Герой Советского Союза генерал-майор авиации в отставке Баевский.

27 сентября 2000 года».

«Ивана Кожедуба, как старшего нашей группы, увезли на КП 14-й воздушной армии, командовал которой генерал-лейтенант И.П. Журавлев. Командующий лично поставил нам задачу — вести повсеместную и беспощадную борьбу с немецкими воздушными охотниками. Для начала он предложил Кожедубу ознакомиться с новым для нас районом боевых действий, предупредив при этом, что, возможно, сразу придется драться с воздушными "охотниками" врага. Так и вышло в действительности. "Охотники" повстречались нам уже в первый день полетов.

В одной группе с Кожедубом я на боевые задания не летал. У меня ведомым был Николай Савин, а когда мы вылетали не парой, а четверкой, то второй парой бывали Витя Александрюк и Саша Васько. Мы друг друга понимали, как говорится, с полуслова в любой воздушной обстановке. Кожедуб летал с ведомым Димой Титаренко. Однако по рассказам летчиков я имел представление о том, чем силен в воздухе Иван Кожедуб. Главное его оружие — внезапность и скорость атак. Это может восприниматься как прописная истина, но тут уж все дело в степени, в своего рода "микронах" измерения. Иван Кожедуб был мастером ошеломляющих, молниеносных атак. Редко кому из противников удавалось уйти от его меткого огня.

Я начал воевать с первых дней Великой Отечественной, сам много провел различных воздушных боев, немало сбил фашистских стервятников. Со многими опытнейшими летчиками доводилось летать вместе и наблюдать их действия. Уж на что в 32-м ГИАП отличные подобрались пилоты, но такого смелого и решительного бойца, как Иван Кожедуб, встречать не приходилось.

Был у нас в 32-м полку Володя Орехов. Он в полной мере обладал ценнейшим для летчика качеством — видеть в воздухе все. Бывало, летим группой и никто еще ничем не обеспокоен, небо кажется чистым, а Орехов уже передает всем по радио предупреждение: "Вижу 'мессеров'". Очень много значит — заметить противника раньше, чем он заметит тебя, это уже можно считать залогом победы.

Так вот, Кожедуб замечал врага в воздухе еще раньше, чем Орехов!

И еще многими качествами аса обладал прославленный летчик. Он был на редкость вынослив, умел выдерживать большие перегрузки. Девизом Кожедуба можно было назвать сплав таких составляющих: внезапность и стремительность атаки, самая допустимо близкая дистанция открытия огня, настойчивость. Из боя он редко выходил, не сбив один, а то и несколько самолетов противника.

Кожедуб носился в небе словно метеор, и далеко не каждый летчик мог быть у него ведомым. Чтобы не отстать от него при выполнении маневров, требовалось быть очень сильным летчиком, владеть высочайшим мастерством пилотирования.

"Где Кожедуб — там победа!" — справедливо утверждали его боевые товарищи.

Этот невысокий коренастый летчик, будучи дважды Героем Советского Союза, нимало не кичился своим высоким званием и заслугами. Человеком он был скромным, компанейским, с сослуживцами жил в дружбе, всех уважал, и его все уважали. Он был действительно замечательным человеком и всем своим поведением на земле и в воздухе являл собой пример для всех нас».

«Мне не довелось воевать рядом с Иваном Никитовичем Кожедубом. Но он, мой инструктор, всегда был со мной рядом.

Еще до начала войны он научил меня технике пилотирования, воздушному бою, меткой стрельбе. Во всех восемнадцати победах, одержанных мною над гитлеровскими летчиками, чувствовались его выучка, его страстная любовь к авиации».

Из беседы с Героем Советского Союза П.В. Брызгаловым в Ступине в сентябре 1997 года:

«Это был бесстрашный воздушный боец. Он мог, если что-то не так, выйти из поединка со слабым соперником, но никогда, если была хоть какая-нибудь возможность, не уходил от боя с сильным летчиком или с серьезной машиной.

