– Ребята, а помните Франческу?

– Конечно! Помним! Разумеется, помним, – почти хором ответили Док с Тексом.

– А знаете, я ее все-таки нашел, прошлым летом нашел….

– Как??? Где? В Израиле? Расскажи!!!

Кэп, будто не слыша нас, прищурясь, смотрел и смотрел на огонь, но, понукаемый нашими нетерпеливыми воплями, весьма неохотно рассказал:

– В середине 90-х мы на Тихом океане активно контактировали с американцами. Ну, там совместные походы – что-то типа учений! – дружеские визиты кораблей и прочая подобная лабудень. Потом, когда я принял командование крейсером, то довольно близко познакомился с командиром одного ихнего фрегата – Джеймс Кук его звали… И нечего улыбаться! Я вовсе не про того Кука. Этот – потомок русских эмигрантов Кукиных, потому и Кук. В общем, занимаясь одним делом, стали как-то общаться, даже подружились. Три года назад он приезжал ко мне в гости, во Владик. Ну, отдохнули, конечно, как следует, по-человечески! Так вот, тогда, в горах Сихотэ-Алиня, куда я его свозил, во время одного из разговоров, а говорили мы о детстве… его… моем… я и рассказал ему о Франческе – о моей, так сказать, юношеской любви. Он заинтересовался и выспросил про нее все. И обещал разыскать ее. Естественно, я об этом забыл уже на следующий день – мало ли что по пьянке обещалось… А в прошлом году я вышел в отставку и поехал к нему в Калифорнию, так сказать, с ответным визитом. Три недели там был. Тоже отдохнули… по-человечески! Так вот, встречая меня в порту, он и огорошил известием, что разыскал Франческу. И, что самое удивительное, жила она в Ванкувере, а это от Такомы, где жил Джеймс – совсем рядом. Знаете, если честно, я все-таки долго колебался – ехать ли? Но, понукаемый товарищем Кукиным, решился, и мы через недельку отправились туда – это всего 6 часов на рейсовом катере типа нашего «Метеора». Да, – вздохнул, немного помолчав, Кэп, – никогда, ребята, не встречайтесь с теми, кого любили в детстве.

Кэп снова замолк и уставился на огонь. Инженер, отложив гитару, налил чай и протянул кружку Кэпу:

– Ну а дальше!

– А что дальше, что дальше? Да ничего! Я увидел полную, даже толстую женщину с красным лицом гипертонички и большим отвислым носом. Если бы не сказали, что это – Франческа, я б мимо прошел, и даже мысли не появилось, что это она, ей-богу! Мне даже показалось, что она и нас-то плохо помнит и не сразу въехала, кто я такой. Слегка оживилась, когда я ей про Заповедник напомнил, про Город. В общем, вежливо раскланялись и разошлись. Вот и все. Зря ездил, воспоминания только похоронил. Она даже по-русски говорила с заметным акцентом, хоть и свободно. Это почему-то произвело на меня самое сильное впечатление, может, даже более сильное, чем внешние перемены. Вот!

– Да-а-а, – протянул Текс, – что тут скажешь… треть века, даже поболе, минуло с тех пор! Не думал же ты, что Франя с радостным визгом кинется тебе на шею и трепещущим голоском начнет выспрашивать о… прошлом: ах, наш Город, ах Заповедник, ах милые друзья!..

– Нет, конечно… но ее – Ее! – мне увидеть хотелось! Всегда хотелось. Все-таки всю жизнь вспоминал ту, нашу Франческу.

– Эх ты! Волк ты морской… а еще утром Дока лириком назвал! Вот ты и есть лирик-романтик, – ядовито и со вкусом обозвал Кэпа Текс.

– Как все моряки, – ехидно добавил Док.

Настроение у Кэпа явно испортилось, и он окончательно замолк. Замолчали и слушатели… Впрочем, Техник быстренько пристроился к гитаре и забренчал про далекие синие горы, про моря-океаны, только получилось у него на этот раз как-то тоскливо и меланхолично.

Вдруг на дальнем конце поляны из высокой травы бесшумно вынырнули давешние хозяйские лайки и прямиком бросились к друзьям. Подбежав, они стали нетерпеливо повизгивать, поскуливать, а одна, коротко гавкнув, ухватила Кэпа за полу штормовки, настойчиво потянув за собой. Кэп сказал:

– С Дедом что-то? Упал и ногу сломал?

