– Кевет часто захаживал к вам?

– Это не ваше дело, командир.

Триллит откинулся назад.

Дверь открылась, и в комнату вошла молодая женщина, моя соплеменница, одетая в такое же бежевое трико, как и встретивший нас слуга. В руках она держала большой поднос с тарелками, на которых лежали пышные зеленые и белые клецки. От еды поднимались серебристые струйки пара. Девица прошла мимо нас, игнорируя наше присутствие, и поставила поднос на длинный, высотой по пояс человека, стол, тянувшийся вдоль одной из стен. Она не поднимала глаз и все так же с потупленным взором вышла из комнаты.

Может быть, это была именно та женщина, которая, по свидетельству мистера Джиакометти, разговаривала с Джонсом?

– Хотите перекусить, командир?

Я отрицательно покачала головой, не испытывая никакого сожаления. Мой желудок не справился бы с завтраком.

– Мы пришли к вам по очень важному делу. Произошло убийство. По законам Земли, если обнаружится, что вы знали о готовящемся преступлении и ничего не сообщили властям, вас будут судить как соучастника. Надеюсь, вам это понятно?

– Скажите, командир, в чем вы меня подозреваете?

– Ни в чем, куваи. Мы просто хотим знать, говорил ли вам Кевет о своих планах на вечер. – Я помедлила, прежде чем решиться и сделать еще один шаг, который мне казался необходимым. – Вы помните события того вечера? Может быть, Кевет возвращался? Или кто-нибудь из ваших слуг заметил что-то необычное? Мы могли бы договориться о заключении своего рода взаимовыгодного соглашения.

– Договориться?

Шелестящий голос Триллита впервые за время допроса заметно дрогнул. Его звук был похож на шорох сухой травы, по которой проползла ядовитая змея.

Я откашлялась, пытаясь скрыть тревогу. Вич смотрел на меня с таким выражением лица, с которым он обычно взирал на неисправные файлы. В общении с кчерами нельзя использовать такие слова, как «сделка», «сговор» или «договор», если вы хотите сохранить собственность и не потерять средства к существованию.

– Я хотела сказать, что люди, которые помогают нам раскрывать преступления, могут рассчитывать на нашу поддержку в случае, если у них самих возникнут неприятности…

Триллит отклонился от меня и принял прежнюю позу. Я вспотела, несмотря на то что воздух в помещении был прохладный и сухой. Черт возьми, Вич, помоги же мне! Жаль, что здесь нет Квотермейна. Хотя, может быть, он не сказал бы мне ничего, кроме, пожалуй, какого-нибудь предостережения вроде: «Не бросайте им вызов. Они любят, когда им бросают вызов. Притворитесь, что вы – слабый игрок». Однако это трудно было выполнить.

Триллит вытянул передние ноги.

– Сожалею, командир, но сейчас не время и не место обсуждать этот вопрос.

Его фраза вовсе не предполагала, что в следующий раз он будет более сговорчивым.

Мердок не поручал мне расспрашивать кчера о Джонсе, и я вполне могла промолчать на этот счет, однако меня уже было не остановить.

– Нам еще необходимо поговорить о кчине.

Триллит замер на месте, как будто оцепенел. В этот момент он походил на статую огромного насекомого. Я затаила дыхание и увидела боковым зрением, что у стоявшего рядом со мной Вича опустились антенны.

– О кчине? – наконец промолвил Триллит. Его голос походил на плеск волны, набегающей на песчаный берег. – А при чем здесь кчин?

– Мы полагаем, что здесь, на станции, орудует кчин. Именно он убил Кевета.

Триллит резко выпрямился, встав во весь рост. Его туловище, опиравшееся на четыре многосуставчатые ноги, было двухметровой высоты. Как утверждают легенды, кчины еще выше. У Триллита было два толстых щупальца, которыми он так же ловко манипулировал, как и тонкими суставчатыми передними ногами. Кчинов называли «мечами» не без причины, и я начала догадываться, что дело было именно в этой паре передних ног.

– Никаких кчинов больше нет, – заявил Триллит.

– Однако факты свидетельствуют об обратном, – начала было я, но кчер начал надвигаться на нас, тесня к двери.

