В имперских Школах об этом сказано проще: в соперничестве растёт умение и понимание противника. Одно из правил Школ практически требует от учителей время от времени сталкивать учеников лбами. Алеку "повезло" — врага ему никто не назначал, но практически сразу после того, как его приняли в ученики-войи, Джурай из кожи вон лез, чтобы доказать пришлому выскочке, чего тот на самом деле стоит. И трёх дней не проходило, чтобы они не подновляли друг другу синяки в учебных боях.

После схваток Летней войны их соперничество переросло в дружбу. И потому двое юных войев с большим усердием принялись ставить друг другу синяки. Как сказал Вой когда-то: Жалеючи друга, разве поможешь ему стать сильнее?

Они были даже немного похожи. Оба сухие, жилистые, оба берут скорее ловкостью и быстротой, нежели силой. В учебных боях Джурай и Алек стоили один другого, и мало кто мог устоять против их обоих — привыкшие к манере соперника войи почти читали мысли друг друга и однажды разобрались сразу с дюжиной нападающих.

— Готов к Большому Бедламу? — поинтересовался Джурай. Алек скривился:

— Не напоминай!.. А то мне впору самому в дэвани впадать. Старик-то хоть будет? — поинтересовался с надеждой.

— Ты же его знаешь. Может, и будет. Придёт, сядет в уголок и молчит, только скалится ехидно. От Самсона раньше дождёшься совета.

— М-да, — крякнул Алек, зачесал в затылке. — Перемудрили они с этим их новым советом…

Джурай ухмылялся, глядя на терзания друга.

— А кто виноват-то? — провозгласил. — А виноваты те, кто переплыл Мету и вышел из леса…

— Тогда уж виноват тот, кто первым изрёк дурацкое пророчество, — буркнул Алек. — И вообще, будешь умничать, сядешь рядом со мной в совете…

— Ох, чур меня!.. — Дэвани сделал вид, что испугался. Алек уставился в пространство, размышляя. Он не любил напоминаний о Пророчестве Пришествия Пятерых Проклятых. Что-то когда-то кому-то пригрезилось, а ему за это приходится отвечать… но есть ли у него выбор, разве способен человек обмануть судьбу?

И здесь двух юных войев настиг неумолимый рок. Не нужно было быть видящим будущее, чтобы предсказать это. Вынырнувшие из дыма Лина и Алия были возмущены бездельем парней и неумолимо ввергли их в хлопоты по уставлению столов всевозможными яствами.

Молодые войи сдались женскому напору, и случай возобновить разговор представился только после поминовения.

Большие сигнальные барабаны, установленные на башни, забубнили не сигналы тревоги. Дети, не слишком умело орудуя колотушками, выколачивали из натянутой кожи дробь "внимание". На игровой поляне хрипло заревели рожки.

Кнопка стояла, подпирая спиной столб в основании башни. Девочка чувствовала, как барабаны отдаются в дереве башни и в её теле. По привычке отсчитывала дроби и периоды. Кто-то сбился, кто-то начал сначала, но в общем сообщение прочитать можно.

Впрочем, она заранее знала его содержимое. И, не будь злосчастного опыта, Кнопка сидела бы сейчас на башне и спорила с девчонками за колотушку.

Припозднившиеся достучали сообщения. Сверху раздался шорох, Кнопка задрала голову. Ну да, ничего удивительного. Пренебрегая лестницей, Мона спускалась прямо по стене башни. Цепляясь за брёвна, за малейшие трещинки-сучки-выемки, она ощупывала дорогу босыми ногами и медленно, но верно сползала вниз.

На всякий случай Кнопка отошла в сторонку, готовая подхватить. Впрочем, страховка не понадобилась, Мона глянула вниз и махнула с высоты в два человеческих роста, умело погасив удар, сложилась вдвое. Выпрямилась.

— Ну как? — спросила по уши довольная девчонка. Кнопка покривила губы:

— Что за необходимость постоянно рисковать? — спросила не потому, что ждала ответа или раскаяния, — вот ещё, но потому, что от неё ждали этого. Кнопка и Мона, давние подруги, отлично знали друг друга.

— Человек должен всегда испытывать себя, — ожидаемо ответила рыжая. Глянула наверх, махнула рукой.

Башмаки, стоявшие на краю площадки башни, дрогнули и полетели вниз. У земли замедлили падение и легли в пыль перед девочкой. Мона проворно обулась.