Как некоторые мальчишки ходят драться там, где могут встретить суровый отпор и испытать себя, так искал противника Иван. Услыхав разговор, что где-то появились асы (по именам мы их не знали во время войны, да и знать не хотели), он с ходу заводился и готов был идти в интересный для него бой хоть среди ночи.

Несколько раз встречали сильные немецкие пары. На каждое наше движение они тут же отвечали своим. Атаковать их было очень сложно. Он долго потом помнил эти встречи, чесал в затылке, посмеивался.

Пилотировал он резко, атаку строил стремительно, при этом всегда по-новому — повторялся редко, стрелял всегда точно.

Добрым словом надо помянуть и его механика Иванова. И мне довелось поработать с ним. Этот парень работал не за страх, а за совесть. Такой скромняга, русачок. Машину он доводил — лучше не бывает. Ни разу подготовленный им самолет не подвел».

«Мне посчастливилось прикрывать в воздушных боях прославленного аса трижды Героя Советского Союза И.Н. Кожедуба, то есть быть его ведомым. Это было и почетно, и ответственно. И на сей раз мы вылетели в паре на свободную охоту на самолетах Ла-7 в район Кюстрина, где встретили тринадцать ФВ-190 с бомбами. Иван Никитович атакой снизу сзади, сбил первый "фоккер". Но тут вывалился из-за облаков ФВ-190 и пытался атаковать Кожедуба. Я пошел ему наперерез, открыл огонь, он загорелся и упал. При заходе Кожедуба на вторую атаку справа, ниже, шел "фокке-вульф", и, убедившись, что командиру ничто не угрожает, я атаковал противника сверху, сзади, и сбил второго, а командир уничтожил третьего "фоккера". Вдвоем вывели из строя пять самолетов. За этот бой генерал Берзарин, на глазах которого происходила схватка, объявил нам благодарность».

Из книги дважды Героя Советского Союза К.А. Евстигнеева «Крылатая гвардия»:

«Среди нас была еще одна группа сержантов, прибывшая осенью из Чугуевской авиационной школы пилотов. Я сразу обратил внимание на одного крепыша невысокого роста. С густыми, нависшими на светлые глаза бровями, парень этот больше молчал, прислушивался, а когда говорил, будто тяжелым колуном рубил поленья: речь его была отрывистой, твердой и весомой. Под кажущейся нерасторопностью угадывалась порывистость. Весь его невозмутимо-спокойный облик как бы говорил: я знаю, зачем сюда пришел, и своего добьюсь. Это был Иван Кожедуб, будущий прославленный ас, трижды Герой Советского Союза.

Программу переучивания на новый самолет Иван освоил успешно. Но вдруг, нежданно-негаданно, вынужденная посадка! Обстановка создалась драматическая: растеряйся пилот, допусти малейшую ошибку, и все — катастрофа…

А дело было так. После взлета, в момент перехода самолета в набор высоты, как только летчик поставил кран уборки и выпуска шасси в положение "шасси убрано", винт внезапно перешел на малые обороты. Скорость тут же упала, машина начала зависать. Чтобы не сорваться в штопор, Кожедуб перевел ее в пологое планирование. Это единственно грамотное решение — другое здесь невозможно — идти на вынужденную посадку и производить ее не на колеса, а на фюзеляж (как говорят пилоты, на брюхо). Но куда?.. Впереди — препятствия, сугробы снега. Высота и скорость минимальны — не поманеврируешь. А земля приближается.

Во избежание лобового удара о препятствия Иван делает небольшой кренчик, затем убирает его и производит посадку прямо перед собой — по линии взлета. Ла-5, скрежеща днищем фюзеляжа, прополз по снежной целине и через несколько десятков метров остановился. Когда машину поставили на колеса, она была почти без повреждений, если не принимать во внимание неизбежность вынужденных посадок — погнутые лопасти винта.