— Кати…
— Лишь долечивала потом. К тому же она одобрила твои действия и вообще хвалила. И… — Мона и Улитка наперебой привели ещё несколько примеров, Гарий даже растерялся. Он и не знал, что настолько популярен среди поселковой детворы как человек, на которого всегда можно положиться. Всего-то — остро ощущал чужую боль и не мог пройти мимо, чтобы не попытаться помочь.
— Я в травах не разбираюсь, — жалобно сказал сражённый доводами Гарий.
— Ну, тут уж ты сам дурак, — заявила Улитка. — Попроси Кати или Луису, они тебя натаскают…
— Погоди-ка!.. — Мона заметила его неподобающее состояние. — Ты что же… стесняешься своего дара?..
И обе девчонки уставились на него с изумлением.
— Ну… я… в общем… вот… — информативно поведал Гарий.
— Куси меня лесной твой тёзка! — выдохнула Мона. — Алия, да ведь он в самом деле!..
— Знаю почему, — сказала Улитка.
— И почему же?
Улитка разглядывала Гария уже со снисходительной иронией.
— Сама могла бы понять! Помнишь ерунду с одеждой? — поинтересовалась.
— Какую? А!..
— И у них, должно быть, точно так же неприлично лечить людей? — спросила Улитка.
— Нет, — Гарий замотал головой. — Людей лечить прилично. Только не мужчинам.
— Угу? И что же, если твоего друга ранят, ты не будешь…
— Буду. Но не изберу это своим ремеслом. Лечить же всерьёз мужчинам неприлично. Исцеление — дело женщин. Война — работа мужчин.
Девочки переглянулись.
— М-да, — высказалась Мона.
— Кошмар, — поддержала Улитка. Гарий обиделся за свою родину и готов был броситься в спор но только и сказал:
— По крайней мере, так было раньше. Сейчас, при империи…
Он почесал в затылке и признал, что слабо разбирается в вопросе. По рассказам старшего названного брата знал, что в имперских школах учат на несколько специальностей, в том числе на телепатов и погодников, — Алек как раз такой. Но про целителей он ничего определённого сказать не мог.
— Ты же не собираешься идти в школу? — спросила Мона. Гарий потерял дар речи и только головой замотал.
— Может быть, тебе стоит найти какую-нибудь старушку-ведьму? — предложила Улитка. — Кати поначалу училась у такой…
Гарий живо вообразил себя среди веников целебных трав и сосудов с колдовскими зельями.
— Я вообще не собираюсь… — начал он и осёкся. Девочки смотрели на него с брезгливой жалостью.
— Троллик, нельзя отказываться от дара! — воскликнула Улитка.
— Ещё бы кто раньше мне объяснил, что делать с этим даром, — пробормотал Гарий. — На кой он мне нужен? Я хочу стать войем, и…
Мона раскашлялась.
— Помилуй, да какой из тебя вой! Ты в первой битве собственным мечом заедешь себе по… Троллик?..
Мальчишка задохнулся от обиды. Вскочил и направился прочь.
— Мона, — вздохнула Улитка, глядя ему вслед. — Его прозвище следовало бы дать тебе. Ты добра и тактична, как лесной тролль.
— Да… — пробормотала Мона. — Надо было как-нибудь намекнуть… Он же целитель, всё сильно переживает, и вообще…
— Мона, — Улитка глянула на неё со смесью отвращения и сочувствия. — Ты ещё и разумна, как тот самый тролль. Давай, намекни мальчишке, с детства уверенному в том, что дело мужчин — воевать, а женщин исцелять, что женская работа ему подходит больше.
— Но это уважаемая работа!..
— У нас. А у них женщина не должна брать меч в руки.
Кати взяла в руки меч, сделала пару взмахов, крутанула восьмёркой. Недлинный лёгкий меч, похожий на похудевший сабер, бросил солнечные зайчики, разрубив лучи, падающие через крону черёмухи. Клинок играл… но любой мало-мальски опытный вой мог заметить, что игра эта — лишь повторение заученного. В движениях не было непринуждённой ловкости мастера.
Ощущала это и сама Кати.
— Сколько бездаря не учи… — остановила кружение.
Макшем следил с тревогой, только и ждал повода, чтобы отобрать у любимой меч. Взял за рукоять живой рукой, за лезвие перехватила когтистая лапа. Зазвенела сталь.
