Все это так, но если пророчество Сильвестра II действительно верно, то церковь сама может пасть, когда в руки одного из самых близких соратников папы попадет сребреник Иуды. Бенелли боялся, что не выдержит испытания.

На своей должности кардинал чувствовал себя очень уютно, надежно защищенный самим ее названием — глава святой палаты. Он самоуверенно полагал, что всевозможные искушения его никак не касаются — в самом деле, грехов плоти он счастливо избежал, не жаждал ни славы, ни богатства. Ну получал удовольствие от еды, выпивал за трапезой пару бокалов вина, но все равно обжорой не был.

Теперь же Бенелли понимал, что все это мелкие добродетели. Они не могут защитить от когтей темных сил, которые попытаются заставить его собственными руками разрушить то, чему он посвятил свою жизнь — святую церковь, потому что монета так или иначе попадет к нему в руки. В душе Бенелли уже в это уверовал и очень страдал.

«Пусть минует меня чаша сия».

Бенелли сознавал, что молитвы теперь не помогут. Из глубин зла извергнется такое, чему нет предела. И все это падет ему на голову.

В дверь постучали. Бенелли поднял усталые глаза на запыхавшегося молодого священника.

— Кардинал, вас хочет видеть святой отец. Его святейшество только закончили исповедь.

Бенелли вышел в коридор. Разве святой Павел[16] не был когда-то Савлом из Тарса Киликийского, стремящимся разрушить веру? Разве святой Петр, заложивший фундамент церкви, не отрекся трижды от Спасителя[17]? Неужели я, кардинал Бенелли, войду в историю как разрушитель основ церкви, которая строилась две тысячи лет?

В небольшой часовне у алтаря на коленях стоял наместник Христа на земле, глава церкви. Когда Бенелли приблизился, старик встал и повернулся к нему. Морщинистое лицо папы Иоанна XXV было совершенно бесстрастным. На нем нельзя было обнаружить ни малейшего намека на тревогу.

Понтифик опустился в стоявшее у алтаря кресло, посмотрел на Бенелли.

— Вы прочли исповедь папы Сильвестра II?

— Да, святой отец. Вынужден также сообщить вам скорбную весть. Скончался отец Дэвид из Сан-Франциско, о котором я докладывал. — Бенелли замолчал. — Святой отец, вы верите словам Сильвестра, что ни один смертный не сможет противостоять последним трем сребреникам Иуды?

— Боюсь, что это правда.

— Тогда кто же в силах противостоять злу?

— Не знаю, — ответил понтифик.

— Может быть, нам использовать сребреник Иуды, который принадлежал Сильвестру? Это единственная монета, не захороненная в усыпальнице святого Петра. В ней все еще может сохраняться сила. А что, если попробовать ее найти? Папа похоронен рядом с Латеранским собором…

— А если исповедь Сильвестра — фальсификация? А если он умирал, запутавшись в сетях зла? Не станет ли эта монета еще одним убийственным соблазном? И кто будет ее обладателем?

Бенелли покраснел.

— Святой отец, у меня и в мыслях не было, что это буду я.

Иоанн внимательно посмотрел на него.

— А у меня в мыслях было только то, что мы об этой монете ничего не знаем. Подозреваю, что ее тайна умерла вместе с Сильвестром.

— Что же тогда делать? — Папа надолго задумался.

— У церкви за ее длинную историю было много врагов. Если сравнивать врагов мирских и духовных, то духовные много опаснее. Сила этой монеты растет быстрее, чем я предполагал. Пока не поздно, зло нужно остановить.

Задняя дверь часовни отворилась. Вошли отец исповедник и Катерина из Бенедетто.

«Значит, папа возлагает эту миссию на нас троих, — подумал Бенелли. — Его исповедник, святая монахиня и я, толстый кардинал, в котором нет и следа героического. И что сможем мы сделать с ангелом тьмы, посланником того, кто ходил с Богом еще до создания мира?»

— Я хочу, чтобы вы рассказали им о пророчестве папы Сильвестра II, — тихо произнес понтифик.

