Апрель 1969.
Бетти.
В четырнадцать лет я выглядела еще, как мальчишка, красоты во мне не было, лишь слабое обаяние. Я за год выросла, и, отмечая очередное день рожденье, мечтала стать поскорей взрослой. От любви к Дэвиду не осталось и следа, словно ее никогда и не было. Он теперь где-то пропадал, говорили, что сколачивает себе состояние на спекуляциях, а его брат Майкл еще больше обозлился после смерти Себиллы. Они готовились ударить первыми, как и опасалась я, Майкл перестал, ставит мне за красивые глазки хорошие оценки, тем самым портя мой табель, но физика не моя стезя. Хотя мне было все равно, что твориться с ними обеими. Молодость время безрассудства, и задумываться о завтра просто бесполезно. Я хотела жить полной жизнью, наслаждаясь всеми ее благами, но уже тогда понимала, что крепко связана с музыкой, куда крепче, чем все остальные.
Я расстроилась, почему сегодня не прислали цветы, в то время как стала проклинать этого парса, в которого была влюблена по уши, как мне казалось, Глория кому-то открыла дверь. Она внесла в дом огромный букет георгин насыщенного розового цвета, я как всегда нашла среди пышных цветов, записку, нетерпеливо открывая конверт, не боясь, что кто-нибудь увидит, стала читать.
Еще один шаг, но порой мне кажется, что он не приближает меня к тебе, а отдаляет. Но сегодня на душе мне так сладко, что я боюсь того, что меня ждет. От этого чувства я прихожу в неописуемую радость и черную грусть. Я боюсь, любовь моя. А, что чувствуешь ты?
Но почему-то меня внезапно охватила эйфория, в сердце что-то сладко стучало, словно бабочки порхали в душе. Я не испытывала грусть, только тепло и нежность. Что-то должно случиться… Что-то, что перевернет всю мою жизнь навсегда…
Май 1969.
Фредди.
Как всегда я решил, сходит в свой любимый книжный магазин, сделав покупку, направился к выходу. Толкнул дверь от себя, кто-то тянул ее на себя. Никто из нас не хотел отступать. Я все же резко открыл дверь, столкнулся с кем-то, позже поняв, что это девушка. Она помогла сложить в стопку мои книги, смотря на корешки – Хемингуэй, Гарсиа Маркес, Сартр.
Она подняла глаза и наши взгляды встретились. Мы поднялись, молча, она позволяла мне изучать себя. На ней были простая прямая юбка, поверх белой блузки была надета черная жилетка, подчеркивающий тонкую талию, а на маленькой ступне красовались черные ботинки без каблуков, каштановые волосы, небрежно заплетенные в две косы, сияли в лучах солнца. Я был заворожен ее белой кожей осиянной косыми лучами, увидел нежные черты лица, точеный носик и губы, как два лепестка розы, но большего всего меня очаровали ее глаза такие таинственные и загадочные. Я попытался заглянуть к ней в душу, но не смог, мне казалось, я уже утонул в этих глазах и полностью оказался сраженным… Такие знакомые глаза… Мне просто все это, кажется.
- Фредди, - прошептала она, словно сама не верила в то, что видела. Ведь мы не виделись всего два года, - Фредди… это я… - она улыбнулась.
- Бетти? Неужели, это ты? Боже, как повзрослела, - я протянул ей ее сумку. Это не она! Это не может быть она! Ведь она уже не была девчонкой, она стала девушкой, красивой и очаровательной.
- Да, это я, - она снова улыбнулась мне, - видно мне не судьба сегодня пойти в книжный. Сегодня просто не мой день, я…
- Суеверия, - прошептал я. Какая же она прелесть, хоть и одета, как простушка.
- Нет, - я взял ее за руку, какая у нее нежная кожа. Я попытался снова заглянуть в эти глаза цвета тайны, - просто я увидела тебя, хотя столько лет бываю здесь. Я…
- Пойдем в кафе, я сглажу свою вину, - Бетти посмотрела на меня.
- Хорошо, - я отвел ее в итальянское кафе на Хэрфорд-стрит. Всю дорогу мы осуждали всякую всячину, она шла рядом со мной, немного отчуждено державшись со мной, будто бы боялась меня. Я посадил ее напротив себя. Щеки Бетти покрылись румянцем.
- Что ты будешь? – спросил я, она все больше очаровала меня, она не знает о своей красоте.
- Чай и большое пирожное, - Бетти потупила взгляд, почему она раньше до этого никогда не смущалась меня, а сейчас так смотрит на меня. Где та Бетти, которая могла легко обвинить меня во лжи?