— Ты вовсе не бездарь, — сказал супруг. — Просто…
— Просто каждому своё, — улыбнулась супруга. — Тебе — это. А мне…
Её рука опустилась на сумку с целебными снадобьями и хирургическими инструментами.
— Одно другому совсем не мешает… — ляпнул Алек и собрался было привести в пример Самиллу, но Макс глянул так, что молодой вой торопливо прикусил язык. Действительно, придумал — поощрять беременную в оттачивании умений боя!..
Он с дрожью припомнил собственный опыт, как спорил с упрямой женой, которая категорически не желала принимать чужую заботу, пыталась наравне со всеми участвовать в восстановлении мирной жизни, даже возымела желание продолжить тренировки. Хорошо, тёща и приёмная мать вправили ей мозги. Кати, впрочем, целительница, должна и сама понимать… хотя кто знает, что может взбрести беременной женщине в дурную голову!..
— Сам не хочешь попробовать? — предложила не упомянутая Самилла. Очень красивая девушка с гривой вороных волос, большими тёмными глазами и светлой кожей, она равно владела и хирургическим ножом, и длинным сабером. Сэм, как её называли близкие, была приёмной сестрой Алека — дочерью Дарины.
— Лёгкий… — Макс попробовал, взмахнул клинком пару раз и покачал головой.
— Этот меч сковали в Стате. Верея рассказывала, там такие лёгкие клинки носят в паре с кинжалом, — девушка замялась. — Ты ведь всё равно не сможешь перекинуть меч из руки в руку…
Теперь уже Кати укоризненно посмотрела на Самиллу. Влад разглядывал правую руку Макшема, явно прикидывая, что бы приспособить к своему изделию.
— …Просто крепление, или, может быть, выдвижное лезвие, или даже выкидное, на пружине…
— Будь здесь Кнопка, она бы непременно посоветовала громобой, — хмыкнула Самилла.
— А то и несколько, — лицо кузнеца прояснилось, он вспомнил одно из многочисленных изобретений Кнопки, "флейту". Обычно из множества скреплённых между собой тростниковых трубочек запускали фейерверки. Она же придумала этакие многоствольные громобои и приставала к "дяде Владу", чтобы он сковал, пока кузнец не пригрозил скормить её мачехе.
— Не люблю громобои, — буркнул Макшем. Все смущённо замолчали. Именно выстрел из громобоя был причиной его увечья.
— Тогда просто выдвижной клинок, — Самилла забрала у Макшема меч, прикинула к руке, закрутила.
Меч запорхал, тело и сталь сорвались в гармоничный танец. Все собравшиеся смотрели с восхищением… и разве что Алек замечал огрехи в равновесии тела, слишком длинных прохождениях, ритме движения и дыхания.
А ещё он видел холодную недобрую тень, идущую от тонкой фигурки, окружённой мгновенными взблесками свистящей стали. Она останавливала эмоции, мысли, оставляя лишь бездумную ярость.
— Сэм… — негромко позвал он.
— …Не то, — как ни в чём не бывало девушка остановила сверкающее кружение. — Для меня тоже слишком лёгкий, и вообще — не по руке. Видела однажды, как Верея им владеет, совсем другая манера — упор на уколы, короткие прохождения, кистевых разгонок почти нет. А я привыкла к нашим…
Она тронула рукоять собственного, висящего за спиной. Самилла не была посвящённой войей, но и до войны не уступала татуированным в тренировочных поединках. Во время Летней войны она чаще выступала как целительница, но участвовала и в нескольких боях, снискав славу опытного и хладнокровного бойца. Стоило ей пожелать, она по праву крови могла бы стать войей безо всяких испытаний, но Самилла предпочла жёлтый платок. Не прекращая, впрочем, тренировок.
Алек смотрел на неё и думал, не показалось ли ему. Посоветоваться с Майнусом, с Вереей…
Легка на помине, женщина явилась из-за строений поляны. Войи привычно подтянулись, остальные замешкались и невольно раздались в стороны. Верея подошла к черёмухе и остановилась на возвышении, утоптанном холмике, насыпанном вкруг ствола. Обвела всех хмурым взглядом.
— Приветствую. И прощаюсь с теми, у кого есть свои дела.
Сказано это было таким тоном, что свои дела тут же нашлись у доброй половины собравшихся. Но потом половина этой половины посчитала, что дела подождут. Люди скрывались в строениях поляны, или усаживались на тренажёры и пускались в разговоры, всем своим видом показывая, что они просто так коротают вечерок за приятной беседой. У черёмухи остались лишь приглашённые войи.
