Если повернуть от задней двери направо, пройти десять шагов, затем спуститься по каменным ступенькам, можно попасть во вторую секцию сада, которую, без всяких сомнений, стоит назвать лавандовым прямоугольником, размером три с половиной на четыре с половиной метра. На границе территории, рядом с лавандой стояло еще одно патио с маленьким столиком, стульями, каменным отсеком для барбекю и грилем. Ступеньки справа от двора вели к третьей четверти сада, главной достопримечательностью которой было потрясающее вишневое дерево с ароматными плодами и каменный стол, самое удобное место для отдыха после обеда. Слева, на шесть-семь ступенек ниже простиралась последняя часть сада, достаточно свободная. Справа рядом с лавром благородным росло оливковое дерево, слева у границы были посажены кусты малины (до первой недели декабря мы каждое утро ели спелую вкусную малину на завтрак).
Нортон часами исследовал каждый закоулок, каждую щель полюбившегося сада. Здесь не было злых пересмешников, которые напугали кота в Саг-Харборе, только парочка очень приятных черно-белых сорок. Думаю, мой друг смог оценить вкус французских мышей, с рождения питающихся камамбером и рокфором.
Мы обожали новый дом и с удовольствием его обживали, время от времени покупая стеганые одеяла, керамическую посуду. Городок, ставший нашим пристанищем, был особенным местом. Голт — волшебное место, милое, как все остальные населенные пункты региона. Город каким-то мистическим образом избежал нашествия туристов и сохранился практически в первозданном виде с населением примерно в одиннадцать сотен человек. В Голте есть старинный замок, который местные жители называют скрывшимся городом. Говорят, сооружение невозможно увидеть с дороги, оно прячется на вершине горы, как Бригадун.[15] До 1992 года в городе был только один ресторан, сейчас два, одна бакалея, сейчас несколько. Зато есть две мясные лавки. Не понимаю, как в городке с населением тысяча сто человек могут работать две мясные лавки. Такое можно увидеть только во Франции, принимая во внимание, что магазины находятся рядом, работают в одинаковые часы и закрыты в одни и те же дни недели.
Закончив с осмотром дома и сада, мы втроем прошлись по территории и изучили окрестности. Нортон плелся сзади, периодически исчезая в аллеях и погребах. Кот даже умудрился залезть в чужой гараж, который оказался маслодавильней со старинным прессом для производства оливкового масла.
Удовлетворенные хорошо проделанной работой, хотя, насколько хорошо она была проделана, судить было рано, мы вернулись в дом и занялись превращением его в собственное жилище. Сначала предстояло распаковать ранее отправленные коробки (вы все правильно поняли, мы не могли ограничиться тоннами вещей в чемоданах). К сожалению, приступить к разбору коробок было невозможно по причине отсутствия таковых.
Данное происшествие подводит читателя к мысли о необходимости перед переездом во Францию усвоить одно непреложное правило. Здесь нормы, законы и инструкции теряют всякий смысл. Приведу пример.
Я не пенсионер и не богач. Пока мы жили во Франции, я вынужден был продолжать зарабатывать деньги, чтобы обеспечить достойный образ жизни, к которому привык. Для работы в двадцатом веке мне требовался компьютер, факс и телефон с автоответчиком.
