Верзеллий отвечал царю степенно:

«Мне долго ли ещё осталось жить,

чтоб за царём народа непременно

отсюда в Иерусалим спешить?

Расслышу ли приветливое слово?

Хорошее отличу ль от плохого?

Различит ли твой раб в вине и блюдах

их вкус и запах в кубках дорогих?

Певцы, певицы псалмы петь там будут.

Смогу ли, старый, я услышать их?

Зачем же твоему рабу быть в тягость

тебе и господину и царю?

Пройду за Иордан с тобою малость

и провожу на родину твою.

Потом вернусь к себе я на покой.

Не заслужил я милости такой.

А ты тогда позволь мне возвратиться,

чтоб в Рогалиме тихо умереть,

к родителям покойным приобщиться,

у гроба их покой найти успеть.

Но вот твой раб, мой сын Кимгам с тобою

пусть в Иерусалим сейчас идёт.

Он молод и силён, хорош собою,

пусть в царском доме радость обретёт.

Как царь захочет, так поступит с ним,

с моим Кимгамом -  сыном дорогим»!

И царь сказал: «Пускай идёт со мною.

И, чтоб ты для него не загадал,

я сделаю. Он под моей рукою.

А для тебя – чего б не пожелал»!

И перешёл народ с Давидом вместе

струящийся в долине Иордан.

С Верзеллием на тихом, ровном  месте

расстался царь, его расцеловав.

Благословил, и тот к себе домой

отправился дорогою степной.

И царь в Галгал отправился с народом,

а вместе с ним и юноша Кимгам.

Народ Иуды проводил по броду,

Израильтяне повстречали там.

И вот мужи Израиля из старших,

Давиду возмущённо говорят:

«Зачем мужи Иуды – братья наши,

в родном краю похитили тебя

и проводили через Иордан

в твой царский дом, который Богом дан»?

Мужи Иуды тотчас отвечали:

«Затем, что царь Давид всех ближе нам!

Ведь у царя мы ничего не взяли,

и нет причин на нас сердиться вам»!

Израильтяне тут же возразили:

«Нас десять у царя! Мы больше вас!

И для царя важнее наша сила.

Зачем же так унизили вы нас?

Не мы ли были первыми готовы

сказать царю решительное слово,

вернуть на царство нашего царя,

развеять недоверия туман»?

Но речи их теперь звучали зря:

Иуда обошла Израильтян… 5

*****************************

 1. "Это говорит сам убийца Авессалома, ненавистный Давиду; но в его словах было столько правды и практического благоразумия, что умный царь подавил в себе горе и волнение, встал и вышел к народу на площадь при городских воротах" (Я. Богородский, "Еврейские цари", с. 236).

  2."Колено Иудино сохраняло загадочное молчание, не подавая никаких надежд для Давида. Это обстоятельство представляется несколько странным и требует некоторого объяснения". Возможно то предположение, что, не получив от Давида никаких особенных привилегий сравнительно с другими коленами, колено Иуды примкнуло к Авессалому сколько по чувству недовольства Давидом, столько и из ожидания получить желаемые привилегии от Авессалома. "Когда же предприятие Авессалома не удалось, и оставалось только возвратиться к старому порядку вещей, колено Иудино глубже других чувствовало свое заблуждение и стыдилось своего поступка. Его представителям совестно было явиться на глаза Давиду с повинной и с предложением верноподданства, сделавшегося столь сомнительным, и они медлили. Давид понял затруднение своего колена и, все-таки считая его, несмотря на временное увлечение, более верным оплотом своего дома, решился ободрить его кротким приглашением и напоминанием его обязанности" (Я. Богородский, "Еврейские цари", с. 237-

Вместо Иоава, навсегда: резкая самостоятельность Иоава и случай явного нарушения им воли своего царя, помимо же того, что предметом последней своевольной выходки Иоава было лицо, особенно близкое Давиду, - не могли не оттолкнуть от него Давида.

  3.Большое число Вениамитян, пришедших почтить Давида , которых Семей определяет как "дом Иосифа" (т.е. говорит о них как о представителях Израиля, населявших северные территории), свидетельствует о первых шагах колена Вениаминова, направленных на объединение с Иудой, коленом южным.

  4.Вышедший навстречу царю Мемфивосфей, внук Саулов и сын друга Давида Ионафана, обвинил своего слугу Сиву в клевете: он, Мемфивосфей, вовсе не за тем остался в Иерусалиме и не ушел с Давидом в изгнание, чтобы вернуть себе престол деда. Трудно сказать, кто из двоих — Сива или Мемфивосфей — говорил правду. Возможно, поверив до некоторой степени сыну Ионафана и чтя память отца его, Давид отменил прежнее свое распоряжение отдать все, что имел Мемфивосфей, Сиве и повелел им разделить поровну поля. Может быть, он полагал, что донесение Сивы, который к тому же на деле явил ему свою лояльность, не было лишено оснований, и поэтому всего, что принадлежало Мемфивосфею, не возвратил ему.

  5."Когда Давид был уже в Галгале и когда явились сюда представители северных колен, они были неприятно поражены тем, что царь был, так сказать, уже дома и более как бы не нуждался в них. Они рассчитывали найти Давида в его заиорданском убежище и обрадовать его своим появлением и торжественным заявлением своих верноподданических чувств. И вдруг видят царя по эту сторону Иордана, во главе могущественного колена, почти не нуждающегося в их депутации. Разочарование северян перешло в подозрение, а потом и досаду на предупредившее их колено Иуды" (Я. Богородский, "Еврейские цари", с. 242).

Вторая Книга Царств, гл.20