- Ублюдок, подонок, сволочь, - кричала, и слезы душили вновь. Как я позволила себя обмануть? Как так позволила с собой так поступить? Как он мог? Как? И зачем теперь ее жизнь? Зачем когда он не хочет быть со мной? И разве можно жизнь без него?

Три дня я никуда не выходила. Все эти дни не подходила к еде, не пила, просто рыдала, просто дышала своим прошлым. Мне никогда прежде не было так больно, как сейчас. Никогда я не испытывала такой жгучей боли, никогда до этого дня не хотелось покончить с собой. Раньше чтобы не происходило, я всегда сохраняла надежду. Теперь у меня не было ничего. Все что оставил боль и одиночество. Больше нет меня, есть только тень. Он убил во мне все, все прекрасное. Ничего больше нет, нет больше нас. Теперь есть я, и есть он. Мой мир рухнул, рухнул как карточный дом в один миг.

Фредди.

Бетти села у дивана с бокалом вина в ожидание меня. Когда я пришел, то уже стемнело на улице. Я не ожидал, что она вернется, что после того дня, она вообще придет сюда. Я увидел ее у дивана, голова лежала на нем, она казалась такой отчужденной, отрешенной от всего. Она пила вино, она вообще в последние месяцы пила много. Бетти показалась мне сломленной, я никогда не видел ее такой. За двадцать лет нашего знакомства я впервые увидел то, что скрывалось в ее глазах.

- Бетти, - позвал я, она повернула голову. Я ожидал брани, суровых слов от нее, но она просто молча, смотрела на меня. Я сел рядом с ней, - я…

- Ничего не говори, - она прижала палец к моим губам. Я коснулся пальцами изгибов ее щеки, приникая к ее губам. Я чувствовал, как она пытается преодолеть в себе испуг и страх. Мои губы призывали раскрыться для этого глубокого поцелуя, пальцы потянулись к ее платью, стягивая его через голову. Что-то перевернулось внутри меня. Вот же она женщина, ради которой я хотел дышать, и сейчас переполненный нежностью к ней, минутной слабостью к ее чарам, я хочу стереть из ее памяти то, что я натворил. Ее веки подрагивали от моих прикосновений. Я вновь ощутил ее обнаженную гладкую прохладную кожу на своей. Ее нежные руки цеплялись за меня. Я жадно целовал, доказывая ей, что она принадлежит только мне. Никто больше не может прикасаться к ней, наслаждаться этими прелестями, овладевать этим телом. Она моя перед лицом Бога, и будет только моей. До рассвета она принадлежала мне, я уснул с этой мыслью. Я проснулся, когда почувствовал, что ее рядом нет.

- Бетти, - я прошелся по всей квартире, но ее нигде не было. На стеклянном столике лежала записка.

Между нами все кончено. Это было наше прощание. Я ухожу от тебя навсегда. Мне нужно побыть со своими мыслями в Лондоне.

Бетти.

Она сделал все, чтобы я почувствовал себя еще большим виноватым пред ней. Бетти сделала так, что она бросила меня первой. Теперь я свободен, во всех смыслах этого слова. Черт возьми, она сама меня освободила, сама дала мне возможность делать, то, что я хочу. Так я стал жить с Беатрис. Так Бетти осталась одна в Лондоне.

Весна 1985.

Бетти.

- Бетти? – я подняла трубку, услышав знакомый голос, только очень взволнованный.

- М-Джейн, это ты? Не молчи, что с тобой?

- Почему ты не в Мюнхене?

- Я ушла от него, две недели назад, - ответила я - он изменил мне, и он… - договорить было сильнее меня, я не могла в этом признаться даже Мери-Джейн, - что с тобой?

- Я не знаю. Бетти я падаю. Сегодня я чуть не наглоталась таблеток, а сейчас я стою на холоде в одном платье, я даже не знаю, где я сейчас, - я зажмурилась, - кто та женщина? – но я не ответила на ее вопрос.

- Я приеду к тебе, - выпалила я. Она в такой же ситуации, что и я. Что там произошло в этом чертовом Нью-Йорке.

- Ей красотка, - услышала я, - не хочешь настоящих самцов? – они дико засмеялись.