Здесь все и началось. Признаю, я допустил серьезный промах — отправил вещи первой необходимости почтой, вместо того чтобы взять с собой в самолет. Кстати, важно упомянуть, что в аэропорту Марселя не было ни одного таможенника на входе и выходе, никто не проверял чемоданы. Честность стала моей второй ошибкой. В бланке компании «Ю-пи-эс», как раз под строчкой, где посылку обещают доставить в течение двух дней, есть пустое место, на котором отправителю необходимо перечислить содержимое груза. Я, как добропорядочный ненормальный, подробно описал все, что отправлял: факс, портативный компьютер, автоответчик, три электрических трансформатора (по девять килограммов каждый и стоимостью по восемьдесят долларов, без них американец не представляет жизнь во Франции) и несколько свитеров, которыми я вместе с воздушно-пузырьковой упаковочной пленкой обернул всю технику для безопасной транспортировки. Сотрудники почтовой службы «Ю-пи-эс» оказались милыми людьми, быстро оформили необходимые документы и выставили счет, размер которого приятно удивил. Все вещи прибыли в Париж точно по расписанию. Мне позвонил с таможни некий месье Дюбуа. Мужчина не разговаривал по-английски, но старался опросить меня, как инспектор Клузо.[16] Я использовал смесь английского с французским акцентом, в надежде, что мой трюк сработает, пока не узнал, что ввоз коробок на территорию страны запрещен. Оказалось, французская государственная телекоммуникационная компания — монополист на рынке телефонов и факсов. Таким образом, ввоз данной техники под запретом. Навсегда и без исключений. Было понятно: никакое количество денег, просьб, чего-либо еще никогда не убедят таможню разрешить ввезти мою технику во Францию. Невозможно. Вопрос закрыт. Все, конец.
Я проверил информацию. Действительно, во Франции ввоз телефонов находится под законодательным запретом. Правительство навязывает всем оборудование исключительно местного производства. Но я не нашел постановлений, запрещающих ввоз компьютеров, которые не находились в собственности телекоммуникационной компании. Слава Богу! Хотя создавалось впечатление, что французам просто не нравится, когда в их страну привозят компьютеры. Они предпочитают, чтобы люди приобретали ЭВМ французского производства. Свитера смутили работников таможни, они решили их тоже задержать, опасаясь, что американский подданный решит открыть магазин трикотажных изделий.
Не буду вдаваться в неприятные подробности. Таможню, как и остальные органы во Франции, невозможно убедить ни при помощи взятки, ни при помощи логики. Могло помочь только терпение! Николя, мой парижский друг, пошел на личную встречу с месье Дюбуа. Он объяснил таможеннику, что я писатель и оборудование требуется для работы, а не для продажи. Однако решение не выдавать факс и телефон было окончательным и обжалованию не подлежало. Инспектор таможни попросил прислать факсом копию моего паспорта, письмо от французского издателя и копию обложки последней книги. Я объяснил, что рад бы, но мой факс у месье Дюбуа. Вот такие велись переговоры! Несмотря на явную логику доводов, таможенники стояли на своем. Я нашел факс в Мурсе и отправил необходимые документы. Процедура заняла шесть часов, быстрее было бы съездить на скоростном поезде в Париж и лично все доставить. Типично для Прованса (со временем и я привык к такой медлительности).
Дженис осталась дома и ушла копаться в саду. Мы с Нортоном отправились на поиски факса, но ни в книжном магазине, ни в кафе, ни в посудной лавке ничего подобного не было. Ближайший факс находился в Мурсе, городке с населением примерно семьсот человек. Пришлось ехать в Мурс. Подъехав к мэрии, увидели закрытую дверь и поняли: придется подождать до трех часов. Нет проблем. Мы поселились во Франции и должны привыкать к другому ритму и стилю жизни. Итак, я принял решение не падать духом, пойти в кафе, выпить вина, немного почитать, поиграть с котом и подождать. Однако Мурс настолько маленький городок, что здесь даже нет кафе. Поэтому мы с Нортоном вернулись в Апт и скоротали время за графином охлажденного розового вина. Два часа спустя мы вновь стояли перед закрытыми дверями мэрии. Администрация не работала в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Позже я понял, что произошло: у женщины, работавшей в мэрии, есть дочь, которая поссорилась с мужем. Не знаю причину драки и ссоры, все произошло, кажется, из-за говяжьего рагу, которое дочь приготовила или не приготовила на ужин. Дама пришла без пятнадцати четыре, извинившись, открыла дверь в городское управление. Своей манерой говорить, посвистывая, покашливая и кряхтя, она напомнила мне актрису Джо Ван Флит в фильме «Хладнокровный Люк». Быстро поднявшись по лестнице, перешагивая через две ступеньки, женщина отдышалась и приступила к работе.
