— Что же, я с вами прощаюсь. Уже поздно, и Ноуэлл пора спать, — сказала она, высматривая дочь.
— Она захотела лимонада. Я пойду с тобой, посмотрю, как там Люсинда. Кармелита почти глухая и наверняка не расслышит Люсинду, если та заплачет, — встревожилась Ли, решив переставить колыбельку ребенка в свою комнату. Ей больше не хотелось оставаться, тем более что Нейл беседовал с какими-то важными людьми о последних новостях: капитуляции армии конфедератов под командованием генерала Уоти, освобождении военнопленных конфедератов, отмене блокады, назначении временных губернаторов в когда-то мятежные штаты и приговоре восьми заговорщикам, обвиненным в убийстве президента Линкольна. Четверым, в том числе женщине, предстояло отправиться на виселицу, остальных ждала тюрьма.
Алтее не пришлось долго искать дочь. Она сама подбежала к матери, радостная, улыбающаяся. Дядя уже успел отыскать ее и рассказать обо всем.
Все трое направились к дому, Ноуэлл болтала без умолку. Но, войдя в комнату Алтеи, они обнаружили что Кармелита безмятежно спит, как, впрочем, и Стьюард, а Люсинда надрывается от крика. Правда, девочка замолчала, стоило Ли взять ее на руки.
— Сейчас отнесу ее и вернусь за колыбелькой, — бросила она, удаляясь.
— Хорошо, дорогая, я помогу тебе, — кивнула Алтея, пытаясь разбудить громко храпевшую Кармелиту.
— Давай, мама, лучше я тебе помогу, — предложила Ноуэлл. Мать и дочь взялись за спинки кроватки, и едва успели протащить ее через дверь, как сильные руки подхватили колыбель.
Алтея на миг растерялась, но тут же улыбнулась, когда Нейл легко поднял слишком тяжелый для них груз.
— Ли отнесла Люсинду в вашу спальню и сейчас придет, чтобы забрать колыбель, — сказала она, зевая украдкой. — Пожелайте ей спокойной ночи за нас обеих, хорошо?
— Обязательно, — пообещал Нейл.
Ли целовала мягкие локоны Люсинды, когда дверь тихо открылась.
— Малышка спит, — сказала она, не поднимая головы. — Минутку, Алтея, я сейчас встану.
— Не стоит, — ответил Нейл, входя и тихо запирая за собой дверь.
Ли удивленно подняла брови, выискивая глазами Алтею.
— Алтея пожелала тебе спокойной ночи. Они с Ноуэлл тащили это по коридору, а я избавил их от непосильного бремени.
— Вот как, — выдавила Ли, отворачиваясь от нестерпимого блеска светлых глаз и осторожно укладывая ребенка в колыбель. Потом встала и нервно огляделась, прежде чем повернуться лицом к мужу. Снизу доносились звуки музыки. Снова играли вальс. — Я не собираюсь возвращаться на барбекю, — пробормотала она, поглядывая на дверь, словно желала сказать, что он волен идти куда хочет. Но Нейл не желал оставлять ее.
— Эта ночь не может кончиться просто так. Я должен хотя бы раз протанцевать со своей женой, тем более что появился такой повод для праздника.
— О да… спасибо… но мне действительно не хочется выходить. Я уже сняла туфли.
Ли показала на шелковые туфельки с длинными спутанными лентами. Нейл улыбнулся, неожиданно вспомнив другие туфельки с такими же лентами, в ее спальне в Треверс-Хилле в ночь свадьбы. Ночь, которую он никогда не забудет.
— Ничего страшного. Я готов танцевать прямо здесь.
И, не дожидаясь ответа, выступил вперед, обнял Ли и закружился по комнате, укорачивая шаги, потому что свободного места было не так уж много.
— Наш первый танец, — прошептал он. — Я так долго его ждал.
— Я тоже, — выдохнула Ли.
— Мне так и не удалось потанцевать с тобой в Виргинии. Ты была так прекрасна на балу Блайт. Честно говоря, я еще не видел женщины прекраснее и страстно хотел тебя, но ты была недосягаема, — хрипло пробормотал он, вспоминая, как терзался, зная, что она принадлежит другому. — Но сегодня ты поистине несравненна и принадлежишь мне. Мы муж и жена, Ли Брейдон.
Он медленно выговорил ее новое имя, словно наслаждаясь его звучанием, и нежно коснулся затылка под длинными локонами, ниспадавшими над толстыми косами, закрученными над ушами и скрепленными крошечными жемчужными заколками. Руки Нейла скользнули от ее талии по спине, и лиф платья сполз вниз. Потом застежки расстегнулись, края платья разошлись, и синий бархат с легким шуршанием упал на пол. Нейл, гортанно смеясь, закружил жену в вальсе.