– Ага…. Шею еще, скажи…. С такими таежниками в самых-пресамых дебрях ниче не случится, – поднимаясь, возразил Текс и спросил:

– Ну, так идем? Все идем? Или…

Кэп пару секунд подумал и решительно отрубил:

– Никаких «или». Идем все! Неизвестно, что там случилось. – Затем, затолкав за ремень маленький топорик, произнес командным голосом: – За мной, нестроевые! Идем след в след, не растягиваемся, и… поглядывайте по сторонам! – и решительно двинулся вслед за собаками. Они обрадованно гавкнули и дружненько рванули в лес. Текс забежал в избушку с гитарой и тут же выскочил обратно, сжимая в руке трубку одноразовой ракетницы. Док показал ему большой палец, и оба быстренько двинулись за Кэпом. Когда стволы могучих елей окончательно сомкнулись за их спинами, сразу же потемнело так, что все остановились, вглядываясь в смутно различимые тени стволов. Впереди, между ветвей двух елей, показалась морда собаки. Нетерпеливо гавкнув, лайка снова скрылась. Постепенно глаза адаптировались, и друзья пошли более уверенно. Ноги почти до середины голеней погружались в ощутимо пружинивший мох. Особого бурелома, впрочем, не было, и они, лавируя между стволами и старательно отводя в сторону от лиц ветви елей, двигались довольно быстро. Так прошло минут тридцать. Подъем становился все более пологим, и, наконец, мы вышли на ровное место. К этому времени то ли посветлело немного, то ли глаза привыкли к густому полумраку, и поэтому издалека, в струящемся сверху белесоватом и немного призрачном свете они увидели между тенями огромных стволов зыбкую фигуру человека. Контуры ее колебались, искажались, и поначалу фигура казалась просто огромной, но по мере приближения она становилась все меньше, и вскоре они разглядели Деда. Он двигался с заметной натугой, сгибаясь под тяжестью какой-то массивной ноши.

– Неужто марала Дед прет? – шепотом спросил Текс. Однако Дед каким-то образом услышал это:

– Да какой такой марал? Серый разбойник в беду попал, – сказал он, с облегчением скидывая с плеч один конец импровизированных носилок. И только подойдя вплотную, мы разглядели, что на этих носилках лежал волк – огромный и серо-черный. Было видно, что туловище у него перетянуто какой-то тряпицей. Док протянул руку потрогать, но Дед предостерег:

– Не замай… он еще так тяпнуть может – без руки останешься, – и Док руку поспешно отдернул.

– А вас что ж он не тронул?

– Дык че ж он трогать-то меня будет, коли я ему помогаю. Он умный, понимат добро!

– Он что, в капкан попал?

– Да какой там капкан, косолапому он попался, вот и весь капкан. А тот ему и распорол брюхо-то.

И только тут мы увидели, что из-под окровавленной тряпицы – дедовой рубашки! – выступает раздутый и какой-то багрово-кровавый кишечник. Волк хрипло дышал, и лапы его слегка подергивались.

– Да он же умирает, – сказал Док, – если еще не умер!

– Не… не умер. Я ему кровь заговорил, больше не течет. Ежели вы пособите – успеем донести. Собак-то я и отправил за вами для этого. Одному мне было не успеть. Ну, взяли, взяли…

И друзья, подхватив с двух концов носилки с необычной ношей, понесли их к лесной избушке.

Дорога много времени не заняла. Назад шли уже знакомыми местами, да и дедок поспешал впереди, показывая, где лучше пройти и как поудобнее ступить. Несмотря на ношу, дорогу до избушки мы прошли чуть ли не в два раза быстрее. Выйдя на поляну, Кэп с Тексом – они как раз несли носилки – направились было к избушке, но Дед скомандовал:

– Не туды робя, не туды, – и махнул рукой куда-то за домик. Носильщики послушно свернули, а дедушка уже суетился у небольшого строения вроде землянки, наполовину врытой в высящийся за избушкой косогор. Пока поднесли носилки, хозяин успел широко распахнуть низенькую дверцу:

– Заноси, заноси… так… осторожно… ставьте.

И ребята опустили носилки посреди небольшого – метра три на три – сарайчика.

– Ну, все, спасибочки за подмогу! Теперя я не дам волчине помереть. Ступайте на речку, сполоснитесь, а то взопрели, поди?