Лис Хелен улыбнулась, счастливо блестя глазами. Он нашел ее красивой. А она так мучилась, что будет выглядеть чучелом в его глазах. Что ему не понравятся веснушки и медные волосы, что он забудет их дружбу и равнодушно пройдет мимо, не в силах любить женщину, которую посчитает непривлекательной.

— А будь я тем ничтожным созданием, о котором ты говоришь, питала бы к тебе такую благодарность за спасение от участи старой девы, что с неприличной поспешностью сказала бы «да».

— Наверное… то есть я не это хотел сказать, потому что полюбил тебя, еще не видя. Я никогда ни к одной женщине не испытывал ничего подобного. И никогда не мог говорить ни с одной женщиной, как с тобой. Да будь у тебя три глаза, все равно ты самая прекрасная на свете, но разве захочешь такого, как я… и…

— Чего ты так боишься, Гай Патрик Треверс? — перебила она. — Значит, если я не безобразна, то настолько пуста и никчемна, что соглашусь выйти замуж только за красивого богатого джентльмена? Низкого же ты мнения обо мне! Как мало знаешь меня! Я видела мужчин подобного типа в Чарлстоне. Красивых, богатых, но жестоких и бессердечных. Я никогда бы не вышла за такого человека. И попроси ты моей руки раньше, я отказала бы, потому что когда-то ты был именно таким. Сам это сказал. Но человек, каким ты стал сейчас, — именно тот, которого я люблю. И для меня будет огромной честью стать твоей женой.

Вот она и сказала то, что давно таила в душе. Гай не должен усомниться в ее чувствах к нему!

Привстав на носочки, она прижалась к его губам в застенчивом поцелуе. Пригнула к себе его голову, коснулась губами щек, глаза и, подняв черную повязку, — рубца на веке.

— Любимый мой…

Гай не мог пошевелиться. Она сказала «да»! И поцеловала его невидящий глаз!

Все еще не веря происходившему, он схватил девушку за руку и потащил в луч света, падавший из окна.

— Гай, пожалуйста, что ты делаешь?

Он запрокинул ее лицо, пристально взглянул в светло-серые глаза, казавшиеся чересчур большими на маленьком лице, и прочел в них нежность и любовь. Да, одну лишь любовь. Никакой жалости. Он слишком хорошо знал Лис Хелен. Она не обманула бы его. Она не из тех женщин, и именно поэтому он влюбился в нее, даже не видя ее прекрасного веснушчатого лица и ореола красно-золотых волос, так похожих на сегодняшний закат.

— Мое дражайшее сердце, — прошептал он, коснувшись кончиком пальца вздернутого носика.

Лис Хелен доверчиво смотрела на него, и он припал к ее губам, сначала легко, а потом, когда ее губы приоткрылись, более настойчиво, вспомнив древнее искусство обольщения. Пусть она всегда помнит их первый страстный поцелуй и никогда не пожалеет о том, что взяла в мужья калеку.

— Ты понимаешь, что это означает? — спросил он наконец, чуть отстранив ее.

— После всего, что было между нами, боюсь, тебе придется сделать предложение по всем правилам, — выдохнула она, изумленно глядя на него, ибо и предположить не смела, что поцелуй может быть таким волшебным!

— Только попробуй сказать «нет», — предупредил он, опираясь подбородком о ее макушку и с наслаждением вдыхая идущий от волос аромат. — Я намереваюсь вернуться в Виргинию, в Треверс-Хилл, и прошу тебя ехать со мной. А оттуда до Ройял-Риверз очень далеко. Ты будешь скучать по родным. И, зная все это, тем не менее хочешь выйти за меня? Ты поедешь со мной, Лис Хелен? Сначала нам придется нелегко, но там мой дом, и я хочу жить в Треверс-Хилле и растить там наших детей.

Лис Хелен положила голову ему на плечо и блаженно вздохнула.

— Только попробуй удержать меня, — в тон ему ответила она, думая о розарии его матери и поднимая лицо, чтобы скрепить их клятвы поцелуем.

— Восхитительно! — пробормотала Алтея, впиваясь зубами в теплую кукурузную тортилью, в которую заворачивалось жаренное на вертеле, политое пряными соусами мясо. Ли с некоторым удивлением смотрела на полную тарелку сестры. Алтея не из тех, кто любит острую еду!