- Не боишься испортить фигуру? – я попытался ее подколоть, смотрел на нее, не отрывая глаз.
- Нет. Я вообще жуткая сладкоежка. Я занимаюсь конным спортом, и художественной гимнастикой и плаваю и поэтому всегда в форме, - я накрыл ее руку своей.
- Как у тебя дела? – мне хотелось знать о ней все, владеть ее телом, умом, душой, будущим.
- Все по-прежнему, - Бетти не хотела говорить о своей семье, не хотела жаловаться, это было не свойственно ей.
- Я думал, все изменилось, - я затаив дыхание, ждал, что она скажет следующим.
- И что изменилось? – Бетти отпила чаю.
- Ты… я… время - с сомнением ответил я, она засмеялась.
- О, нет, все с тех пор осталось прежним, - Бетти не Флер. У этой горячее сердце, пылкий ум, нежная красота.
- Но…
- Да я знаю, а как дела у тебя? – чего она спрашивает, итак сама знает. Живу отдельно от родителей, дышу свободно, люблю каждую ночь других, и совсем не думал о ней, потому что она слишком мала для меня.
- Через месяц я оканчиваю Инглиский колледж, буду рисовать, - я ощутил беспокойство, я боялся, ведь Бетти дочь Флер, и все возможно.
- У меня много знакомых, которые старше меня, меня эта разница не волнует, - как бы невзначай сказала она, - Чем ты занимаешься, кроме учебы?
- Я работаю на Кенсингтонском рынке, а так пою в любительской группе - Ветер, рисование это не совсем мое, - музыка завладела моей душой и умом, я мог часами, что-то наигрывать на рояле, три месяца пел в этой группе, куда попал случайно, но уже ощущал себя частью этого мира звуков.
- О, я тоже пою пока не в группе. Я пишу музыку к стихам вместе с подругой, - И я это знал, и не забыл об этом.
- И как твои успехи? – я ощущал себя школяром, да, что же это со мной?
- Хорошо, - кратко ответила Бетти.
- На чем-нибудь играешь еще? – я стиснул ее тоненькие пальцы.
- Ты же знаешь что на арфе, а еще пишу стихи на-французском и люблю петь русские романсы, - она взяла, выдрала листок из блокнота и написала свое любимое стихотворение Фета «Георгины» на-русском и на-английском. Я недоуменно посмотрел.
- Что это за язык?
- Русский, ты же знаешь! Сохрани на память, - она еще просит меня, да я молиться на них буду, молиться и вдыхать аромат ее духов.
- Сохраню. Я хочу тебя увидеть еще, и узнать поближе. Твой возраст меня не пугает, мы бы могли стать друзьями, - конечно, пугает, но что-то одно побеждало против этого.
- Завтра ведь воскресенье. Тогда у Монумента Нельсона на Трафальгарской площади в час, - она назначила ему свидание, она с ума сошла, наверное.
- Я буду ждать! – Бетти улыбнулась немного грустно.
- Я приду, - я поцеловал ее пальцы на прощание. Похоже, это была любовь с первого вздоха, с первого взгляда, с первого слова, с первой минуты. На всю ли это жизнь, или на короткий миг? Я не мог этого знать. Все было слишком новым для меня.
Бетти.
Ничего не подходило. Я выкидывала вещи из шкафа, даже не зная, что мне надеть. Прошлых два свидания я надевала простенькое бежевое платье. Сегодня же все было не подходящим. В конечном итоге мой выбор пал на джинсы и блузу в горох, волосы я заплела в высокий конский хвост, и отправилась в Гайд-парк, где Фредди назначил мне встречу. Мы встречались уже неделю, правда, встреч у нас было всего лишь три. Я всегда старалась держаться с ним отчужденно, он пытался пробить эту брешь, рассмешив меня, или разозлив. Чаще всего ему это удавалось, он искал слабые места в моей обороне. Я терялась, я плавилась рядом с ним, если он хоть раз заподозрит это, то я пропала.
Фредди ждал меня у входа в Гайд-парк, как всегда нервничая, и куря. Я тихо подошла к нему, он обернулся ко мне, все, что я смогла сделать, так это промолвить слово: «привет». Он гипнотически смотрел на меня, взяв под руку, ведя куда-то. Мы шли по дорожкам в неизвестном для меня направление, он не отпускал мою руку. Волнение захлестывало меня с головой, что он творит со мной? Фредди усадил меня у дерева, сказав, чтобы я подождала его. Почти полчаса я скручивала от волнения руки. Неужели бросил? Он появился с большой порцией пломбира.