- М-Джейн, - кричала я, что, черт возьми, случилось…

Через день Глория пошла, открывать кому-то дверь. Я тоже пошла в гостиную, чтобы встретить гостя. Передо мной стояла поникшая Мери-Джейн, я заметила ее белое лицо, поникшую голову, пустые зеленые глаза. Она стояла не подвижно, я прерывисто обняла ее, чувствуя, как мои слезы капают в ее рыжие волосы, как ее слезы стекают на мою шею. Что происходит с нами? Что твориться с нами Хомсами? Я не понимала это. Гарри постоянно ссориться с Холли из-за своей внебрачной дочери. Джозеф панически боится любви. Дженни влюблена в Роджера, но боится признаться себе в этом. Флора, наша младшая кузина, спивается от горя и несчастной любви, ведь уже четыре года она любит своего Ричарда, с которым ее вынудил расстаться отец. Но, а что случилось с нами, со мной и М-Джейн?

- Что с тобой? – вдруг спросила я.

- Он мне изменяет. Я ненавижу эту Бекки Хаммонд, она старше меня, но не лучше. Он во всем соглашался с ней, в позавчера пытался понукать мной, он унизил меня при всех. Бетти, я пришла домой я хотела покончить с собой, после того, что я сделала от него, после того, как я спасла его от смерти и самого себя, он так поступил со мной. Но он пришел во время, вместе с ней. Тогда я убежала, а потом позвонила тебе, но в Мюнхене была не ты…

- Беатрис, - прошипела я.

- Я набрала лондонский номер, а потом двое, я не знаю, что было… Утром я проснулась у Джейка, он помог мне свалить от туда, - я обняла ее, рассказывая все без утайки про себя, она обязана знать обо всем. - Я буду разводиться, не смогу так жить, хочу унизить его, отдать все ему, пусть думают, что он жмот.

***

Я стала жить в Лондоне, через неделю друзья Фредди поняли, что что-то произошло. Первым пришел Джо, и я рассказала ему почти все, кроме того ужасного вечера, который ускорил мой уход. Роджер же причитал, что я не стою и его мизинца. Он пытался меня утешать, я держалась, стараясь показаться сильной, но потом не выдержала его натиска и расплакалась. Так тянулось время. Так прошел месяц. Роджер, Джо и Брайан поддерживали, как могли, они старалась приглашать на званые ужины к себе. Иногда я вместе с ними появлялась на выставках и модных премьерах. Так они скрашивали мое одиночество, он знали, что я жду его, жду, когда позову ее, и заберет с собой. Они трое стали ее группой поддержкой. Друг познается в беде, это я знала хорошо. Рэй сразу понял, что, что-то произошло между нами, да и Элен догадывалась, как и Бэсс с Али. Дети обладают тонкой интуицией, дети видят, то, что не видят взрослые. Я не объясняла им ничего, считала, что это им не нужно. Через месяц случилась трагедия. Я проводила выходные с детьми, лепя пельмени. Нас это научила делать моя крестная мама. Адель кому-то открыла дверь, я вытерла руки об фартук, и прошла в гостиную. Я остолбенела, это была Беатрис Ротс собственной персоной.

- Мне нужно с вами поговорить, - начала она.

- Нам не о чем с вами говорить, - процедила сквозь зубы я.

- Нет, есть о чем, и вы меня выслушаете, - Беатрис грозно посмотрела на меня.

- Не смейте мне указывать в собственном доме, - тихо прорычала я в ответ.

- Он не только ваш, - дразня, произнесла соперница.

- Это не ваше дело, - намекая, что Фредди здесь может ничего не принадлежать, если я захочу, - пройдемте в кабинет.

Беатрис осмотрелась, мой сын был копией Фредди, старшая дочка чем-то напоминала происхождение ее отца, младшая девочка взяла все самое лучшее от родителей, а вторая похожа на Фредди. Мы оказались в кабинете, я закрыла плотно дверь, чтобы никто не подслушивал. В камине тихо догорали поленья. На столе лежали груды бумаг. Я села в кожаное кресло, готовясь к обороне.

- Если вы насчет альбома, то передайте вашему отцу, что я не собираюсь работать в его студии с его людьми, - я подошла к окну, купаясь в февральском солнце.

- Я не об этом хочу с вами поговорить, - Беатрис состроила из себя саму добродетель.

- Я знаю о вас, - четко выговорила я, чувствуя спиной удивление Беатрис, - мисс Ротс, я знаю о вас и моем муже.