Он прикрыл глаза, пытаясь досягнуть брата. Ага… дрыхнет. Почему-то средь бела дня, то есть вечера. Знать, что-то делал прошлой ночью. Или собирается на кого-то напасть в следующую и отсыпается впрок?

Расстояние он определить не сумел. Но, кажется, брат успел пройти довольно много. Ещё бы, налегке, да с хорошей командой. Вот разве что "крестник" подкачал. Впрочем, Алек живо его натаскает.

Погодите-ка… С чего это он решил, что Алек будет натаскивать Тролля?

Да потому что тот просил взять его в ученики, принесла ответ Жива.

Мальчишка очнулся и засмеялся, Пегас покосился карим глазом, всхрапнул.

— Да я не над тобой… — Гарий оглянулся и присвистнул. Во время этой незапланированной медитации его тело продолжало механически шагать, и Пегас увёл мальчишку подальше от разрушенных строений и суеты переправы, поближе к зарослям кустов и сочной траве. — Тебя следовало бы назвать Хитрец.

Он поволок коня обратно. Пегас возражал, но Гарий его переупрямил. Добрался до Моны.

Её новость не удивила.

— Всё к тому шло, — заметила девочка. — Когда ты это увидел?

— Только что.

Гарий почувствовал, как мысль Моны стремится через реку, и дальше, в лес.

— Достала? — поинтересовался, когда она очнулась.

— Нет, — вздохнула девочка. — Характер у меня неподходящий.

— Обуздывай свой неподходящий характер и практикуйся усерднее, — провозгласил Гарий голосом до того наставительным, что самому стало противно. Когда Мона свирепо обернулась к нему, скорчил невинную физиономию. — Так сказал бы учитель.

— Выкрутился, — призналась Мона. — Только вовсе не такой у него голос. И не такой он зануда.

Она попробовала ещё раз, но вместо этого обратилась мыслями к Мечте. Увидела подруг, родственников, кто-то почувствовал её внимание, отправил приветствие…

Очнулась как раз вовремя, едва не свалившись Пегасу под копыта. Выпрямилась, опираясь на холку. Пегас наклонился и прихватил зубами рубаху.

— Всегда было интересно, почему звери не реагируют на обращение к Живе, — Мона вежливо отобрала. — Ведь это тоже мысленное действие, вроде создания огня.

— Может быть, потому что, трогая Узор, ты меняешь мир, нарушая его физические законы, что неестественно, а заглядывая в Живу, просто хочешь знать, это обычное дело, — предположил Гарий. Мона пожала плечами и как бы ненароком забрала поводья из его рук.

— Ты куда? — спохватился мальчишка.

— Разведаю дорогу! — она одним махом взлетела на спину Пегаса, хлопнула по крупу и умчалась, лишь рыжие волосы и грива коня метнулись по ветру. Гарий крикнул растерянно вслед об осторожности.

— Несносная девчонка, — пробормотал. — Ага, так я и поверил, что отец тебя просил об этом. Конечно, берег наш, но мало ли что…

Он встал попрочнее и отправил свою мысль вслед за Моной. Та, почувствовав, бросила эмоцию, эквивалентную показанному языку, и через какое-то время всё-таки поворотила коня.

Вернулась как раз к тому времени, когда Норик заметил её отсутствие. Поэтому Гарий не стал её ругать, лишь укоризненно покачал головой. Мона показала язык.

— Не занудствуй, — весело сказала, полученный от Норика втык не очень-то её расстроил, — впрочем, отец не слишком и старался. — Учителя тебе всё равно не удастся заменить!..

— А я как раз тебя хотел попросить… — Гарий понизил голос. Мона подошла.

— Чего? — насторожённо спросила.

— Не знаю, как сказать, — Гарий смущённо опустил взор.

— Так и скажи, — предложила Мона, уже начиная волноваться.

— Ты не могла бы… ну… — он выдохнул, как будто готовый признаться в чём-то сокровенном, — ворчать на меня иногда?

Мона уронила челюсть.

— Не поняла, — честно призналась.

— Занудствовать, ворчать почём зря, — начал перечислять мальчишка. — Ругать на чём свет стоит. Вопрошать небо, за что послало такого нерадивого ученика и призывать оттуда громы и молнии на его голову.

— Ты здоров? — озабоченно поинтересовалась девочка, порываясь потрогать ему лоб. Гарий расхохотался, уверив её в мысли, что с ним не всё в порядке.

— И так я буду чаще вспоминать учителя, — торжественно докончил речь. Мона выдохнула.

