— И не обязательно было меня прикрывать своим немощным телом! Тоже мне, вой-герой нашёлся! — Гарий даже сутулиться начал под весом её претензий. Он молчал — не говорить же, мол, больше не буду?

Буду, и ещё как, — подумал.

Не дождавшись ответа, топнула ногой и ушла. Гарий постоял немного, набираясь сил, но только сделал шаг, девочка вновь появилась рядом.

— Забыла. Мне велели тебя выгулять и выпоить, — стянула свои доспехи, унесла войлочные куртки и оба шиная на подставки.

— Пошли, — потянула его за локоть.

— Угу, — Гарию сейчас ничего не хотелось, только лечь и уснуть, но он заставил себя переставлять ноги.

Недалеко стучали мечами Алия и Алия. Вернее, нияз лёгоньким прутяным мечом гоняла по всему кругу свою маленькую тёзку. Та почти волочила за собой неподъёмный для себя цельнодеревянный шинай, но увёртывалась довольно ловко. Видно было, что для них это просто игра.

— Шустрый зверь Улитка, — пробормотала Мона, наблюдая за пляской.

— Подождите! — весело крикнула девочка. — Я сейчас с ней закончу и с вами пойду!..

Немногие свидетели этих догонялок веселились вовсю, а Улитка удвоила шустрость, время от времени подставляя под связку прутьев свою деревяшку. Держала она её словно копьё или боевой посох.

— Такое впечатление, что меч ей только мешает, — пробормотал Гарий.

— То же говорили и об Алии-старшей на испытаниях, — отозвалась Криста, дети вздрогнули, до того неслышно подошла войя. — На мечных, конечно. Тогда она примерно так же бегала. Только круг поуже, и противников трое…

А учитель Алек, вспомнил Гарий, был единственным в том году, кто не просто продержался, а вовсе победил своих испытателей.

— Сдавайся! — весело предложила Криста Алии-старшей. — Всё равно ведь она тебя шустрее!

Нияз остановилась и отсалютовала своей мелкой сопернице мечом. Та с комичной серьёзностью повторила жест и поклонилась. Забрала у учительницы оружие, вернула мечи в держаки и подбежала к друзьям.

— Видали, как я её? — гордо спросила малявка.

— Хотела бы я увидеть, как ты побегала бы в доспехе, — заметила Мона.

Криста, уличив момент, поглядела в глаза Гарию, тот едва заметно качнул головой. После того случайного предвида ему не случалось заглянуть в будущее. Криста в свою очередь отправила эмоцию отрицания. И отвернулась, поклонилась Алии. Та кивнула, и девушки отошли к подставкам шинаев.

— Чего ей надо было? — подозрительно спросила Улитка.

— Она восхищалась твоим несравненным боем, — огрызнулся мальчишка. Этого делать не следовало. Улитка очень серьёзно и со знанием дела стала восхищаться их боем — она, хоть и удирала в это время от нияз, видела достаточно. Мона невольно вспомнила Александра, который в бою ещё и мыследеять мог.

Особо пристальному рассмотрению и бурному одобрению со стороны малявки подверглась концовка боя.

— Какая самоотверженность! — Улитка делала большие глаза. — Какая готовность защитить напарницу и отдать всё ради…

Проворно отскочила в сторонку, избегая подзатыльника, издалека показала язык, приплясывая.

— А что бы нам не заловить эту великую воительницу? — предложила Мона.

— Думаешь, справимся вдвоём? — усомнился Гарий.

— Будь со мной мой верный меч, я бы вам показала! — грозилась ловимая воительница, когда напарники оттеснили её к зарослям, суля страшные кары.

— Несчастная, моли о пощаде!

— Ни за что! — и Улитка мгновенно качнулась в одну сторону, в другую. Мона и Гарий ненароком налетели друг на друга, а она проскользнула меж протянутыми руками.

— Какая великолепная командная работа! — издевательски прокомментировала издали. Показала язык и побежала к речке.

Напарники распутались руками и неторопливо отправились следом, соревнуясь друг с другом в изобретении способов мщения.

Вышли на берег.

