– Мими – обезьяна, ее не выпускают к зрителям, – пояснил я. – Она не исполняет номер, а гримирует Морелли.

Глаза Норы из миндалевидных стали круглыми:

– Мартышка? И ты с ней общаешься по скайпу?

– Понимаю ваше удивление, – вздохнул я, – вы знаете, что я не люблю пользоваться Интернетом. Но ради близкого друга пришлось поступиться принципами.

– Твоя макака умеет разговаривать? – подскочила Элеонора.

– Пока не научилась, но в скайпе есть функция обмена сообщениями, – пустился я в объяснения. – Мы смотрим друг на друга и пишем. Хотя я давно научился понимать Мими без слов. Но вы же меня позвали не для того, чтобы выяснить, какие отношения связывают нас с Мими?

Нора кашлянула:

– Нет. Я не подозревала, что ты скорешился с обезьяной. Ты случайно не взял себе в камердинеры медведя?

Я засмеялся:

– У Тихона непростой характер, у него нет ума и шарма Мими. Тиша вместе с Костей сейчас работает где-то в Сибири. Думаю, им там лучше, бурые медведи плохо переносят жару.

– Боже, спаси мой разум, медведь-таки тоже есть в его жизни… – пробормотала Нора. – И кто из них топтыгин? Константин?

– Нет, Тихон, – поправил я.

– Похоже, он пока не освоил скайп, – хихикнула бизнесвумен.

Я кивнул:

– Да, Тиша не из самых сообразительных.

Элеонора встала, скрестила руки на груди и произнесла целую речь:

– Ваня! Давай забудем про цирк и про твоих новых, немного странных приятелей. Я знаю, что ты работаешь редактором в захудалой газетенке «Мир глазами человека», правишь чужие статейки, получаешь три копейки. Слава богу, Николетта, твоя маменька, гостит сейчас в Америке у Коки. Зять последней переехал жить в США и прихватил с собой тещу. А вот крокодила Борю ему пришлось оставить – штатники не дали животному визу. Кока очень расстроилась, Борис ей нравился.

Я мысленно пожалел мужика – лучше бы консульская служба поступила наоборот: впустила в Нью-Йорк рептилию и оставила за бортом Коку.

– Интересно, как бы ты выкручивался, останься твоя маман в Москве? – продолжала Нора. – Твоего нынешнего заработка не хватит даже на триста граммов экологически чистого творога из Швеции, который обожает Николетта.

Я молча слушал бывшую хозяйку.

– Короче, тебе приходится унижаться в низкосортном издании, пресмыкаться перед владельцем ничтожного листка за медяки. Может, вернешься ко мне?

– Спасибо за предложение, но нет, – твердо ответил я.

Элеонора сгорбилась:

– Ваня, помоги, мне одной никак не справиться. Я ведь не предлагаю тебе вновь идти на оклад. Но, скажу откровенно, вместо тебя я так никого и не нашла. Иван, ты незаменим! Я слабая женщина, не способна без друга ворочать делами, страдаю депрессией, мигренью, да еще нога каждый день болит. Короче, измучилась я.

Элеонора достала из ящика стола батистовый носовой платок и принялась нервно мять его.

– Ванечка, не бросай старуху-инвалида!

Меня цапнула за сердце жалость:

– Ну что вы, Нора, как вы могли подумать, что я отвернусь от вас? Только свистните – и прибегу.

– Так уже свищу! – воскликнула она. – И в данном случае думаю скорее о тебе, чем о себе. Как только Людмила Оконцева объяснила мне суть вопроса, я, старая опытная кошка, мгновенно просекла ситуацию и одним прыжком поймала жирную мясистую мышь. Ну согласись, Ваня, лучше ведь пресмыкаться и унижаться за солидную сумму, чем за гроши. А еще лучше… В общем, я ей сразу заявила: «Уважаемая Людмила, не надо нам, известным детективам, ваших денег. Не возьмем с Иваном Павловичем ни гонорара, ни большой суммы на расходы, которые всегда возникают во время расследования. В качестве оплаты хотим квартиру площадью метров сто пятьдесят с хорошим ремонтом, причем неподалеку от того места, где живу я. У вас, владелицы успешного риелторского бизнеса, не возникнет проблем при подборе жилплощади.

Нора ткнула пальцем в окно и вопросила:

– Что ты там видишь?

– Шестиэтажное здание, – покорно ответил я. – Пару лет назад в нем были густонаселенные коммуналки, а потом кто-то их расселил и начал ремонт.

– Переоборудование особняка затеяла фирма, которой владеет Людмила, – тоном фокусника, достающего из шляпы кролика, объявила Нора. – Сейчас квартиры выставлены на продажу. Глянь, вон там, на последнем этаже, ряд окон – это твое жилье, Ваня.

