— Приехали, — сказал Пол. — Пожалуйста, прикрепите идентификационные карты, а все вещи оставьте в салоне. — Автобус затормозил перед массивными стальными воротами. Из будки вышли двое вооруженных охранников. Плотно сложенные, бесстрастные, насупленные. — Выходите.

Студенты вышли. Автобус сдал назад метров на двадцать. Пол повел всех к боковой двери. Они прошли по узкому, огороженному колючей проволокой проходу в небольшое помещение. К нему подошел надзиратель.

— Доброе утро, профессор. Что, привезли молодняк?

— Да, первое посещение.

Они прошли через металлодетектор, — такой, как в аэропортах, — выложив на пластиковые подносы ключи, ручки, монеты, кольца и заколки для волос.

— Проходите во второй сектор.

Еще один огороженный колючей проволокой проход, и еще одна проверка. Здесь охранники — мужчины и женщины — обыскали студентов с помощью ручных детекторов.

У Донны Джексон детектор загудел. Она покраснела.

— На вас есть какие-нибудь металлические предметы? — спросила охранница.

— Да, колечко в соске, — заикаясь проговорила Донна.

— Это все?

— Нет.

— Есть еще в интимных местах?

— Да.

— Где именно?

— Ну… там.

— Идите в ту комнату и снимите, — рявкнула охранница. Наблюдая за этим, Пол удовлетворенно кивнул. Ничего, пусть привыкают.

— Теперь следуйте в третий сектор.

Группа прошла по еще одному проходу во внутренний двор. Зрелище впечатляло. Двадцатипятиметровые стены с колючей проволокой наверху, через которую пропущен электрический ток, и сторожевые вышки. Отсюда можно было войти в четыре корпуса (блоки), помеченные крупными черными буквами от А до О.

Был в тюрьме еще блок Е, подземный, где содержались самые опасные преступники. Разумеется, Пол бывал там много раз, но без специального разрешения начальника тюрьмы вход посторонним был туда категорически запрещен.

— Следуйте за мной в блок D, — сказал охранник привычным повелительным тоном.

Студенты прошли гуськом по длинному коридору, один охранник шагал впереди, другой замыкал шествие. Еще ворота, двери с электронными замками, еще охранники. Конечно, сбежать отсюда невозможно.

— Здравствуйте, профессор. — К Полу подошла женщина в белом халате, пожала руку. Худая, жилистая, с усталым лицом. Седеющие волосы убраны в пучок, перевязанный лентой. Эмма Брек, пятидесятилетняя, незамужняя, уже свыше десяти лет главный психиатр тюрьмы. — Выставка только открылась. Вы наши первые гости. — Она окинула добрым взглядом группу — приятно было видеть свежие лица в этом обиталище зомби — и повела по коридору. — Выставка здесь, направо.

На цокольном этаже камер не было — только комнаты для общественных занятий. Доктор Брек ввела их в небольшой зал, который, если не считать решеток на окнах, мало чем отличался от школьного класса. Стены были увешаны картинами, в углу стоял стол с апельсиновым соком в пластиковых чашках и печеньем на подносах. Несколько заключенных в синих рубашках и джинсах стояли за мольбертами, негромко переговариваясь. Никаких монстров. Вполне нормальная обстановка.

На картинах тоже никакого насилия. Автопортреты, корабли на рейде, цветы.

Студенты начали постепенно расслабляться, заговаривать с заключенными.

— Давно вы рисуете? — поинтересовался у заключенной Дейв Раттингер.

— Только начала. И не очень хорошо получается. — Она улыбнулась ему.

Он улыбнулся в ответ.

Женщина принялась объяснять, почему ей нравятся яркие цвета и сцены на море. Дейв кивал. Она была старше, чем на фотографии, примерно лет сорок пять. Детоубийца. Зарезала двоих соседских детей, сначала мальчика постарше, потом девочку. Пришла с работы усталая, а они слишком громко играли, мешали отдыхать. Теперь вот эта женщина говорила с Дейвом о ранних работах Винсента Ван Гога, высказывала предположения, почему художник использовал темно-зеленые оттенки.

К Донне Джексон подошел молодой человек.

— Принести вам апельсинового сока?

На вид он был на пару лет старше ее — года двадцать три. Красивый, с детскими чертами лица.