— А, так ты поэтому на меня всё время ворчишь? Вместо Алека.

— Ну да, — Гарий наблюдал за сменой её эмоций. Кажется, получилось. Теперь она не будет так реагировать на его слова и, может быть, хоть немного к ним прислушается. — Должен же хоть кто-то на тебя ворчать.

Девочка оглянулась на отца.

— По-моему, он не справляется.

— По-твоему, ты управишься лучше? — Мона дружески пихнула в бок. Гарий крякнул, потирая ушиб. — Ладно, — весело сказала девочка. — И первым моим ворчанием будет что-нибудь вроде…

Она набрала в грудь воздуха и заговорила низким утробным голосом:

— Перестань приставать к Моне со всякой чепухой!..

Случившийся рядом раб шарахнулся от её завывания. Дети переглянулись и расхохотались, ещё больше его напугав.

— Интересно, что с ними будет, — задумчиво произнёс Гарий, резко оборвав веселье.

— Разберут по цехам, — задумчиво сказала Мона. — Кто-то попытается убежать, кому-то это даже удастся… ну и скатертью им дорога — в болота беричей, уж те найдут применение!..

Гарий поискал глазами Длинного.

— А этот?

Мона приняла образ и пожала плечами.

— Он всё равно ничего не умеет. Драться разве что, но у нас и без него хватает специалистов. Да и рабу — оружие…

— Войко носит ошейник, а дерётся наравне со всеми, — напомнила Мона.

— Она — особый случай, — Гарий передёрнул плечами. Девочка удивлённо посмотрела на него. Кажется, брат учителя что-то знает о прошлом невольницы учителя. Спросить… потом.

Гарий наконец разглядел Длинного, тот уже устроился на фургоне, держа перед собой палку и отщипывая от неё кусочки коры.

— Сначала его Майнус поспрашивает, — в голосе Моны появилась нотка сочувствия. — И всё зависит от того, что останется от него после этого… спрашивания.

Дети поёжились.

— Этот упрямый, — сказал Гарий.

— Значит, останется мало, — сделала вывод Мона. Длинный казался всецело занят своим посохом, поднял руку к глазам, поморгал. — Ага, так я тебе и поверила, — пробормотала девочка. Длинный как будто услышал — оставив прикидываться, глянул прямо.

Дети отвернулись.

Фургоны наконец-то были выстроены в походный порядок, а к Гарию обратился Норик с просьбой заглянуть в Мечту. Мальчишка залез на крышу первого попавшегося фургона, Мона устроилась рядом. Гарий принялся было возражать.

— Тогда мы тебя привяжем, — пригрозила Мона. — Иначе свалишься.

Фургоны двинулись, и Гарий и впрямь едва не свалился.

— Или ступай вниз, ложись прямо на пол.

— Угу? — и Гарий и впрямь собрался было слезать. Мона смотрела удивлённо, почти обиженно.

— Доверяю, — сказал Гарий. Мона вскинула рыжие брови.

— Ты ведь это хотела спросить? — он едва не рассмеялся. — Нет, я не читаю мысли. Просто у тебя лицо выразительное.

Что Мона немедленно продемонстрировала, скорчив такую физиономию, что во рту Гария стало кисло.

— Я тебе доверяю и вполне могу позволить… м-м-м, посторожить моё тело, пока я брожу без него, — выбрал он формулировку. — Просто на этой крыше кого-то убили. Я отсюда не смогу.

Мона поводила рукой и невольно вздрогнула. Как раньше не заметила!..

Они перебрались на крышу соседнего фургона, Гарий лёг, Мона устроилась рядом. Её присутствие отвлекало. И тряска мешала как следует отстраниться от самого себя. Гарий выполнил короткое дыхательное упражнение, настраивающее мысли на нужный лад, погрузился в себя…

И вышел.

Самый сложный момент — когда ты уже стоишь на пороге самого себя, а в открытую дверь дует ветер, принося с собой информацию. Знания, возникающие сами по себе — о людях, живущих в этом фургоне, о строителях этого фургона, о мастерах, заготовивших дерево… Гарий сделал над собой усилие и выбрался из потока, не проследив, как росли деревья, из которых были сделаны доски фургона. Оставив тело, он велел ему вести себя смирно в своё отсутствие, немного полюбовался на сидящую рядом Мону, которая отсюда виделась странно и прекрасно. Тут было одновременно и физическое тело во всей волшебной гармонии его процессов, и разум с несколькими уровнями мышления, и недалёкое прошлое Моны, и веер путей её возможного будущего.