Улитка благоразумно устроилась поодаль, фыркала и плескалась неглубоко. Мона стала раздеваться, Гарий только снял рубаху, окунулся. Холодная вода обжигала, он немного побултыхался и выполз на берег, стараясь не смотреть в сторону напарницы. Мона купалась в соответствии с обычаем своего народа, обнажённой. Гарий очень быстро убедился, что давешнее высказывание учителя о том, что даже до предела усталый человек может воспрянуть и изыскать резервы сил…

— Вот это они и есть, резервы, — пробормотал себе под нос, сгибаясь вдвое и зашипев от боли в потянутых связках и усталых мышцах. Подумал, а не залезть ли ему снова в воду, дабы охладить… резервы.

— Сильно досталось? — поинтересовалась неслышно подошедшая Улитка.

— Счас и тебе достанется, — пригрозила выходящая из воды Мона. Гарий торопливо ткнулся носом в коленки. Напарница посмотрела удивлённо, вспомнила, что мальчишка вообще-то не из воличей. Смешные у них представления… однако и она почему-то смутилась. Торопливо оделась.

Улитка присела рядом и поводила руками над боком:

— Говоришь, всё-таки плашмя досталось? Совсем не похоже на учителя Александра. Обычно до синяков дело доводит лишь в начале обучения, или если грубую ошибку допустишь…

…Или в том случае, когда учит кого-то всерьёз, докончил Гарий про себя.

— Откуда ты всё это знаешь? — поинтересовалась Мона.

— Потому что я не только великая воительница, — серьёзно ответила Улитка. — Но и всезнающая провидица. Что?..

Гарий попытался сделать вид, что его перекосило от боли, не от упоминания провидицы. Улитка зашевелила пальцами над синяком, под кожей словно закопошились искры.

— Я даже знаю, отчего он так редко воспитывает болью.

— Ну, и отчего же? — неохотно спросила Мона.

— Оттого, — исчерпывающе объяснила Улитка. — Вон, Гарий тоже знает.

Гарий не знал. Но, задумавшись о воспитании болью, сразу нашёл причину:

— Должно быть, в его Школе воспитанников лупят почём зря…

— Но всё-таки — откуда ты знаешь?

Боль постепенно утишалась, отёк сходил.

— Потому что я не только великая воительница и всезнающая провидица, — Улитка довольно потёрла руки и выпрямилась. — Вот так-то лучше… но и могущественная целительница. И, как всякая целительница, могу чувствовать чужую боль и видеть то, что спрятано…

Вот здесь, — легко потрепала Гария за волосы.

Мона ощутила укол ревности, а Гарий даже испугался. И тут же высмеял свой испуг. Как все одарённые целители, девочка обладала особенной чувствительностью и имела в виду всего-навсего образ мышления, понимание скрытых мотивов.

— А в благодарность за спасение… м-м-м, что бы мне такого потребовать в благодарность за спасение…

— Потребуй, чтобы мы не топили тебя на глубоком месте, — посоветовала Мона.

— Ну, что ты, — ухмыльнулся Гарий. — Она ведь не только великая воительница и всезнающая провидица, но и могущественная целительница. А носящие жёлтые платки не должны лечить из корысти!..

Улитка приуныла.

— Я платок не ношу…

— Пока, — объявил Гарий с такой уверенностью, словно не однажды провидел будущее, в котором девчонка щеголяла со знаком цеха.

— Пока, — согласилась Улитка. — Хьёрны зелёные и кусачие!.. Подловил, радуйся. И, кстати, про могущественных целителей. Сам-то чего себе ногу не поправил?

Гарий покачал головой.

— Себя самого работать трудно.

— Тоже мне, целитель, — фыркнула Мона.

— Да какой же я целитель… — удивился Гарий.

— Ты не права, — снисходительно сказала Улитка. — Как раз для целителя труднее исцелить себя. Ты вот запросто сбрасываешь собственную боль, закрываешь царапины. А сколько времени над ним пыхтела? И то получилось что-то лишь потому, что вы эмоционально связаны. А он, как целитель…

— Я не целитель!..

Девочки удивлённо уставились на него.

— То есть как это — не целитель?

— Никак не целитель!.. — решительно отмежевался Гарий от почётного звания.

— Шанке вывих кто вправлял? — поинтересовалась Улитка.

— Гном и ты, — Гарий кивнул Моне.

— А боль кто убрал?

— Я просто оказался рядом.

— Удачно оказался. А Клык с его сломанной лапой?