– Наконец-то народ созрел, – удовлетворенно кивнула Аликс, дожевывая пирожок, – Если бы не Гордон, вряд ли бы это случилось.
– Да уж, – усмехнулся Гордон, – Пришел Свободный Человек со сверкающим мечом и на белом коне, поверг одним своим ликом в ужас всех комбинов, и поднял народы на борьбу.
– Зря ты ерничаешь, Гордон, – покосился на него Кляйнер, – Так и было на самом деле. Ты дал людям веру в освобождение. Ты для них всегда был символом борьбы, непокорности, силы. Ты показал им, что сбросить хозяйский ошейник можно! И я полностью разделяю их мнение. Я горжусь, что когда-то был твоим учителем.
Фриман даже не смог ничего сказать от смущения. Ситуацию спас спохватившийся Кляйнер, вскочив из-за стола.
– Боже как я мог забыть? Тут вас дожидается один ваш друг…
И он открыл механическую дверь кладовой, где раньше хранился костюм Гордона.
– Пес? – радостно воскликнула Аликс.
И огромная махина, грохоча железными конечностями, выкатилась в лабораторию, ликующе взвыв. Фриман вскочил, когда неосторожная рука Пса чуть не снесла ему голову. Робот всей тяжестью навалился на хрупкую девушку – но Фриман увидел, что робот с искренней осторожностью лишь слегка сжал ее в своих стальных объятиях. Девушка весело рассмеялась, погладив Пса по манипулятору.
– Вот уж не думал, что роботы могут любить, – пробормотал Гордон.
– Этот – может, – заверила его Аликс, высвобождаясь из объятий.
– Вот видите? – довольно улыбнулся Кляйнер, – Все не так уж и плохо! С ним у вас будет надежная помощь и защита.
– Прекрасно, – Фриман отставил в сторону тяжелый автомат и, взглядом спросив разрешения, взял в руки дробовик Кляйнера. В нем снова проснулась жажда действий. Он уже замечал за собой эти боевые рефлексы. Будь они прокляты! Они появились у него после тех дней в Черной Мезе, черных дней… Внезапно подала голос видеораций со стеллажей.
– Док, вы слишите меня? – на черно-белом мониторе, агонизирующим от помех, возникло серьезное лицо Барни Калхуна.
Все подбежали к рации.
– Да, Барни, – подтвердил Кляйнер, – И, кстати, я больше не один!
– Ого, ну это действительно хорошие новости! – вскликнул Барни, глядя через камеру на Гордона и Аликс, – Как вы там, ребята? Я знал, что вы живы, знал…
Гордон улыбнулся Калхуну, но его взгляд соскользнул на пейзаж за ним. Это уже больше не было похоже на город. Скорее – на развалины Хиросимы… Что же произошло за эту неделю?
– Мы сейчас готовим плацдарм для наступления к Цитадели, – сообщил Барни, оглянувшись на звуки выстрелов.
Позади него пробежали несколько повстанцев, паля из пистолетов.
– Барни, мы с Псом сейчас отправимся к тебе, – сообщил ему Гордон, – Так что ждите подмоги, за нами не заржавеет! А Аликс позаботится о докторе Кляйнере, его нужно отвести в безопасное место… Она присоединится к нам потом.
Аликс покосилась на Фримана, но ничего не сказала.
– Вот и отлично, – Барни снова посерьезнел, снова оглянувшись, – Я помогу, чем смогу. Пес знает дорогу, от тебя отведет. Ох, черт… Атака справа!
Последние слова он изо всех сил проорал куда-то в сторону – и камера отключилась. Присутствующие в лаборатории переглянулись.
– Всем все ясно? – подытожил заволновавшийся Фриман, – Надо спешить. Так, я с Псом иду к Барни, дальше мы пробиваемся к Цитадели. Потом, может быть, берем Аликс, и идем за Илаем. Как вам такой план? Так, возражений нет. Аликс, ты уже знаешь, где вы спрячетесь?
– Недалеко отсюда есть туннель в одну из станций повстанцев, – кивнула Аликс, – Там хозяйничают вортигонты, они помогут доктору Кляйнеру добраться до Восточной Черной Мезы.
– Черт, там может быть она… Хотя, по логике, Моссман тоже должна быть в Цитадели, на правах компаньонки нашего Администратора… Ладно, отправляйтесь туда.
Фриман с сомнением оглядел громадину Пса и, не зная, как вообще общаться с этим чудом техники, присвистнул, как собачке, и позвал:
– Ну что, идем? К ноге!
Пес, дружелюбно взвыв, кинулся к Гордону, чуть не снеся его. Гордон успел отскочить в сторону, а Пес, исправив узость дверного косяка по себя, уже ждал его в коридоре. Подзарядив костюм у зарядника Кляйнера, Гордон пошел на выход.
– Идите по шахте лифта, – махнула Фриману Аликс, – Да, и береги себя, Гордон. Я не прощу себе, если с тобой что-то случится.
