А капсула уже неслась куда-то вверх, по вертикальному туннелю. Гордону на миг показалось, что он – эритроцит в кровеносном сосуде, так быстро он несся по узенькой шахте вверх. Совсем рядом с ним, вдоль стен струились все те же странные прозрачные трубки. Гордону невольно вспомнилось, как он еще в школе рассматривал срез стебля растения при восьмидесятикратном увеличении – вид был точно такой же. Недаром их называют комбинами – они стараются принести частичку природы даже в безжизненные железные стены. Трубок было великое множество, они сплетались, вились около друг друга, но никогда не сталкивались, никогда не нарушали этот немыслимый порядок.

Капсула с ученым резко вышла из шахты, и он прищурился от розового света заката, который проникал через гигантские узкие окна в стенах зала из металла. Внизу, среди мостов и перекладин, среди проводов и электронных панелей тихо работали, не поднимая головы, сталкеры. Каждый знал свою очень маленькую, но важную задачу, и вместе они приводили в незаметное движение огромную машину под названием Цитадель. Один из сталкеров задержался в лучах заходящего солнца, подставляя их теплу спину. Этот свет не причинял ему вреда – возможно, из-за стекла, которым было закрыто окно, как успел заметить Гордон. Неужели синтеты, при всей своей бесчувственности, тоже умеют радоваться солнцу?

Капсула мягко ехала дальше, все ближе к огромному узкому окну, зажатому среди ребристых стен. Узкий зал был залит мягким розоватым светом солнца. Внизу проплывали длинные ленты конвейеров. Они слабо мерцали в тени, искрились едва заметным бирюзовым светом. Но вдруг Гордон заметил, когда капсула чуть замедлила ход, странные, ни на что не похожие фигуры, спокойно едущие на конвейерах в глубины Цитадели. Немыслимое, но без сомнения живое, сплетение смертоносной тонкой пушки, мерцающей электроники, ротовых щупалец и острого рогового панциря. Чуть ниже, по широкому конвейеру тяжело вышагивали друг за другом громадные четырехногие существа, похожие на гигантских клопов или крабов. Прежде чем капсула унесла Гордона дальше, он успел заметить их светящиеся голубые глаза и электронику, мерцающую под их броней. Вот оно, живое оружие Альянса. То, что, возможно, еще ожидает выхода на улицы. То, по сравнению с чем страйдер покажется лишь мелкой тенью…

Гордон стало совсем не по себе. Лучше бы он этого всего не видел. Но работа внизу кипела, все двигалось, несмотря ни на что. Теплый свет заката согрел лицо ученого. Из огромного открытого окна-шлюза, мимо которого проезжала капсула, веяло прохладным ветром, и весь город был как на ладони. На такой высоте даже облака виднелись где-то внизу. Мимо Гордона, совсем близко, пронеслись один за другим штурмовики, устремляясь в розовое небо и прячась в золотистых облаках. Вновь на очередной рейд.

Капсула снова поехала вверх, очень быстро, так быстро, что у Фримана засвистело в ушах. Миом проплыли громадные узкие окна – город внизу казался разноцветным ковром, а края бесконечно далекого горизонта чуть загибались вниз. И Гордон понесся выше, еще выше, хотя ему уже давно казалось, что человеку быть так высоко просто не дозволено…

Темная Энергия

Когда сверху, в конце шахты показался ослепительный свет, Гордон словно очнулся от того, что видел минуту назад. Еще неизвестно, куда он сейчас попадет. Но выше, наверное, уже невозможно. Он расправил плечи и с удовлетворением подумал, что ему очень повезло с маршрутом. Теперь – главное выйти, по возможности незамеченным, и тихо подобраться к логову Уоллеса, отрезав ему все возможности для отступления…

Капсула вынырнула в хорошо освещенной, маленькой комнате, и Фриман на миг прищурился, дав глазам привыкнуть к свету. И, когда открыл глаза, вздрогнул. Перед ним стояли два офицера Элиты. Капсулу закрывало силовое поле.

"Попал… так, спокойно…".

Офицер СЕ121007 устало и пристально посмотрел в глаза Свободному Человеку. А ведь что-то было в нем такое, чего не было у всех этих немытых граждан, каких он видел на вокзале. Что-то во взгляде такое… как у пойманной птицы, которая всю жизнь летала, и у нее отняли самое дорогое – небо. Элитный раздраженно напрягся. Нет, надо срочно проходить полную обработку… Он глянул на СЕ0087, и тот, не покидая своего поста, ободряюще кивнул.

