Открылась дверь, и широкое рыжебородое лицо водителя-поляка появилось в проеме. Рукой он сделал приглашающий жест. Я помог девушке забраться в машину, потом подал один за другим оба чемодана, а потом уже забрался сам.

- Ежуш Мария! - проговорил водитель, когда мы тронулись.

- Цо то мафия делат?

Он покрутил головой.

- Гнусаци, пся крев.

- А ти младец, чловече, добри малий. - Он посмотрел на меня улыбаясь.

- Я б им... - погрозил он пудовым кулачищем в сторону амбалов.

- И кобьета твоя, голка красна, - он посмотрел на Ольгу, подняв большой палец.

- А я е Зденек, - представился он.

- Кам едем, чловече?- он вопросительно посмотрел на меня.

- Спрашивает, куда нам ехать? - перевела Оля и сама же ответила, - До Варшави доправте нас.

- О, Ежуш Мария, до Варшави не можна доправить, - он достал карту.

- Мушу звертать, - он показал на карте маршрут.- Можна доправить до Радом, потом влак до Варшави.

- Говорит должен поворачивать. Может довезти до Радома, а там можно поездом до Варшавы, - перевела Оля.

Я вспомнил про две бутылки водки, лежавшие в сумке, и достал одну из них.

- Это презент, - сказал я.

При виде водки глаза его загорелись и он сказал:

-О! То е добри презент. Шнапс! - и заговорил дальше по-польски, а Оля перевела.

- Говорит, когда приедет домой, соберет друзей, и будет рассказывать про сегодняшнюю историю.

- Для друзей, наверное, мало будет, - сказал я и достал вторую. Он заволновался и достал кошелек.

Оля перевела:

- Спрашивает, двадцать злотых хватит за бутылку? И если есть еще, он купит.

- Скажи ему, что больше нет и что это тоже презент -

Она перевела ему, он посмотрел на меня неодобрительно и что-то ответил.

- Он говорит так, что за свой шнапс он привык платить, и если ты не берешь денег, то вылазь из машины.

- Ну, переведи ему, коли так, бог с ним, возьму я его деньги.

Она перевела, и он заметно повеселел, начал рассказывать какая у него хорошая жена, но я уже не слушал. За окном моросил дождь, машина плавно шла по хорошему, без выбоин шоссе. Оля услужливо подставила свое плечо, и утомленный пережитыми событиями я задремал.

Сквозь сон я услышал звуки музыки. Это водитель негромко включил приемник, сверху навалилась Оля. "Уснула", - с нежностью подумал я. Почему-то мне было приятно ощущать эту тяжесть. Голос из приемника пел на английском о лазурном море, пальмах и той единственной, которая ждет тебя одного. И я уснул...

Проснулся я оттого, что мне нечем было дышать. Заботливый водитель укрыл Олю своим одеялом, чтобы она не простыла от сырой погоды, и теперь оно сползло от дорожной тряски и мешало мне дышать. Заворочавшись, я разбудил Ольгу, и она приподнялась, потягиваясь. Тонкий свитер натянулся, невольно показывая форму ее груди, и я лишний раз убедился, какая она красавица.

-Ой! Я тебя не сильно придавила?

-Нет, мне даже было приятно, - ответил я.

Она зарделась.

- Ты тоже спал тихо-тихо, и посапывал во сне, как ребенок, - она засмеялась.

Посмотрев в окно, я увидел, что уже вечер. Сзади раздался бас Зденека. Он что-то говорил по-польски.

-Он говорит, что нам выпал трудный день, и хорошо, что мы выспались, нам ведь еще до Варшавы добираться, - перевела она, приводя в порядок волосы.

- Он, почему-то принял нас за молодоженов.

Вскоре мы приехали в Радом, и Зденек нас высадил на обочине, тепло с нами попрощавшись.

Подхватив оба чемодана, я направился по тротуару к огням большого супермаркета. Ольга шла рядом, неся свою и мою сумки.

- Знаешь, я сейчас что-нибудь съел бы, - с надеждой посмотрел я на нее. - Со вчерашнего дня ничего горячего не ел.

Она остановила проходящую мимо польку и расспросила у нее, где находится ближайшее кафе. Оно оказалось не очень далеко.

