- Она больше не та, она теперь другая. Я боюсь этого, как и того, когда будет понятно, что все закончилось, она уйдет и сожжет все мосты. Когда я встретил ее, она была чистой девчонкой, и меня безумно влекло к ней. Когда я переспал с ней впервые, Бетти была зеленой девственницей.

- И что? – она удивлено захлопала ресницами.

- Ты – другая, ты – чистая, невинная, искренняя. Я хочу тебя, - Беатрис ощутила мою руки на своей талии. Мои губы скользнули по ее раскрытому рту, а язык устремился внутрь. Ей показалось, что мои ладони везде. Я даже не раздевал ее, только жарко покрывал ее лицо и шею поцелуями. Я рванул кофту вниз, обнажая ее грудь, она не носила бюстгальтер, что просто облегчило доступ к ее телу. Беатрис слабо застонала. Я прислонил ее к стене, овладеваю ею, испытывая смешанные чувства.

- Почему ты мне не сказала? – спросил я.

- Что не сказала?

- Что ты девственница, стенка не лучшее место для лишения невинности.

- Но, я думала, что я буду тебе не нужна, - я обнял ее.

- Еще, как нужна, малышка, - так я больше не называл Бетти, я давно забыл это слово.

- Я люблю тебя, - прошептала она.

- Тебе нельзя, нам нельзя. У меня она. Я не могу ответить тем же, - я отстранился от нее.

- Ну, почему?

- Мне надо все обдумать, - и я ушел в ночь.

Я шел по ночным улицам Мюнхена, у кого-то играла песня, просвещенная Бетти «Счастье – мое». Девять лет тому назад я написал ее, той девушке, которой не нужна была пышная жизнь, которая стремилась ко мне. Ради нее я ушел от Мэри, ради нее тогда я был готов на все, ради меня она была готова пойти против семьи. Я любил ее тогда, больше чем свою жизнь, она нужна была мне, как дыхание. Мы были молоды, амбициозны и влюблены друг в друга до безумия. Она мечтала родить сына, стать спутницей всей моей жизни. Я делал ее счастливой, дарил ей всего себя, а потом все оборвалось в один миг. Я никогда не был ангелом, я изменял ей с Алисой, хотя это вряд ли можно было назвать изменой, так было раз, два ничего не значившее для меня. Да, я спал с ее лучшей подругой, но тогда я был на изломе чувств, не переставая ее любить. А теперь? Люблю ли ее теперь? Скорее всего, нет, но мы крепко связаны, так крепко, что я не могу разорвать все и сразу, и для этого надо время. А как же Беатрис? Люблю ли ее? Я не знал, но, то, что произошло между нами, не было случайностью, скорее всего это была закономерность. И что теперь? Я лишил невинности девушку, и с этого момента я ответственен за нее, так я был воспитан. Меня пугало, это проснувшиеся желание, но самое интересное, я не хотел прекращать отношения с Беатрис.

Я прошел в квартиру. Нигде не горел свет, только в ванной комнате. В полумраке я увидел Бетти, лежавшую в воде. Клубы пара поднимались вверх, и ноздри щекотал знакомый аромат имбиря. Ее белое тело влекло меня. Я сделал шаг к ванне. Она резко поднялась:

- О, ты меня напугал, - она опустилась обратно в воду.

- Можно я к тебе? – на ее глазах я заметил остатки туши. Она что плакала?

- Да, конечно, - она отодвинулась, прикрывая глаза. Я быстро разделся, опускаясь в воду. Я смотрел на нее, как в первый раз. Вот она живая рядом со мной, живая и желанная. Я потянулся к ней, заключая в объятья, - Фредди, - выдохнула она. Я вытащил заглушку, выпуская воду. Ее руки, как всегда, были везде, блуждая по мокрому телу. Внутри разлилось тепло, в крови зажегся огонь. Это было прекрасно… и ужасно. Ужасно, то, что час тому назад я переспал с Беатрис, а теперь занимался любовью с женщиной, к которой не чувствовал уже ничего.

- Жизнь, - прошептала она. Ее гибкое тело шло навстречу моим желаниям. Мир рухнул, это был мой прощальный секс, мой подарок из благодарности к ней. Теперь у меня был выход из сложившейся ситуации. Это было прощание нашей осени… Последние удары сердца…

***

Как только мы переехали в мою новую квартиру в Мюнхене, Бетти отдала ключи от своей, чтобы я иногда приглядывал за ней. Я бывал там иногда, а Бетти никогда. Я знал, что она ненавидит ее, и не продает, потому что Джош ее отговорил. Квартира была очень красивая, в ней была вся Бетти. Чего у нее не отнимешь, так это прекрасного вкуса во всем. А что если… Нет, приводить свою любовницу в квартиру своей жены, это перебор, а может все-таки стоит. Что за сложная задача. Я сделаю все, чтобы Бетти не узнала о нас, а потом когда буду уверен в своих чувствах к Беатрис, оставлю ее.

