Вейтлинь летела в темноте, обжигающе холодной. Тёмный ветер нёс, поддерживал и ронял, акульей шкурой водил по коже, а то едва прикасался, как робкий юноша, впервые изучающий тело сверстницы. Неумолчный вой, лопотание и бормотание били по ушам, угадывались отдельные слова, но понять, о чём говорит пространство, было невозможно.

— Шёпот Тьмы, — произнесла Вейтлинь вслух, и слова с её губ канули в вихрь. Ей случалось быть на развалинах одного из замков Дома Чёрной Луны, и она запомнила образы, приходящие неосторожному, который пытается там медитировать.

Тёмный ветер нёс её невесть куда. Она цеплялась за его пряди, то струнно дрожащие, то ползущие под пальцами, словно старая паутина.

Бомба.

Да, когда Вейтлинь положила руку на корпус бомбы, предназначенной для разрушения стены замка Ордена, на неё нахлынули те же самые ощущения — только многажды слабее. Она даже смогла самостоятельно оторвать ладонь от бомбы.

Но сейчас я не рядом с Источником Тьмы. Я сама — такой Источник. Тьма внутри меня. И я внутри этой Тьмы.

Воля — единственное, что значимо, когда имеешь дело с Тьмой. Вейтлинь сосредоточилась и попыталась приказать окружающей Тьме исторгнуть её из себя.

Её рвануло вверх, прозвучали странные голоса, в сплошном сером мареве послышалось сияние. Девушка поняла, что видит перед собой голубой потолок Палаты Исцеления, но тут щупальца мрака обвили, потянули вниз, швырнули…

Тьма играла с ней, как кошка с мышкой. Давая чуть вырваться, пробудив надежду, возвращала в себя и снова несла, швыряла, растворяла в себе. Вейтлинь придумывала канаты, по которым лезла вверх, верёвочные лестницы, каменные ступени и просто камни, висящие недалеко друг от друга. Но каждая такая попытка отнимала силы и всё больше отдавала её во власть Тьмы, которой она вынуждена была пользоваться. Предвечная Сила смеялась над попытками смертной…

Вейтлинь в очередной раз упала на мягко пружинящие щупальца. Содрала со спины и отбросила крылья, от которых не было никакого толку. Оглядела свои владения — уголок Тьмы, которую она смогла стабилизировать собственной волей.

Дом. Похожий на те, что имели богатые миряне. Светло-серый камень, колонны, высокие окна с витражами — забранными не цветным стеклом, а серым разных оттенков. Сад с деревьями, не живыми, а отвратительными подобиями живых, с искривлёнными стволами, сплошь оплетёнными серой паутиной.

— Я уже не помню, что такое цвет, — пробормотала Вейтлинь. — Он бывает у крови — но какой? Он бывает у зелени… зелёный, да. Но я не помню понятия, которое обозначает это слово.

Тьма бесстрастно слушала.

— Возможно, я никогда не смогу выбраться отсюда самостоятельно, — изрекла её пленница. — Но в своих друзей я верю, и верю в учителей. Они найдут способ поднять меня наверх. Даже если я уже не буду прежней — они всё равно помогут. Я верю — а значит, это правда. Тьма, ты кое-чему меня научила. Вера может формировать вещи — и события тоже.

Так что я больше не буду пользоваться твоей силой. Или стану полностью… серой и тёмной, как эти витражи. Я просто сяду здесь, — она поудобнее устроилась в лианах-щупальцах, — и малость подожду.

Тьме дерзновенные слова явно не понравились. Так что у Вейтлинь не получилось сидеть и отдыхать от своих бесконечных попыток — чёрно-серый мир вокруг взвыл, и налетевшие вихри Тьмы потащили её парящий дом прочь. Юная волшебница была вынуждена вцепиться своим воображением в своё придуманное обиталище, не давая ему развалиться под жестокими ударами. Одно хорошо — все эти лианы вокруг после нескольких ударов так надёжно перепутались, что Вейтлинь при всём желании не могла случайно вывалиться оттуда.

Девушка не могла точно сказать, сколько продолжался её сумасшедший полёт — время здесь было иным и состояло только из событий.

И очередное такое событие оказалось вестником свободы.