В полутемном помещении тихо играла музыка, шевелились от ночного воздуха портьеры, а освещенный дансинг навевал мысли о том, что здесь неплохо можно провести время. Оля, наверное, подумала о том же и произнесла:

-Знаешь, ехать нам осталось недолго, до Варшавы рукой подать, а после этой долгой езды я, наверное, часа два тут сидеть буду и отдыхать.

"И в самом деле, дела могут и подождать, - подумал я, - какое-то время Иржи и без меня справится, в конце концов, я уже в Польше и недалеко от Варшавы. Вот отдохну немного и позвоню ему"

Иржи был нашим партнером по бизнесу, собственно к нему в офис я и ехал.

Были мы с ним если не друзья, то уж хорошие знакомые точно, поэтому я ответил в тон Оле:

- Знаешь, я совершенно с тобой согласен, и если тут еще и кухня под стать обстановке, то готов сидеть все четыре часа.

Она рассмеялась.

- Ты меня дразнишь, - она погрозила пальчиком, - Смотри соглашусь, а ты опоздаешь.

- Ничего страшного, я тебе потом скажу один ма-аленький секрет.

- Какой?- она сделала удивленные глаза.

- Какая хитрая, я тебе его скажу к концу вечера.

- Точно?

- Точно, точно, точно!

Подошедшая официантка прервала наш разговор. Изучив меню, я заметил, что цены здесь вполне сносные и передал меню Оле, давая ей право выбрать на свой вкус. К моему удивлению она выбрала все довольно быстро, не забыв о горячем, за что я ей был весьма благодарен. Она была настолько женственной и милой, что я невольно залюбовался. Мы выпили глинтвейн, чтобы согреться. Оля немного разрумянилась, но это очень шло ей.

Заиграл вальс и я пригласил ее танцевать. Она смутилась

- Ведь я же не так одета, - и, отвечая на мой немой вопрос, продолжила,- Ну, я не в бальном платье...

- Разве? А я считаю, что на вас одето шикарное, вечернее платье, вы приглашены на бал и должны танцевать! - И добавил, - Красавица!

Она вспыхнула, в бездонных глазах засияли искорки, она гордо выпрямилась и мы пошли танцевать вальс.

Боже мой! Как мы танцевали! Как мы чувствовали друг друга! Нам освободили сцену, и мы кружились в вальсе, а все пары стояли и хлопали, нам двоим. Потом заиграла медленная музыка, и погас свет, закружился шарик, вверху разбрасывая блики по залу, и мы разгоряченные вальсом прильнули друг к другу, чувствуя друг друга так, как никто на свете.

Она запрокинула голову, и я ее поцеловал. Я целовал ее снова и снова, словно хотел напиться за все годы одиночества и разочарований и когда вспыхнул свет, мы стояли одни на дансинге и целовались, а все вокруг стояли и хлопали нам. Мы вернулись за столик, заказали шампанское, а когда заиграла медленная музыка, и погас свет, мы опять танцевали и целовались...

Какая-то неутолимая жажда напала на нас, словно мы хотели натанцеваться и нацеловаться на всю жизнь. К концу вечера я уже плохо помнил, зачем я здесь и почему. Ничего не существовало в мире кроме нее, При этом какой то частью своего сознания я понимал, что нам нужно где-то ночевать, и что звонить Иржи в таком состоянии не стоит. Мы танцевали до самого закрытия.

Пары расходились, кафе закрывалось, и, купив напоследок бутылку шампанского, мы направились к выходу. Опять накрапывал мелкий дождь, и я с наслаждением запрокинул лицо, трезвея от прикосновения холодных капель. Оля стояла рядом, около чемоданов. Попросив ее подождать меня, я двинулся вдоль припаркованных машин к роскошному длинному черному линкольну.

Меня интересовал седовласый водитель, опершийся на машину, и куривший взатяжку и с наслаждением. Подойдя к нему я негромко кашлянул. Он моментально отбросил сигарету и повернулся ко мне.

- Цо хцете, пане? - он приоткрыл дверцу машины.

- Кам едем?

- Да брось! Неужели ты русский не понимаешь? - я посмотрел на него с удивлением.