Крики удивления в стане феи сменились воплями радости и рукоплесканиями. И вся мощь самых сильных волшебниц теперь, вместо того, чтобы поддержать ставший ненужным барьер, была перенаправлена на завершение заклинания, над котором они трудились с самого начала боя. Вода Розового Озера закипела, и тысячи тысяч огромных воздушных розовых пузырей устремились в небо над Островом, над которым уже растянулась черная туча крылатых чудовищ. Пузыри заволокли все вокруг - так, что не было видно ничего, как в очень плотный туман. Твари, чуя отвратительный для них запах цветочного нектара, завыли и вслепую рвались кто куда, скидывая своих всадников, тараня и переворачивая летающие корабли. Но никакого магического барьера не было выстроено, совершенно непонятно было что делать. А в этот момент с вершины розового чертога ударила тройная молния и - исполинское облако розового тумана вспыхнуло, как стог сена. Подувший со всех сторон магический ветер нес языки пламени прямо к центру, испепеляя без следа попавших в розовые тенета флотилии. В это же время наездницы полетели вперед, разбрасывая на изуродованную поверхность острова семена, которые в ту же минуту всходили новыми цветочными полчищами, хищно накинувшимся на незваных пришельцев. И битва разгорелась с новой силой!
И лишь один исполинский черный дракон, паривший на отдалении, не принимал участия в схватке. В темном чреве бронированной кабины лежал на полу и задыхался от жгучего кашля его хозяин. На эбеново-черном столе стояла разбитая склянка с черным песком. Прислужники сняли со своего короля тяжелый панцирь и шлем, но ничего не помогало - красное от кашля лицо, выпученные глаза, кровавая пена на губах... Им ничего не оставалось, как дать приказ дракону покинуть поле битвы и вернуться на землю.
Ещё до самых сумерек поднебесное воинство добивало высадившихся тварей на островах и даже ночью нашлась работа. Пылавшие от розового огня небеса прекрасно освещали всё вокруг даже ночью. Из объятий пылающего тумана и от хищных пастей цветов сегодня не ушел никто. Ваша премудрость воистину благословенна во веки веков! Вы все-таки остановили этот ужасный ураган! - соскочив с серебристого крылатого коня, проговорила фея с каскадом пепельно-белых волос. Её когда-то жемчужно-белая туника была вся в грязных пятнах от пота и пепла, прожжена в нескольких местах, а лицо смертельно бледно, но глаза так и сияли от возбуждения боя и неожиданно свалившейся на голову победы. - Значит, операция по отступлению в Астрал отменяется! Да, дорогая, - слабо улыбнувшись одним уголком бледных от усталости и волнения губ, тихо сказала Вторая из Трех. - Отменяется... Но молодежь мы вернем чуть позже, когда наведем здесь порядок. Только вот остановили смерч не Мы. Признаюсь, его появление для Нас было полной неожиданностью. Мы недооценили познания и силу Ренегата... Как? - глаза Жемчужно-Белой удивленно расширились. Думаем, ответ на этот вопрос мы получим только когда Ренегат или его тело попадет к нам в руки. Но так или иначе здесь не обошлось без помощи Создателя, к которому Мы непрестанно взывали... - все три Премудрости благоговейно сложили руки на груди. Жемчужно-Белая на миг застыла, о чем-то задумавшись. Но только на миг. Её активной натуре было не привычно надолго оставлять кипучую деятельность. В таком случае, Ваша Премудрость, я отдам приказ о наступлении внизу. Как говорится, 'куй железо пока горячо'. Ты права. Настало время прекратить эту чудовищную войну и привести, наконец, Целестию к вожделенному миру и покою. Да пребудет с тобой Создатель, Которому все мы служим, - тихим от изнеможения голосом выдохнула Вторая и все три Премудрости смежили веки. Жемчужно-Белая знала, что Они умеют спать даже сидя, пережидая, когда пройдет характерная слабость, всегда наступающая после применения особо сильных заклинаний. Стараясь не мешать, она тихонько выскользнула из залы.