Он внимательно рассматривал вначале ее лицо, затем перевел взгляд на промежность. Странно, но Донна не чувствовала смущения, скорее жалость. У него уже давно не было женщины и не будет до конца дней. При других обстоятельствах они, возможно, пошли бы куда-нибудь вместе, кто знает? Он был симпатичный.

— Спасибо.

Она смотрела ему вслед, когда он шел к столу за соком. Парень был насильник. Причем сначала душил своих жертв, а затем совокуплялся с ними. А на вид — воплощенная невинность. Что подвигло его к этому? О чем он сейчас думает?

Прошел час, и студенты полностью освоились, оживленно беседовали с заключенными, смеялись. Пока все было хорошо.

— Пол, я хочу, чтобы вы посмотрели одного пациента, — сказала Эмма Брек. — Его привезли вчера. Восемнадцать лет, психопат. Убил всю свою семью. Бейсбольной битой и ножом.

— Конечно, — отозвался Пол.

Они поднялись по металлической лестнице на третий этаж. А студенты уже вовсю разгулялись, забыв, где находятся. Некоторые даже пробовали рисовать.

— Хотите прогуляться? — спросила тоненькая девушка с усталым лицом и пустыми глазами.

Сьюзенн Делейни узнала Мэри Драйвер. Они были почти ровесницы. Мэри сидела за серию зверских убийств. Она завлекала мужчин, а ее безумный дружок (теперь уже мертвый) их убивал. В красной папке было сказано, что у девушки низкий коэффициент интеллекта и ею легко манипулировать. Но способности к живописи у Мэри были, что подтверждали ее натюрморты.

— Не возражаю.

Они вышли в коридор. Мэри показала ей другие помещения на цокольном этаже. Хорошо укомплектованную библиотеку, комнату для игр.

— Это для мужчин. Но у нас в блоке С такая же.

Они легко разговорились. Сьюзенн, как ни пыталась, не могла обнаружить на ее лице признаки злодейства.

— Вас кто-нибудь посещает?

— Нет.

Они поднялись на первый этаж. Из выставочной комнаты внизу доносился смех.

— Почему здесь так тихо?

— А когда приходят посетители, заключенным в камерах приказывают не шуметь.

— Вот как? — Сьюзенн посмотрела на тяжелые стальные двери.

— А какой оттенок вашей губной помады? — спросила Мэри.

Так трогательно! Ну разве может такое существо совершить какое-то преступление!

— Как же вы здесь живете? — вырвалось у Сьюзенн.

— Оказываю услуги, — ответила Мэри.

— Что за услуги?

— Просто услуги. — Мэри загадочно улыбнулась. — Все оказывают услуги, иначе не выживешь.

Они двинулись дальше, обсуждая макияж, без которого Мэри сильно скучала. Ее приговорили к пожизненному заключению.

— В этой камере сидит Шон Патрик, — сказала Мэри между делом.

Сьюзенн вздрогнула. Фамилия серийного убийцы вернула ее к действительности.

— Пойдемте назад.

— Сейчас, — сказала Мэри. — А вот здесь сидит Джером Стинсон, который убивал своих жертв топором.

Неожиданно Сьюзенн почувствовала, что ее начинает подташнивать. Внутренний голос настойчиво повторял, что пора возвращаться, иначе случится нечто ужасное. Она развернулась, но, видимо, недостаточно проворно. Мэри Драйвер вдруг загородила ей дорогу и резко прижала спиной к двери камеры. К своему ужасу, Сьюзенн увидела, что дверь открывается.

— А здесь сидит другой серийный убийца — Карл Крамер.

— Нет!

Но поздно. Мэри уже втолкнула ее внутрь камеры. «Все оказывают услуги, иначе не выживешь». А это была ее услуга. Мэри Драйвер побежала обратно по коридору, заливаясь хриплым восторженным смехом.

Сьюзенн моментально узнала лицо человека, сидящего на кровати. Через несколько секунд Крамер заключил ее в объятия.

По тюремному блоку пронесся пронзительный крик. Так визжит дикое животное, попавшее в капкан. Чистый страх. Пол вскочил на ноги.

— О Боже!

Через минуту сработала сигнализация, и массивная стальная перегородка отсекла от остальных помещений камеру Крамера. Другие перегородки исключили возможность для кого-либо покинуть блок D.