Когда серо-чёрная хмарь неба треснула над головой, Вейтлинь решила, что это очередная уловка Тьмы. Она уже показывала девушке светлые ворота, повторяющие главный вход в Башню, демонстрировала лица друзей, звала строгими голосами наставников. Но едва Вейтлинь принималась ругаться странными словечками, которые услышала перед штурмом замка Ордена от Тринадцатой, зрительные иллюзии начинали расплываться, а слуховые обманки превращались в неразборчивое рычание или эхо произнесённых слов.

Вот и сейчас Вейтлинь прежде всего задействовала эти непонятные, но несомненно могущественные слова.

Но вспышки не исчезали. Девушка пригляделась. Восемь ярко горящих… мечей, что ли? — вонзились в здешнюю тёмную хмарь и начали вбирать её в себя. Её скромный дом поднимался вверх, к течению меняло своё направление.

— И что это такое? — поинтересовалась вслух Вейтлинь. Она зашевелилась в щупальцах-лианах, приказала им раздвинуться. Мимо пролетала прядь Тьмы, волшебница вытянула вперёд руку, воображая кинжал. Клочок тёмного тумана послушно скользнул к пальцам, свернулся. Девушка окончательно освободилась от пут, перерезая их воображаемым оружием. Показалось или нет, что сверху её кто-то позвал по имени?..

Когда её потянуло к разрывам, девушка сопротивляться не стала. Свечение, исходившее от лезвий, обжигало, Тьмы становилось всё меньше и меньше. Вейтлинь чувствовала, что и из неё тянут предвечную силу. Дом вокруг постепенно разламывался, твердь превращалась в струйки чёрного дыма и уносилась вверх.

— Ага, у меня что-то получается, — довольно сказал смутно знакомый голос.

— Нет!.. — завопила Вейтлинь, обнаружив, что постепенно становится тонкой и прозрачной. — Не надо!..

— Почему? — удивился Голос. — Заткнитесь все, я с ней говорю!.. — и отток Тьмы уменьшился.

— Потому что я пропиталась Тьмой — и умру, если выкачать всё!

— Она говорит непонятно, — задумчиво сказал Голос и повторил её слова. Течение успокоилось совсем, клинки, вбитые в небо, потеряли своё хищное сияние.

— Ага, — сказал Голос. Его собеседников Вейтлинь по-прежнему не слышала. — Давай-ка сама попробуй проснуться, очнуться, прийти в себя. Если не получится, то я ещё глотну.

— Не надо, — сказала Вейтлинь, — у меня получится.

Потянулась наверх

и открыла глаза.

Тут же зажмурилась — нестерпимый свет полоснул, она невольно вскрикнула. Звук был похож на карканье ворона.

— Пить…

В губы ткнулось твёрдое, первый глоток воды был благословен. Вейтлинь закашлялась, чувствуя себя прозрачной и лёгкой, готовой развеяться от неверного движения.

— Пропиталась Тьмой, значит? — закрывая свет, над ней нависло знакомое лицо. Ага, дерзкая анима, та, что крепила бомбу… взрывом которой Вейтлинь и обожгло.

Моргая и щурясь, девушка попыталась сфокусировать взгляд. На лицо целительницы смотреть было физически больно. Благословенный Свет резал глаза. Целительница что-то делала с её грудью, мелькали полосы белой ткани, испятнанные красным и почему-то чёрным. Кажется, Вейтлинь чувствовала боль, но и эта боль была чудесным даром, она означала жизнь. Девушка молча терпела, разглядывая остальных. Вариша тоже светилась, но менее ярко, магнус сочетал в себе и Свет и Тьму, в Харинь Тьмы было больше, а вот Сару обнимал сплошной Мрак, на нём отдыхали глаза.

— Это ты сделала. Ты спасла меня, — сказала ей Вейтлинь.

— Да не за что, — усмехнулась та дерзко, поднимая руки. — Я в убытке не осталась.

На руках Сары была чёрная кровь. Её кровь. Не ножи то были, а когти — вот эти восемь когтей, что сейчас неспешно уползали в подушечки пальцев.

— Ты не возражаешь? — спросила анима, как будто действительно была готова по её слову отдать всю Тьму обратно. Вейтлинь улыбнулась, покачала головой. По щеке стекла слеза — тоже чёрная, как чернила.

— Ты будешь меня учить? — спросила всё же девушка. И полюбовалась редкостным зрелищем — изумлённой до предела анимой. Сара вытаращила глаза и открыла рот.

— Ты в своём уме?.. — спросила наконец, обретя дар речи.