— Ты и сама — тот ещё испытатель, — сказала, завязывая шнурки. — Кто забросил крышу своей лаборатории на Нижнее Небо?

Кнопка неубедительно притворилась, что ей стыдно. Ссутулилась, спрятала руки за спину, опустила глаза, коротко стрельнула взглядом из-под чёлки… Мона удивлённо смотрела на подругу, потом фыркнула, узнав собственную манеру поведения. Дружелюбно пихнула в бок, Эрика охнула и перекосилась.

— Ой, извини… Крепко же тебе досталось.

Кнопка пошевелила плечами.

— Сама дура, — призналась самокритично.

— О чём тебе и твержу уже два года! — радостно поддержала Мона в переносном и прямом смысле, осторожно подхватив за руку. — Ну, двинули?

— Двинули… Нет, отпусти.

— Может, свистнуть парней, они тебя донесут.

— Не хочу, чтобы у ребят создалось впечатление… — пришлось прерваться из-за нахлынувшей боли. — …Что мне досталось крепче, чем досталось.

Мона вполголоса прокомментировала упрямство подруги, всё-таки держалась рядом, готовая подхватить. Откуда-то возникли двое мальчишек.

— Тролль и Гном идут гумном… — начала Мона и запнулась. — Где их дом… поделом…

— Тащат два ведра с вином, — предложила Кнопка,

И качаются притом,

Через поле, где их дом… — тоже споткнулась.

— Нет, не так, — Мона приняла величественную позу и простёрла руку:

— Гном и Тролль идут тропой,

И несут вино домой…

Тролль и Гном переглянулись.

— Тебе не кажется, что они нарываются на неприятности? — задумчиво протянул Гном. Был он не менее рыж, чем Мона, но в остальном походил на сказочного гнома не больше, чем Гарий походил на тролля. Длинный и нескладный кареглазый мальчишка, немного старше друзей.

— Мстя наша будет неотвратима! — и Гарий зарычал, изображая своего лесного тёзку, стал угрожающе надвигаться на Мону.

— Ой, страшно-страшно, — рассеянно сказала та.

— Была бы неотвратима, — сказал Гном, тормозя приятеля. — Если бы не бедственное положение одной из насмешниц… Не слишком-то красиво дразниться, пользуясь тем, что мы не можем дать тебе сдачи, Кнопка!..

Эрика старательно изобразила раскаяние и стыд. Гарий прищурился на неё и поёжился.

— Ух ты!.. — зашипел сквозь зубы.

— Извини.

— Дай-ка я тебя поправлю, — предложил, вставая напротив, уставился пристально. — Ты чего, под "коркой"? Убери.

Эрика честно попыталась убрать привычную броню на душе, не позволяющую другим в полной мере почуять её боль.

— Или хотя бы ослабь, — Гарий взял её руки в свои. — Гном, прекрати!..

— Чего?.. — пробормотал парень.

— Ты забиваешь меня, — сердито сказал Гарий. — Я всего лишь убираю боль. Отойди в сторонку и прекрати ревниво сопеть!..

Гном опустил взгляд, сравнившись цветом лица со своими волосами. Мона на всякий случай вовсе отвернулась. Эрика задохнулась, "уронив" защиту, и в это мгновение Гарий подловил её. Боль усилилась вдруг… и стала постепенно затухать, как пламя костра скрывается под углями.

— Вот так-то, — Гарий улыбался устало и довольно.

— Спасибо, — прошептала Кнопка, прислушиваясь к себе. Время от времени из углей выстреливали искры, вырывались огоньки.

Двинулись дальше. Гном, словно заявляя свои права, пристроился рядом с Кнопкой. Вздрогнул, когда укусила чужая боль, вопросительно посмотрел на Гария.

— Ну, тут уж ничего поделать нельзя, — парень покачал головой. — Вернее, можно. Только ты уснёшь.

— Я и так как будто… — Кнопка потрясла головой, с трудом сфокусировала взгляд. Гном придвинулся ближе, кривился, когда его задевало отголосками её боли.

— Отодвинься, — посоветовала девочка.

— Упади мне ещё, — парень, наоборот, придвинулся. Девочка падать не собиралась, но ковыляла неспешно, старательно глядя себе под ноги. Подняв голову, оценила расстояние до луга, откуда нёсся людской гам и запах вкусностей. Далеко… Ну же, обними меня, как будто помогаешь!..