Поставив бутылку и стакан на камин, он подошел к ее креслу и тяжело оперся коленом на сиденье. Раньше, чем она успела отодвинуться, сильный запах виски ударил ей в лицо.

— В чем дело, Зель? Ты не рада, что после стольких лет твой старик снова с тобой?

Она встала — и он выпрямился, двинулся за ней, умоляя:

— Да говори же, Зель! Не часто ведь бывают такие славные парочки, как мы с тобой были! Как мы дурачились и веселились, помнишь? Ты была такой нежной и доброй женушкой. И только благодаря тебе я держался на ногах. Я никогда не забуду, как ты ухаживала за мною и в Сиэтле, когда я слег, и потом, когда я хватил яду… Не знаю, умел ли я показать тебе тогда, как безгранично я тебе благодарен за все… Зель, не злись на меня больше! Я готов был еще тогда во Фриско забыть прошлое, так отчего бы тебе сейчас не сделать то же самое? Будем снова друзьями. Я тебя страх как любил, Зель, и будь я проклят, если не люблю и сейчас точно так же! Будь ты со мною, все было бы иначе. А я никогда не переставал любить тебя. Я поступил с тобой гнусно, я теперь сознаю это. Но разве ты не можешь простить? Не скажешь: «Ладно, Джордж, все забыто»? Не будешь снова ласкова ко мне, как бывало? Ты теперь на высоте счастья. И я ничего не могу предложить тебе, кроме этого старого глупого сердца, которое всегда принадлежало тебе.

Он поймал Зельду за руку и попытался привлечь к себе. Но она вырвалась и отошла. Ее ужасала мысль о близости между ними. Она встала так, чтобы стол их разделял.

— Между мною и тобою навсегда все кончено, Джордж.

— Что ты хочешь этим сказать?!

— Именно то, что сказала. Ты сейчас уйдешь из этой комнаты и никогда больше не будешь снова пытаться увидеться со мной.

— О Зель, не говори так! Я проделал этот путь из Манилы только для того, чтобы увидеть тебя!

— Я намерена развестись с тобой, Джордж, и начну хлопотать об этом, как только появится такая возможность.

— Развестись со мной?

— Да, и отныне мы пойдем разными дорогами.

Он смотрел на нее с изумлением, с трясущейся челюстью.

— Господи, помилуй! — воскликнул он помолчав. — Я приехал с другого конца света к своей собственной жене, а она мне заявляет, что намерена развестись! Слыхал ли кто что-нибудь подобное, я вас спрашиваю!

— Да, Джордж, нашим отношениям давно конец, и я хочу, чтобы сегодняшняя встреча была последней.

— Господи! — только и повторял Джордж.

— Ты можешь, если тебе угодно, повидаться с моим адвокатом, он тебя уже разыскивал.

— С твоим адвокатом! А не придется ли тебе повидаться с моим? Требовать развода намерена ты? А на каком основании?

— На том основании, что ты меня бросил, не содержал, жестоко обращался со мной, ты ведешь распущенный образ жизни… да мало ли какое основание можно привести!

— Только не в этом штате!

— Ничего, это мы устроим…

Ее хладнокровие ошеломило Джорджа. Он начал мигать, подбородок у него задрожал, — и вдруг, к удивлению Зельды, он бросился на кушетку и, заслонив глаза рукой, заплакал. Вынул платок и, не скрываясь, утер глаза.

— Никогда я не думал, что ты можешь поступить так подло, — сказал Джордж разбитым голосом. — Что ты можешь так поступить со мной.

Она молчала, с трудом сдерживая свое раздражение.

— Я… я считал каждый час, каждую минуту… летел к ней, — он снова всхлипнул, — и вот… вот что она мне преподносит! А я так гордился, так гордился тобой сегодня вечером! И я сказал парочке, что сидела возле меня, и одному парню, который мне попался в фойе в антракте, что ты — моя жена!.. — Он рыдал, уткнувшись в платок.

Постукивая пальцами по столу, Зельда ждала, когда он успокоится. На лице ее было выражение холодной решимости. Она думала: «Долго ли мне еще сидеть здесь и возиться с ним? Когда же он уберется»? — Она мысленно уже говорила с Томом по телефону. Рано утром она скажет ему, какой у нее был посетитель… К этому времени Том получит и письмо о Майкле. Создаст ли то и другое отчуждение между ними?

