без бороды и без очков. И тем не менее это явно один и тот же человек. Ну и ловкач же этот иностранец из секретной службы. Интересно, он на МИ-5 работает или противникам Англии помогает? Впрочем, Фрэнку это абсолютно до лампочки. Поэт наверняка прилично растеряется, когда узнает, что к нему нежданно-негаданно приехала из Швеции дочь, и вот этой-то растерянностью и следует воспользоваться.

В противном случае придется ждать ночи, когда поэт уснет. Ну, а если к нему заявятся полицейские с сообщением, что его здешняя пассия утонула в реке? Нет, лучше уладить дело до их приезда.

Фрэнк вернулся к Аните.

— Он дома? — прошептала она.

— Да. И помни, что я твой знакомый. Мне тоже надо с ним кое о чем переговорить.

Вместе они подошли к двери, и Фрэнк уступил Аните возможность постучать. Послышались шаги, дверь открылась. Поэт успел надеть очки в металлической оправе. И теперь переводил неуверенный взгляд с Фрэнка на Аниту, которая оказалась слегка в тени.

— Папа, — прерывающимся от волнения голосом произнесла Анита. Слезы уже стояли у нее в глазах. — Папочка!

Внезапно Фрэнка охватил приступ дикой зависти.

Мортен Мартенс маялся жуткой головной болью. Начиная с обеда, она преследовала его весь этот долгий, жаркий день. Четыре вопроса вертелись у него в голове и не давали ему покоя.

Что случилось с несчастной Мэрион?

Почему его угораздило влюбиться в женщину с таким страшным, как у Мэрион, прошлым?

Кто забрался к нему в спальню, не тот ли тип, что грозился отомстить ей?

Что же ему теперь делать — оставаться здесь или скрыться?

Если дела обстоят так, как рассказывал старший инспектор Фитцпатрик, и Фрэнка Коутса выпустили из тюрьмы, то можно предположить, что он каким-нибудь зверским способом расправился с Мэрион. В таком случае Мортену следовало бы ретироваться и найти другое место, где бы он смог поселиться под новым именем. Ведь когда они найдут тело, им понадобится опознать труп, и Уильяму Смиту придется выступить в роли свидетеля. А кто такой сам этот Смит, могут задаться они вопросом. Не проверить ли нам его документы?

Правда, с таким успехом можно предположить, что Мэрион жива, и значит, никакого официального расследования не требуется. Так зачем же тогда ему покидать Рэттлбоун коттедж? Все зависит от развития событий. И хуже всего то, что ему совершенно неизвестен их ход. Дважды он отправлялся на поиски Мэрион, сперва вместе с Бентли, а потом в компании с Трэшем и его псом. Ничего примечательного в том, что друживший с Мэрион поэт участвует в ее поисках, никто, конечно, усмотреть не мог. И все же Мортен боялся, что некто воспользуется его отсутствием, проникнет в усадьбу и украдет кейс с деньгами. И если это произойдет, почва будет выбита у него из-под ног.

Он сам предложил полицейскому, что останется дома и осмотрит местность вокруг него, на случай, если Мэрион все-таки окажется где-нибудь поблизости и будет нуждаться в помощи. Фитцпатрик согласился с его доводами. Одним человеком в группе поиска больше, одним меньше, это особого значения не имеет. И хотя они уже обследовали местность вокруг Рэттлбоун коттедж, нельзя исключить и той возможности, что мисс Сиджвик вернется в усадьбу: ведь никому неизвестна истинная причина ее исчезновения.

Вернувшись домой после безуспешных поисков в компании с владельцем мясной лавки и его собакой, Мортен решил перепрятать деньги. Мало убедить себя в том, что об их существовании не знает ни одна живая душа. Хранить их в шкафу вовсе небезопасно, да и кейс вызывает подозрения. Поразмыслив, Мортен принял решение переложить деньги в потертый футляр от пишущей машинки. Он был достаточно велик и прочен. На нем, правда, не доставало молнии, но зато кому взбредет в голову, что в таком вот коробе хранится двести тысяч фунтов? Он сложил все пачки в футляр и осторожно поставил его под стол рядом с машинкой. А потом набросал сверху газет, чтобы создать впечатление, будто незадачливый поэт отправлял туда забракованные им самим плоды своего литературного вдохновения.

Позднее он упаковал самые необходимые вещи в большой дорожный чемодан, подготовив возможность в случае необходимости быстро взять ноги в руки. И снова вспомнил, насколько скромны находящиеся в его распоряжении средства передвижения: старый велосипед да неповоротливая садовая тачка. У жителей деревни и близлежащих усадеб имелись, конечно, автомобили, однако даже такой гениальный мошенник, как Мортен Мартенс, не представлял себе, каким образом можно завести машину, не имея ключа зажигания.

Мортен снова подумал о Мэрион, когда вышел на кухню налить себе виски. За окнами уже совсем стемнело, и он попытался прогнать безжалостную мысль, что тело его единственной и любимой подруги, зверски изнасилованной и обезображенной, лежит сейчас без всяких признаков жизни в какой-нибудь придорожной канаве. Голова у него раскалывалась точно по ней лупили кувалдой, и он залпом опустошил стакан. Поставил бутылку на кухонный стол, Мортен начал набивать трубку, чувствуя, что боль в голове ничуть не утихает. Он осознал, что Мортен Мартенс оказался в таком положении, какого никак не мог себе вообразить, когда, радостный и счастливый, сидел в самолете на пути к осуществлению мечты о достойной жизни. Вот черт!