Алтея осторожно ела, опасаясь закапать соусом нарядное платье из светло-янтарного шелка с розовыми цветами, отделанное блондами. Последний крик моды трехлетней давности! И последний наряд, сшитый ею в Ричмонде для блестящего, но так и не состоявшегося бала.

— Судя по картинкам во французском модном журнале, присланном Соланж подругой, кашемировые шали считаются провинциальными и смешными, — в притворном отчаянии заявила Алтея, натягивая на плечи мягкую розовую шаль. — Впрочем, журнал вышел год назад, а за это время моды снова сменились.

Ли оглядела свое платье из сапфирово-синего бархата. Джоли, как истинная волшебница, умудрилась извлечь отрез из тех сундуков, которые они привезли с собой. Ткань купили четыре года назад, чтобы сшить туалет для приданого Ли, но в последовавших событиях о ней совершенно позабыли. Узнав об ожидавшемся барбекю, на которое приглашена половина населения территории, Джоли пересмотрела гардероб хозяйки и трагически объявила, что той почти нечего носить, а потом вместе с Алтеей сшила Ли новый наряд по картинке из модного журнала Соланж. Нужно сказать, что даже Беатрис Амелии было бы не к чему придраться. Да и Ли считала, что он очень ей идет. Правда, вырез слишком велик, но Джоли пожала плечами и с ухмылкой заявила, что теперь она замужняя женщина и должна одеваться как таковая, если хочет привлечь внимание мужа.

Замужняя женщина?

Иногда Ли сильно в этом сомневалась. Интересно, знает ли Джоли, что Нейл каждую ночь проводит на кушетке?

Глядя на приподнятую корсетом грудь, Ли заподозрила, что Джоли совсем неспроста так низко опустила вырез.

Ли коснулась тройной нитки жемчуга, с которой свисал сапфир, окруженный бриллиантами, покоившийся над соблазнительным изгибом. Очередной подарок от Нейла. Как ей теперь быть?

Гордость и страсть боролись в Ли даже теперь, когда она оглядывала мужа, беседовавшего с гостями на другом конце двора. Он возвышался над всеми, кроме отца, стоявшего поблизости, в другой компании, слегка склонив голову, словно прислушиваясь к тому, что говорит сын. Если не считать косы, Нейл выглядел совершенно как все остальные джентльмены в вечерних костюмах.

— Странно, что Диоса еще не появилась во всем блеске, — заметила Алтея, пригубив фруктового пунша, чтобы погасить огонь во рту.

— О, дорогая, разве вы не слышали? — удивилась Камилла. — Ли, дорогая, не хочешь попробовать немного баранины? Такая нежная, а соус Лупе из чеснока и трав просто идеален!

Но Ли покачала головой, вспомнив найденного ягненка, которого спасла и на этот раз, не дав зажарить.

— Так о чем это я… Ах да, вы же ничего не слышали! Диоса и Луис Анхель уехали из Силвер-Спрингс несколько дней назад, прибыли в Санта-Фе и почти немедленно отправились в Мексику. Куда идет этот мир! Сплошная спешка и суета сует. Только вернулись из Мексики и опять помчались туда по поручению Альфонсо Джейкобса. А тот и наш дорогой Кортни Бойс тоже не сидят дома. Собирались куда-то в Техас. Впрочем, мне все равно куда, я слишком оскорблена! Подумать только, я была уверена, что они отложат все дела ради нашего маленького барбекю! Вряд ли Альфонсо посетил бы наш дом. Я хорошо отношусь почти ко всем, но его терпеть не могу! Грубый, властный, несговорчивый человек, всегда унижает людей, особенно бедную Мерседес, и, знаете, пытался повесить Нейла! Но не могу понять, почему нет Диосы. Она так рвалась приехать! Все твердила, что наденет роскошное платье из черных кружев с золотыми розетками. Такого фасона, как мистер Уорт сшил для императрицы Евгении.

В этот момент кто-то окликнул Камиллу, и она, оглянувшись, извинилась и упорхнула.

Ли услышала смех и обернулась. Свет играл в серьгах из того же сапфирового с бриллиантами гарнитура, рассыпавшего снопы искр. Чуть поодаль несколько девушек в красочных мексиканских костюмах гонялись за молодыми людьми. Настигнув кавалера, одна разбила над его головой яичную скорлупу, наполненную одеколоном. Тот, не сомневаясь, что это верный признак нежных чувств, закружил свою милую в контрдансе.