— Я проехал восемь тысяч миль — и вот сюрприз! — плакал Джордж, качая головой и сморкаясь. — Что в сравнении с этим все муки ада?

— Зель, — сказал он, с мольбою подымая на нее свои выцветшие, залитые слезами глаза, — разве у тебя совсем нет сердца? Человечности? Собаку ты не выгнала бы так, как гонишь меня. Я истратил все до последнего цента, чтобы добраться сюда. Чего только не перенес в дороге! Занял у одного парня пять долларов, чтобы купить билет и увидеть свою жену на сцене. И я все время твердил себе: «Зель тебе обрадуется, старина! Она не отвернется от тебя. Она позаботится о тебе, как делала всегда, и найдет тебе местечко в своей труппе или какой другой, она ведь знает, что ты можешь делать. И ты ей докажешь, как ценишь ее доброту, и сделаешь так, чтоб она гордилась тобой!» Вот что я сотни раз говорил себе — сто раз в день! И вот я здесь — и такой прием!

— Очень сожалею, — сказала она безучастно.

— Ах, так вот ты как! — зарычал он вдруг, вскакивая на ноги с побелевшим от гнева лицом. — Это все, что ты можешь сказать? Только «сожалеешь»? Ничего больше?

Внезапность этой перемены испугала Зельду. Сердце у нее забилось, но она и бровью не повела. Бешенство покинуло Джорджа так же внезапно, как вспыхнуло.

— Клянусь богом, — сказал он уныло, — я не могу сердиться на тебя. Я… я…

Он провел рукою по лицу, пошел, пошатываясь, к камину, налил полстакана неразбавленного виски, выпил залпом и прижался лбом к каминной доске. В комнате слышалось только его прерывистое и шумное дыхание да тиканье маленьких фарфоровых часов. Зельда взглянула на них и устало отметила, что время близится к двум.

— Послушай, Зель…

Он подошел, и снова полились мольбы.

— Нет! — сказала она твердо.

Но Джордж снова стал уговаривать, доказывать, — и всякий раз, когда он замолкал, она отвечала, — нет!

Он уставился на нее и вдруг быстро и грубо схватил ее за руку.

— Миранда! — позвала громко Зельда.

— Здесь, мэм!

В спальне послышалось движение, и заспанная Миранда появилась в дверях. Джордж выпустил руку Зельды.

— Мистер Сельби уходит, — сказала она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Если он не уйдет, вы позвоните вниз.

Джордж с угрозой сдвинул густые черные брови.

— Будь ты проклята! — сказал он хрипло. — Думаешь, ты можешь выбросить меня за дверь, да? Думаешь, ты со мной развязалась?.. Хорошо же, скоро ты будешь думать иначе!

Он продолжал грозно смотреть на нее.

— Я найду способ поквитаться с тобой, увидишь! Запомни мои слова. Я проделал путь от Манилы до Нью-Йорка; а она меня гонит в шею! И знать меня не желает! Ты сделала такую карьеру — и не можешь поддержать меня? Когда ты была безработной и голодала и тебе нечем было платить за комнату, кто, хотел бы я знать, помог тебе? Спроси это у себя, милая моя! Где бы ты была теперь, если бы Джордж Сельби не был тебе другом в трудное время?

Как большое дикое животное, он стоял между обеими женщинами, глядя то на одну, то на другую. Уничтоженный, в бессильной ярости, он схватил свою шляпу и пальто, но у двери остановился — и эффектно набросил пальто на одно плечо, как плащ.

— Джордж Сельби никогда не забывал друга, но и не прощал врагу!

Распахнул широко дверь, вышел в коридор и скрылся.

— Пусть это вас не беспокоит, — сказал Зельде адвокат. — Мы его разыщем и побеседуем с ним. Нежелательно предавать дело огласке, но и нельзя допустить, чтобы он надоедал вам и противился разводу! Он может вам наделать серьезных неприятностей, если захочет. Но будем надеяться, что мистер Сельби окажется рассудительным человеком. Вы сказали, кажется, что он нуждается в деньгах?

— Он говорил вчера, что истратил все до последнего цента, чтобы добраться до Нью-Йорка.

— Так, может быть, он заинтересуется предложением — гм!.. с нашей стороны… гм!.. некоторой компенсации… за оскорбленные чувства, — заметил с усмешкой адвокат.

Зельда нахмурилась. Ей было противно это: заплатить мужу, чтобы он позволил ей выйти за другого! Но Том одобрил план.