СЕ121007 подошел, и, стараясь не смотреть на лицо преступника режима, прислушался к гулу конфискационного механизма на стене. Наконец, линза устройства засветилась.

"Что он собирается делать?" – Гордон напрягся, когда Элитный подошел к нему, и посмотрел в его глаза, – "Ничего, вы только капсулу откройте, и…".

Но свет уже знакомых настенных устройств оборвал его последнюю надежду. Гордон яростно рванулся, когда в него ударила бела молния и насильно вырвала из его рук гравипушку. Он с бессильной злобой проследил взглядом, как медленно вращающаяся в воздухе пушка плавно перекочевала в руки офицера Элиты.

– Что, добились своего? Сволочь… – тихо сказал Фриман, сжимая кулаки, – А ты прикажи-ка своему дружку бросить автомат. Схватимся по-мужски, без оружия.

СЕ0087 кивнул товарищу по оружию на Гордона и насмешливо передернул плечами – "Еще рыпается, ты смотри!". СЕ121007 покосился на Нарушителя N1. "Что-то он разговорился, когда игра уже проиграна! Нет, мятежник, шансов у тебя нету, не надейся. Да я бы и не стал с тобой драться. Нечего нам делить".

Массивные железные двери за спиной у Элитного открылись почти бесшумно, впуская в комнату немного теплого, оранжевого света. И, сделав несколько шагов, даже не взглянув на Гордона, к синтету подошла Джудит Моссман.

– Я заберу его.

Элитный кивнул и пошел с гравипушкой в руках туда, откуда вышла предательница Сопротивления. Джудит взглянула на ошеломленного Гордона, чуть наклонив голову. У него перехватило дыхание. Он был готов поклясться, что в ее глазах мелькнуло что-то вроде жалости.

– Ты! – выдохнул Фриман, подаваясь вперед, – Это ты!

– Успокойтесь, доктор Фриман, – торопливо сказала она, отступая на шаг.

– Так ты здесь! – Гордон презрительно ухмыльнулся, – Надо же, какая встреча! Предательница в святая святых своего нового хозяина. И как тебе тут? Кормят хорошо?

– Не дергайтесь понапрасну, – покачала головой Моссман, – Это бесполезно. Пока вас нет там, где он хочет, вы ничего не сможете сделать.

Возмущение было так сильно, что ученый даже не нашел, что сказать. Моссман, развернувшись, пошла вслед за уже почти скрывшимся из виду Элитным. Они ничего не сделала, но капсула с Фриманом медленно поехала за ней. Солнце сквозь большое высокое окно на миг ослепило Гордона и согрело его щеки. Но он этого даже не заметил.

– Что же он тебе такого пообещал, что ты предала Илая, – усмехнулся Фриман, преодолевая желание плюнуть ей вслед.

– Прости меня, Гордон.

И вдруг Гордон отчетливо услышал тихий голос Брина. Тихий, но неумолимо нарастающий. И, на этот раз не из динамика, не с монитора. Настоящий, живой голос. Он словно читал проповедь.

– …углеродные звезды с древними спутниками, которые колонизируют разумные грибы… Газовые гиганты, на которых обитает метеорологический разум… миры, растянутые на мембранах, где пересекаются измерения…

Гордон скрипнул зубами и обмяк. Ну, вот и все. Вот он и кончились его глупые мечтания о победе и возмездии. Он сам приплыл Брину в руки… И, когда его капсула медленно въехала в просторный, светлый кабинет Консула Земли, он не знал, о чем он сейчас больше всего сожалеет: о том, что не может кинуться Брину на горло, или о том, что у него нет сейчас оружия, чтобы застрелиться.

Моссман шла рядом, не оглядываясь. Сразу было видно, что она тут много раз бывала раньше, ходила по этой красной ковровой дорожке мимо красочного плаката с голубем на фоне знака Всегалактического Союза, видела Уоллеса Брина в этом удобном кожаном кресле за этим массивным, лакированным столом из красного дерева, на котором покоились создающие уют мраморный глобус, старинные часы и электронная консоль. И Гордон уже не удивился, когда в лучах закатывающегося солнца, бивших в окна, он разглядел того, с кем Брин с таким жаром говорил. Илай Вэнс слушал своего бывшего Администратора, но по его глазам было видно, что и ему было что сказать.