В комнату вошла Беатрис, после вчерашнего мы не разговаривали. Я ощущал себя виноватым, Бетти бросала счастливые улыбки, у нее не был вид оскорбленной женщины. Что же, черт возьми, здесь происходит?

- Бет, - позвал ее. Почему я так назвал ее?

- Да, дорогой.

- Я нашел выход из всей этой ситуации. У Бетти здесь неподалеку есть квартира, она там не бывает, и можем, сходим туда. Если ты хочешь быть просто моей любовницей?

- Я пока согласна на это, - ответила она.

- Тогда Бетти уйдет домой, а мы пойдем туда, хорошо?

- Да, - согласилась она.

Был ноябрь. На улице было темно и холодно. Я вел ее по улицам. Мюнхен мне нравился, тем, что можно всегда быть не замеченным, это тебе не Лондон, где тебя знает каждый. Скучал ли я по нему, по Гарден-Флауверс, по детям? Очень редко. Сейчас я был весь в предвкушение вечера. Я захлопнул дверь за нами. Так мы стали встречаться на этой квартире. По вечерам мы уходили вместе, проводили пару часов безумия, наслаждаясь друг другом. Потом я возвращался домой. С той ночи я больше не прикасался к Бетти. Все умерло для меня, все чего я когда-то хотел, стало казаться смешным. Как-то она собиралась на вечеринку, я даже не спросил ее куда, и с кем. Не выпустил пару колкостей по поводу ее облика, не затащил ее в постель, чтобы утвердить на нее свои права. Она стала для меня ничем. Она пошла на вечер, а я заниматься любовью с Беатрис. Конечно, я играю в опасные игры, но разве может быть иначе?

Декабрь 1984.

Бетти.

Я стояла у окна, пробила полночь. Вот и закончилась осень, официально наступила зима. Я уже не ждала Фредди, догадываясь, что он изменяет. Я выпила залпом виски. Рэй будет это переживать сильнее всего, потому что любил отца. А я сама-то любила его? Да, до безумия, до потери пульса. Через две недели мы будем в Лондоне, почти месяц. Жаловаться деду я просто не хотела, это означало признать свою неправоту. Роберт будет накричать на меня, что он был прав. Признать себя неправой я не могла, это значило бы поставить на себе жирный крест. Я закрыла устало глаза, чувствуя, как душа умирает. Я пыталась, старалась все сохранить, но не смогла. Я устала бороться.

Боже что же делать? Может Лондон вылечит нас. Я все прощу, все забуду. Я люблю его, я живу только им одним. Начать все сначала, - прошептала я себе, но без него. Нет, так я погибну. Тогда оставь все как есть, шептал внутренний голос, и оставлю, отвечала я себе. Лондон вылечит нас, Лондон стянет все наши раны. Я не вернусь больше сюда, так я решила, так будет. Здравствуй Лондон, прощай Мюнхен…

Январь 1985.

Бетти.

Я сошла с трапа самолета, рядом плелся Фредди. Беатрис не хотела отпускать Фредди, но день рождение сына и дочерей были очень важны для него. Виктор устраивал прием в честь шестидесятилетия своего фармацевтического завода, и мы с Фредди были обязаны там быть. Новый год и Рождество всегда были семейными праздниками, он должен был быть везде со мной. Я набрала в легкие морозный воздух Лондона. Я любила этот город, после всех праздников решила разорвать все договора с Мюнхеном и уже навсегда остаться в Лондоне.

Праздники проходили как, во сне, ужасном сне. Неужели никто не замечает, что мы стали так далеки? Я, надевая свои дорогие платья, не смотря на то, что немного похудела, волновала всех, всех кроме него. Для всех Фредди устраивал шоу, показ счастливой жизни. Как же я ненавидела его за это. Вечерами хотелось устроить ему скандал, но каждый раз вспоминая, что у меня есть дети, удерживало вспыльчивость. Иногда я мечтала все сказать ему прямо в лицо, а потом хлопнуть дверью, забрать детей и уйти. Как же все стало запутано. За кулисами каждый из нас по-своему страдал. За спокойствием крылась: боль, ревность, разочарование, переживания, непонимание, измены… и приближение катастрофы.