– Нет никаких кчинов! – Его голос сорвался на крик. – Уходите. Немедленно уходите.

– Мы еще вернемся.

Это было все, что я сумела сказать ему в ответ.

Я провела пальцем по безукоризненно чистой нижней горизонтальной поверхности блока управления, коробка которого была вмонтирована в стену у входа во внутренний двор.

Любое когда-либо изобретенное чистящее устройство невозможно запрограммировать так, чтобы оно не оставляло налета пыли на подобной поверхности. У Триллита, по всей видимости, имелись живые уборщики, и я даже могла предположить, к какому виду разумных существ они относились.

Мы с Вичем покинули дом кчера.

– Зачем Триллиту что-то утаивать от нас? – спросил Вич, глядя прямо перед собой. Он прищурил глаза, о чем-то сосредоточенно размышляя. – Наиболее вероятной причиной его скрытности может быть выгода, которую он надеется извлечь из информации, находящейся в его распоряжении.

Я не сразу ответила и заговорила только тогда, когда мы отошли на достаточное расстояние от жилого блока Триллита и оказались вне зоны действия его аудиодатчиков.

– Что происходит, Вич?

– Что вы имеете в виду?

– Я полагала, что вы будете оказывать поддержку мне, а вы заняли сторону кчера.

– Я никогда не занимаю ничью сторону. Я всегда действую в общественных интересах.

Мне захотелось ударить его.

– Не рассказывайте мне сказок о нейтралитете. Я вхожу в состав администрации, которой вы подотчетны, не забывайте этого. – Вич выдержал мой гневный взгляд с видимым спокойствием. Его лицо оставалось бесстрастным. – Триллит каким-то образом оказывает на вас давление? Убеждает вас, что вы с ним как представители «Четырех Миров» должны придерживаться общей линии?

– Я не получил от Триллита никакой информации, связанной с проблемами «Четырех Миров».

– Я имею в виду совсем другое.

Некоторое время мы шли молча. Политика. Она оказывает на нас влияние, даже когда мы находимся на расстоянии тысяч световых лет от дома, и вносит коррективы в наши действия даже в условиях блокады.

Опущенные антенны Вича и его жалкий вид заставили меня пожалеть о том, что я была слишком резка с ним. Хотя у меня не оставалось сомнений по поводу того, что его и кчера что-то связывает.

– Послушайте, – сказала я, когда мы подошли к карикару, – если Триллит оказывает на вас давление и существуют какие-то обстоятельства, о которых вы не хотите сообщать мне, мы все равно докопаемся до истины. Рано или поздно. Не думайте, что у вас нет выбора.

Он медленно склонил голову.

– Я запомню ваши слова.

– Вич, вы могли бы кое-что сделать для меня?

– Если это в моих силах.

– Не могли бы вы проверить последние отчеты и посмотреть, нет ли там каких-либо сведений о кчине. Может быть, кто-то что-то видел или слышал? Нас интересуют любые слухи. Вы ведь прекрасно знакомы с документацией Конфедерации.

Вич никак не отреагировал на лесть, однако сразу же согласился помочь мне.

– Извините, но я должен расстаться с вами, – сказал он.

– Разве вы не вернетесь вместе со мной в Пузырь? – удивилась я.

Лицо Вича оставалось все таким же непроницаемым.

– У меня назначена встреча.

Он ушел.

Встреча? С кем? Возможно, у меня начинается паранойя, но неприятное чувство, что ты находишься во враждебном окружении, может сделать человека очень подозрительным. Речь идет даже не об изоляции в пространстве – а об ощущении, что кчеры, мелоты и инвиди суетятся, предпринимают какие-то действия, а мы стоим в центре всей этой суеты и чувствуем себя совершенно бессильными. Я казалась себе маленькой, совсем крохотной по сравнению с представителями «Четырех Миров». Согласно законам Конфедерации, теоретически я как начальник станции могу наложить вето на любое административное решение, принятое Вичем. Беда в том, что я могу обнаружить эти принятые решения слишком поздно – когда они уже вступят в силу и отменят мои собственные.