Уже через час из командного пункта донеслись телепатические сигналы и без малого сотня агентов 'ЖАЛА', возглавлявших в Нижней Целестии отряды сопротивления, отдала приказ наступать. Войска карликов и сторонников свергнутого Ренегатом законного короля покинули свои подземные и лесные укрытия и бросились устанавливать законную власть. Лишь только один из агентов не ответил на позывной, хотя никаких данных о её гибели 'наверху' не было. Впрочем, в общей суматохе об этом быстро забыли. На войне часто такое случается, что кто-то пропадает бесследно - на то она и война.
Когда черный дракон, наконец, добрался до столицы, над ней уже реял штандарт другого короля и с белокаменных башен в него полетели стрелы. Распугав стада городских коров, грозное чудовище удалилось восвояси, взяв курс на северо-запад. Там, во чреве Лысой Горы, полумертвого чернокнижника положили на походную кровать. Здесь ему предстояло медленно и мучительно умирать от страшного недуга, снедавшего его легкие, от которого не существовало снадобий, а его приспешникам бессильно наблюдать, как создававшаяся в течение стольких лет держава за считанные дни рассыпается в прах...
ЧАСТЬ I. БЕГЛЕЦЫ.
Глава 1. Ученик мага.
Белая, ослепительно белая земля, черное, иссиня-черное небо - насколько хватает глаз. Никакого разнообразия! Тусклый, невыносимо скучный пейзаж. И так - годами, многими годами, невероятно долгой, похожих друг на друга как две капли воды, вереницей лет...
Да, конечно, снег, укутавший толстым пушистым покрывалом бескрайнюю тундру, чем-то напоминающую грудь спящего исполина, красиво переливается при дневном свете алмазной россыпью мириадов искр. Да, полярное небо усыпано множеством ярко блистающих звезд, похожих на шляпки серебряных гвоздей, вбитых неизвестным мастером в иссиня-черный потолок. Да, во время полярных ночей на нем распускаются ледяные цветы северного сияния... Но за многие, многие годы то, что, без сомнения, привело бы в восторг случайного посетителя этой Создателем забытой страны, ему приелось до тошноты. Даже короткий летний период - всего месяц-полтора - когда эта унылая твердь ненадолго покрывается ковром из невысокой бледно-зеленой травы, а на ветвях карликовых берез появляются нежные клейкие листочки - только подчеркивает кричащую нищету этой земли. Не успеешь порадоваться ласковому солнышку, траве, теплому ветерку, как уже опять похолодание, опять заморозки, опять эта проклятая белая холодная гадость, называемая снегом, облепляет все вокруг...
Из груди юного охотника, в какую уже тысячу раз оглядывающего раскинувшийся перед его взором ландшафт, донесся сдавленный стон - стон боли и досады: 'Сколько можно?! В самом деле, ну, сколько можно смотреть на это проклятое белое безмолвие, на эту ледяную холодную черно-белую пустыню?!'
Правда, сам юноша жил не в ледяной пустыне. В десятке миль к югу располагался небольшой лесной массив, миль в десять в диаметре, хорошо защищенный от мертвящих северных ветров грядой достаточно высоких холмов. Он состоял из коренастых, мохнатых, чуть ниже среднего человеческого роста, карликовых елей, среди которых и была построена хижина юноши. И эти ели были для него едва ли не единственной отдушиной в этом ледяном аду. Он любил, возвращаясь с охоты, смотреть на их вечнозеленые пушистые лапы, почти физически ощущая то колоссальное наслаждение, которое получают его глаза после многочасового созерцания пресной черно-белой палитры полярной ночи, вдыхать казавшийся таким необыкновенно насыщенным после безвкусного морозного воздуха легкий аромат хвои, гладить обнаженными пальцами совсем не колючие, нежные, а, самое главное, живые, в отличие от мертвого снега, иголки...
Но и это приедалось ему время от времени. Ледяная пустыня да карликовые ели, ели да пустыня... Никакого разнообразия!
Казалось бы, человек, который вырос в этом суровом краю, не должен был бы тяготиться им. Казалось бы для него он должен стать чем-то родным, близким, подобно тому как саблезубые моржи или жирнобокие тюлени, обитающие здесь, и не мечтают о другой доле... Но нет! Хотя юноша, сколько помнил себя, видел всё время одно и то же - белое безмолвие да карликовые ели -, тем не менее, уже задолго до откровений Учителя в его сердце крепло убеждение, что это - не его родина, не его место, не его мир...