Бенелли, кивнув, начал говорить. И по мере рассказа к нему вдруг пришло осознание того, почему понтифик выбрал именно их троих. Это было сделано не случайно. Сильвестр сказал, что церковь падет от руки того, кто ближе всех к папе. Бенелли предположил, что речь идет о нем. Он действительно был после святого отца самым влиятельным человеком в Ватикане, но, так сказать, по административной линии. Однако самым близким мог оказаться также тот, кто знал сокровенные тайны папы, — отец исповедник. Или та, что была ближе всего к нему духовно, — Катерина из Бенедетто. Выходит, любой из них с равным успехом может последовать по стопам Иуды.

Так-то оно так, но легче от этого Бенелли не стало.

Он рассказал также о сообщении, полученном из монастыря Сан-Франциско, — о семье преуспевающего психиатра Пола Стаффера, его жене Мэри и дочке Рейчел. Они видели монету.

— Можно ли как-нибудь нейтрализовать влияние монеты? — спросил понтифик монахиню.

— Я так не думаю, святой отец, — ответила она, выпрямившись.

— Ею владеет Пол Стаффер? — спросил Бенелли.

— Нет, — сказала Катерина. — Сребреник Иуды ему не принадлежит. Стаффер — всего лишь инструмент для того, чтобы способствовать приходу в мир истинного хозяина, сила которого безмерна.

— Почему именно этот человек?

— Не знаю, — ответила Катерина. — Но поскольку каждый из сребреников Иуды символизирует предательство, то скорее всего этот Пол кого-то предал.

— Что же будет с ним дальше?

— Злой дух уничтожит всех, кого он любил, а потом и его самого, после чего повернется к церкви. Он придет сюда, этот прожорливый зверь, и его сила будет бесконечна.

— Спасибо, Катерина, — сказал понтифик. Монахиня поцеловала кольцо. Затем покинула часовню.

— Мы должны сделать все возможное, чтобы защитить эту женщину и ребенка, — сказал Иоанн XXV. — Также нужно проверить реальность существования сребреника Иуды. — Он посмотрел на отца исповедника. — Я предполагаю эту ношу возложить на вас.

Священник молча подошел к папе за благословением, а затем удалился.

— А вас я прошу найти усыпальницу Сильвестра, — произнес понтифик, обращаясь к Бенелли. — Возможно, это наша единственная надежда. — Он вгляделся в алтарь. — И поторопитесь, пока не пришел ангел тьмы.

Пол ничего не знал ни о визите отца Дэвида в их дом, ни о его смерти. Тем более ему не было известно о встрече папы с ближайшими советниками — это Хелен от него утаила. Однако полностью подчинить его сознание ей не удалось: у Пола по-прежнему была свобода выбора, и его нужно было уговорить, чтобы он ею поступился. Даже Хелен не могла изменить то, что было заложено в нем изначально.

Теперь у Пола не было сомнений, что монета обладает магическими свойствами. Она способна аккумулировать некую чудодейственную энергию, поступающую от какого-то источника извне. Как бы ни был он увлечен происходящим, все равно сидящий внутри его ученый требовал объяснений.

«Зачем я нужен этой женщине?» — спрашивал он себя снова и снова.

Вся эта болтовня о силах добра и зла его не убедила. Пока он считал, что может соскочить с этой космической карусели в любой момент, если потребуется.

После того как Хелен исчезла, чтобы заняться отцом Дэвидом, Пол побыл у Сьюзенн до шести, а потом направился в библиотеку — прояснить кое-что, о чем Хелен вряд ли станет с ним говорить.

— У нас не так уж много книг по оккультизму, сэр. Но я посмотрю. — Молодая библиотекарша с любопытством разглядывала Пола, не понимая, зачем известному профессору кафедры криминальной психиатрии потребовалось влезать в такие дебри. Библиотека университета Сан-Франциско была хорошо укомплектована, но вопросы черной магии и одержимости демонами в учебные планы не входили.