Я оторопел:

– Вы шутите?

– Ноябрь на дворе, день дураков уже прошел, а до следующего еще далеко, – хмыкнула Нора. – Нет, я говорю правду. В апартаментах спальня, кабинет, гостиная, объединенная с кухней, два холла, где ты можешь оборудовать библиотеку, и еще пара санузлов, гардеробная, кладовая…

Я моргал в такт словам Элеоноры, та же продолжала вещать, как змей-искуситель:

– Бонусом идет садик на крыше, куда из квартиры есть выход, можно поставить там кресла, столик, диван. Ваня, ты больше не будешь скитаться по чужим углам, наконец-то совьешь свое гнездо. Ах, да, плюс к этому машино-место в подземном паркинге. Нравится? Если разрешишь, я буду иногда летом заглядывать к тебе в гости, у меня-то нет возможности посидеть на свежем воздухе.

Я откашлялся:

– Судя по вашему рассказу, квартира прекрасная. Но вы в курсе, сколько она стоит?

– Конечно, – заверила Нора. – Взамен нам всего-навсего потребуется найти того, кто убил Семена Кирилловича Винивитинова-Бельского, и можешь вселяться.

– Простите, кого? – не понял я.

– Согласен! – возликовала Элеонора. – Ваня, ты умница, принял правильное решение! Мы опять работаем вместе! Боже, как мне надоели идиоты, которые пытались заменить тебя… Слава тебе господи, Иван Павлович вернулся!

Я хотел возразить, что никогда не собирался возвращаться к работе частного сыщика, но неожиданно как-то само собой изо рта вылетело:

– Расскажите суть дела.

Элеонора села, прищурилась, на секунду став похожей на сытую, чрезвычайно довольную собой рысь, затем завела обстоятельное повествование.

…В начале двадцатых годов прошлого века, когда интеллигенция в массовом порядке пыталась уехать из советской России, в Москву совершенно неожиданно вернулся из Франции хорошо известный и почитаемый в Европе скульптор Алексей Винивитинов. Он искренне увлекся идеями марксизма и решил вместе с освобожденным пролетариатом строить коммунизм во всем мире. Алексей, талантливый, но бедный паренек, в конце девятнадцатого века уехал из России в Италию, получил там необходимое образование, перебрался в Париж, где вполне успешно ваял скульптуры и писал картины, которые расхваливали критики. К моменту принятия судьбоносного решения Винивитинов имел хорошие деньги и честно заработанное имя. Представляете, как отреагировала на его желание перебраться на родину эмигрантская пресса? Даровитого художника заклеймили позором, иначе как предателем западные репортеры его не называли. Но зарубежные газеты в СССР в открытой продаже не появлялись, а советские журналисты наперебой восхваляли художника. Тогдашнее руководство страны живо сообразило, какую пользу можно извлечь из приезда в Москву столь известного человека, и широко распростерло ему свои объятия. Скульптору подарили огромную усадьбу купца Бельского: двухэтажный дом с колоннами и участок размером в несколько гектаров.

Едва устроившись на новом месте, Винивитинов изготовил статую «Рабочий у мартена» и женился на юной Леночке, девушке из пролетарской семьи. С той поры жизнь его напоминает счастливую сказку. Репрессии тридцатых годов не коснулись ни Алексея, ни членов его семьи. А когда началась война, художник, будучи уже в солидном возрасте, при всей своей любви к советскому строю защищать отчизну с оружием в руках не отправился. Зато дал денег на танк, что моментально сделало Винивитинова героем.

Если говорить современным языком, то Алексея можно назвать гением пиара. Он всегда знал, как следует поступить, чтобы о нем заговорили, и как получить наибольшую выгоду от своих действий. Художник был патологически работоспособен, трудился с рассвета до заката, обычно брался за хорошо оплачиваемую работу, но подчас ваял скульптуры даром. Вот только бесплатный труд тоже приносил ему неплохие дивиденды. Например, Алексей изваял изумительную статую «Учительница и ребенок», потом подарил ее одной московской школе. Естественно, о щедром жесте написали журналисты, которым «случайно» рассказала о презенте директор учебного заведения. Через неделю к Винивитинову приехали представители одной из союзных республик и попросили сделать для их ПТУ композицию «Мастер с учеником». Профессионально-технических училищ в том регионе было много, украсить хотели каждое, и… Короче, лучше не называть сумму, полученную автором изваяний. Да-да, вы, скорее всего, не поверите, что в советской России были люди, зарабатывавшие подобные деньги.