Среди групп ширпотребного направления выделяется команда п/у Владимира Киселева, бывшего лидера "Землян". От этой незабываемой группы-прародительницы "Русские", "Санкт-Петербург", "Эверест" и прочие ушли очень недалеко… Ленинградский филиал "Мелодии" с сентября 1989 года воз- главил патриарх советских подпольных продюсеров Андрей Тропилло. Он обещает произвести еще одну революцию в нашей индустрии звукозаписи и уже начал штамповать рок-кассеты на паях с поляками. В общем и целом Питер сохраняет лидирующие позиции в жанре.

Литва. Помимо "Антиса" одна хорошая группа — мрачный ска-буги (трудно представить, конечно) под названием "Бикс". Главный потенциал литовцев — организационный. Мощный "Центрас" (Вильнюс) устраивает каждый год по несколько фестивалей и больших гастролей — в том числе для западных групп. Они же создали первую в Союзе независимую музыкальную радиостанцию.

Латвия. Латышские авангардисты ("Желтые почтальоны", "19 лет", "Мастерская") группируются вокруг "Агентства приблизительного искусства" Харди Лединьша. Русскоязычные полу-панки ("Карт-бланши", "Цемент" — вокруг рижского рок-клуба. Все остальные ("Юмправа", "Одис", "Ливы" и др.) рассеяны по молодежным центрам.

Эстония. Так же, как в Литве, здесь существует четкий фокус рок-жизни: объединение "Муузик", проводящее гастроли и фестивали "Рок-саммер". Тартуский фестиваль продолжается усилиями их филиала. Эстонские группы теперь чаще гастролируют по Финляндии, чем по России; у некоторых ("Соловей-разбойник", "Модерн Фокс") там вышли пластинки. Доминирующие стили — панк и ритм-энд-блюз. "Не ждали" записали хороший диск в Голландии. Силы Петера Волконского перестройка подкосила окончательно: уже третий год он не снимает "Окна РОСТа"… Конец региональной сводки.

Нетрудно заметить, что рок-н-ролл жив.

Практически.

Героический период нашего рока пришел к концу. Да, теперь — легенда… Сами герои медленно расходятся по одному — то ли уступая место новым действующим лицам, то ли попросту оставляя некогда переполненную сцену пустой… Алексей Семенович Козлов и Александр Борисович Градский стали совершенно респектабельными композиторами; для нового поколения их имена практически ничего не значат. Андрей Вадимович Макаревич основательно поседел; его "Машина времени" превратилась в трогательный ностальгический институт — своего рода "оркестр Утесова" из 70-х… Борис Гребенщиков (см. ударение) уже не из-под палки, а с удовольствием и увлечением пишет песни на английском языке, готовит второй альбом для Си-Би-Эс и из всех городов предпочитает Лондон. Вася Шумов залег на дно в цветущей Калифорнии, распустив "Центр" — и в этот раз, кажется, навсегда. П. Н. Мамонов с огромным успехом снимается в кино ("Такси-блюз"!); его песенные упражнения в дуэте с братом Лёликом не очень убедительны и происходят, скорее, по инерции. Курехин тоже ушел в кинематограф — сначала как композитор, теперь и как актер ("Лох"). Альгис Каушпедас ("Антис") стал председателем Литовского телевидения. Рейн Ланг (организатор Тартуских фестивалей) — советником по культуре городского муниципалитета. Мартин Брауне ("Сиполи") руководит академическим хором и пишет для него кантаты. Майк Науменко растолстел в два раза, не записал за пять лет ни одного альбома и в последнее время редко кому удавалось увидеть его трезвым. Жанна Агузарова давно ушла из "Браво", она пишет интересные песни и никак не может сделать выбор между оперой, народной песней и амплуа трагической актрисы. Виктор Цой погиб в автомобильной аварии; мне казалось, что он — единственный реальный связной между стариками-"подпольщиками" и "детьми гласности"… Костя Кинчев, Юра Шевчук, Гуннар Грапс, Миша Борзыкин, Слава Бутусов — эти держатся. Растерянные и сердитые, страстные и усталые, они вновь и вновь идут на публику, претворяя в жизнь старый каламбур — "Рок-н-ролл не просто возраст, рок-н-ролл — моя судьба". Им, должно быть, нелегко.

Рок был нашей религией, а всякая религия — это концепция спасения. Некоторые продолжают свой затяжной прыжок (если следовать образу из песни Мамонова), другие — так или иначе приземлились и теперь ищут свои пути. И все правы по-своему. Для нас, обитателей подпольного ковчега времен застоя, рок был не только музыкой, кайфом, праздником — он был куском свободы и оружием сопротивления тупости, лжи, духовному и интеллектуальному насилию. Рок преследовали власти — он был опасен. Рок не продавался — он был бескорыстен. Рок существовал в духовном вакууме — и он был духовно заряжен. Не то теперь. Дружно рушатся идеологические догмы, экономические нормы, психологические блоки и эстетические запреты. Можно сказать, наша взяла… Но что-то мается и грустит армия победителей. Спасибо, господа, за рубли и доллары, за диски и видеоклипы, почет и признание, — но где же приключение? Или настоящее дело? Большого бизнеса у нас еще нет, и нескоро он развернется. А приключений уже нет и вряд ли будут. Честно говоря, и мне стало скучновато в нынешней рок-тусовке, озабоченной совсем не теми проблемами, что когда-то загнали меня в рок. Может быть, возраст (35). Может быть, как пел Саша Башлачев (правда, по совсем другому поводу):

Кто хочет — пусть попробует привыкнуть. Нет — стоит поискать другие моря.

Каким будет наш рок следующих десятилетий? Точно не знаю. Пока старая доктрина уходит в небытие, новая еще не обрела четких очертаний. Но я вижу, что не все сегодняшние молодые люди садятся к экранам компьютеров или становятся в очередь к "Макдональдс". Многие берут в руки электрические гитары. Это прошлое, — но это и будущее. Наша страна на пороге XXI века изменится неузнаваемо, но в жизни всегда есть место рок-н-роллу. Эта завтрашняя музыка должна быть совсем другой: музыкой изначально свободных людей, а не людей, отчаянно пытающихся утвердить свою свободу. А у нас., "у нас была великая эпоха". И я люблю "классический", самодельный советский рок, с его корявостью, колючестью и "патологической искренностью" (выражение С. Курехина).

Он не годится как товар, но и не поддается подделке, как произведение искусства.

Избранная дискография

Все на фирме "Мелодия", за исключением отмеченных случаев.

В скобках указан год выпуска. Надо иметь в виду, что записи многих пластинок были сделаны за 1–4 года до их выпуска.