– Это я не прощу, если с тобой что-нибудь случится! – рассмеялся Гордон, и не сдержав сарказма добавил, – Тебе не в первый раз отпускать меня в такое пекло…
Аликс, покосившись на него, все же улыбнулась и, махнув ему рукой, отошла к Кляйнеру, который как-то растерянно оглядывался. Фриман начал отходить к дверям, поглядывая на ученого.
– Пойдемте, доктор, нам нельзя тут больше оставаться, – тронула Кляйнера за плечо девушка.
– Но мои бумаги, записи…
– Мы заберем их позже, вортигонты помогут, – настойчиво сказала Аликс.
– Я не могу уйти без Ламарр, – нерешительно сказал Кляйнер, заглядывая под стол, – Она опять куда-то запропастилась… Ламарр, где ты? Вылезай сейчас же!
Фриман, покачав головой, вышел из лаборатории. Но все же слышал, как Аликс, словно уговаривая капризного ребенка, сказала:
– Пойдемте, доктор. Ну же, мы найдем вам другого хедкраба, их вон сколько в подворотнях бегает!
– Хеди единственна и неповторима! – убежденно сказал ученый.
И Фриман, усмехнувшись, спрыгнул в шахту лифта, на дне которой его уже ждал Пес…
…– Быстро, собрались! – кричал Келли, обвешанный гранатами, – Черт, чтоб вас, да ползком же!
Один из тех, которые кинулись бежать в открытую, тут же упал и больше он поднимался. Келли чертыхнулся.
– Я же говорил – ползком! Быстро все сюда! Шульц, быстрее!
Шульц, перекатившись по усеянной осколками и бетонной крошкой земле, пригибаясь, подбежал к Келли, ведя за собой еще нескольких повстанцев. Келли удовлетворенно кивнул, лишь на миг поморщившись, увидев, что раненые все-таки есть. С другой стороны улицы своих к нему уже подводил Джеф. Его отряду не везло больше – с той стороны был сильный обстрел из БТРов, да еще и снайпер где-то засел и голубой лучик его целеуказателя мелькал на телах повстанцев, в беспорядке бегущих через улицу. На тех, кого пробивали пули, оглядывались лишь с секундной жалостью – и бежали еще быстрее к спасительному укрытию. Альянс не оставлял раненых посреди улицы просто так – даже если повстанец, схвативший пулю, падал, его тело прошибало еще пять-шесть контрольных выстрелов. Наконец последний повстанец достиг низенькой подворотни, где их и ждал Келли.
– Все? – коротко спросил он, оглядывая тех, кто уцелел.
– Все, – задыхаясь от бега, крикнул Триггер, – Поля и Боба нет, убило… И еще Роя, кажется.
– Эй, да тут я! – возмущенно крикнул Рой, показывая Триггеру кулак.
Триггер усмехнулся. Ничего необычного – всех ведь не упомнишь. Он и раньше не мог запомнить всех повстанцев с их станции поименно, а теперь, когда все это началось – и подавно. Началось это всего неделю назад, но город уже лежал обезображенный, как после небольшой войны. Да это и была война, по сути… Но Триггер до сих пор так и не понимал, как ему удавалось оставаться в живых – повстанцы в лучшем случае тянули на партизан, но никак не на опытных солдат. Второе Восстание, как его уже окрестили, вырвало из подполья всех, кто до этого лишь вынашивал смелые планы и изредка совершал диверсии. Но все они были простыми гражданами, просто достаточно смелыми, чтобы выбрать, как умирать лучше – в рабстве и унижении, или в борьбе за свободу. Конечно, когда телепорт Нова Проспект взорвался, Восстанию казалось, что все будет замечательно. Вот-вот сейчас они все, организованно выйдут на улицы и, воспользовавшись замешательством Альянса, быстро и четко разобьют врага. Да и знаменитый Доктор Фриман обязательно поможет – а уж с его помощью они уж точно поедят за считанные дни. Не тут-то было! Воздушные замки рухнули сразу же, как только первые ряды повстанцев с наспех намалеванными лямбдами на рукаве вышли на улицы с оружием в руках. Альянс оказался холоден, как всегда. И карал он беспощадно. Сказки о скорой победе теперь вспоминались с презрением. Обычные люди, повстанцы просто не умели грамотно вести бой, проводить наступательные операции, ничего не знали ни о тактике, ни о стратегии. Ни о какой организации не могло идти и речи – отряды быстро распались, и сопротивленцы передвигались лишь небольшими кучками. Командиров слушались плохо, начали появляться перебежчики, были и те, которые, видя страшную смерть своих товарищей, сами сдавались Альянсу. И их, конечно же, сразу же расстреливали. Но все же какой-то успех был. Уже сам факт того, что Восстание продолжалось целую неделю, говорил сам за себя. И только это давало надежду, дарило смысл бороться.