— Ты мне всегда нравилась в нижних юбках, — объявил он, останавливаясь в центре комнаты и целуя мягкую внутреннюю поверхность ее рук. Ли слегка вздрогнула, когда он прижался губами к ее ладони и стал целовать каждый пальчик. Потом нижние юбки последовали за платьем в вихре кружев и лент, и Ли сразу стало легче дышать, когда муж расшнуровал ее корсет и жесткая конструкция из шелка и металлических планок легла поверх юбок. Несколько мгновений Нейл легонько сжимал ее ребра, словно пытаясь коснуться бешено бьющегося сердца, прежде чем взять в ладони грудь, скрытую за пеной кружев.
Но когда за корсетом последовали панталоны, Ли затаила дыхание, ощутив прикосновения к ее обнаженному бедру и впалому животу. Его пальцы томительной лаской прошлись по мягкой поросли волос между ногами и снова легли на грудь. Загрубевшие ладони слегка царапали нежную плоть. Свежий ветерок коснулся разгоряченной кожи, когда Нейл потянул за ленты сорочки, и Ли осталась совсем нагой, если не считать чулок.
Он долго вглядывался в ее лицо, затем притянул к себе и жадно впился губами в пересохший рот, раздвигая языком губы, разводя коленями бедра. Твердая налитая плоть требовательно искала входа. Коснувшись языком ее языка и не прерывая поцелуя, он снял с нее ожерелье и стал вынимать из волос заколки, пока длинные блестящие пряди не заструились волнами по плечам. Нейл подхватил ее на руки, прижал к груди, не отрывая взгляда от ее лица, и снова припал к губам. Потом положил на кровать, и сам принялся медленно раздеваться.
Ли, тяжело дыша, словно еще не успела снять тесный корсет, наблюдала за мужем. И снова безмолвно восхищалась его мускулистой грудью, широкими печами и тонкой талией. Его плоть уже успела восстать, и Ли ощутила прилив желания, когда Нейл шагнул к кровати и сел на край. Не успела она сказать что-то, как он легко снял с нее кружевные подвязки и стащил чулки. Жар его тела обжег ее, когда он лег рядом, обнял ее, сминая губы, стал осыпать долгими головокружительными поцелуями и поднял на себя. Его руки скользили по нежным изгибам ягодиц и бедер, проникая между их телами, касаясь ее. Он зарылся лицом в ее тугие груди и стал ласкать языком соски. Его губы спускались все ниже, оставляли огненный след, и Ли тихо ахнула, когда его пальцы погрузились в ее тепло, вызывая невероятные ощущения. Она с силой налегла на его руку, словно в забытьи, добиваясь более полного удовлетворения, которое могло бы заполнить ноющую пустоту внутри.
Нейл опустился ниже, держа руки на ее трепещущих бедрах, разводя ноги шире, и потрясенная Ли ощутила шершавость его щеки на внутренней поверхности бедер и прикосновение скользнувшего внутрь языка. Она вскочила бы, но он держал ее крепко, и, хотя она яростно извивалась, похожее на боль наслаждение пронизывало тело раз за разом, пока она едва не заплакала. Почти теряя сознание от блаженства, она вцепилась в его плечи, а потом в золотистые волосы, стараясь притянуть к себе как можно ближе.
Нейл поднялся над ней, встал на колени между раздвинутыми бедрами и задохнулся, когда ее пальцы робко погладили его живот, запутались в треугольной поросли волос и сомкнулись на твердокаменном отростке, вздрагивавшем и пульсировавшем в ее мягкой ладони.
Нейл со стоном вошел в нее, и она с готовностью приняла мужа, став с ним единым целым, двигаясь в унисон. Влажность и нежность ее лона окружали его, держа в сладостном плену. Нейл слегка приподнялся на руках и всмотрелся в ее лицо, желая видеть написанное на нем наслаждение, синеву глаз, полуприкрытых отяжелевшими от страсти веками, капельки пота на лбу. Она все глубже вбирала его в себя, так, что острота ощущения становилась почти непереносимой.
А для Ли он был богом, дарившим боль и экстаз, и она коснулась губами его губ, совсем не ожидая такого исступленного поцелуя, зажегшего в обоих пожар, с каждой секундой пылающий все яростнее. Мир закружился вокруг Ли, когда Нейл стал вонзаться все глубже, постепенно ускоряя ритм, и ей казалось, что еще миг — и она не выдержит. Несколько раз она билась в конвульсиях экстаза, пока наконец Нейл не излился в нее. И восторженно упоенное лицо жены только усиливало мучительное наслаждение, когда он сделал последний, могучий выпад и исторгся в лоно в надежде вместе с ней познать радость услышать детский смех в своем доме.
