Они долго ехали молча, а потом Сьюзен спросила:

– Может, стоит позвонить в полицию?

Бобби горько усмехнулся. Десять часов назад она такого не предлагала.

– Нет, поздно. Если мы сейчас обо всем заявим, нас вызовут и начнут допрашивать. А времени на это нет.

Они ехали дальше, дороги становились все уже, леса все гуще, и Сьюзен поймала себя на том, что неотрывно смотрит на Бобби. Какой у него суровый вид – прежде, пока Стивен не погиб, она никогда не видела на его лице такого выражения, а теперь, кажется, оно другим и не бывало. Это о многом говорило. Он из последних сил старался, хотел быть ей опорой и поддержкой, и Сьюзен вдруг поняла – она требовала столько внимания к себе, что у него не оставалось времени на собственное горе. И все то, что раньше она видела как в тумане, встало на свои места. Она впервые подумала о том, что пережил он за эти несколько часов, за эти недели. И жива она только благодаря тому, что он самоотверженно встал под дуло пистолета, заслонил ее собой. Произошло вот что – он не предал Стивена, он хотел спасти ее.

И теперь он, напуганный не меньше, чем она, едет в ночи спасать маленького мальчика, совсем незнакомого мальчика.

– Знаешь, – сказала она, – я очень тебя люблю.

– И я тебя люблю. – Он заставил себя улыбнуться ей.

– Я сегодня вела себя как последняя идиотка.

– Разве? – спросил он и теперь улыбнулся искренне. – А я и не заметил.

День Сары Роджерс начался с того, что в заповеднике обнаружили труп и поднялась страшная суматоха, но, как выяснилось, неприятности на этом не кончились. Через десять минут после того, как агент Коутс отбыл из заповедника, ей сообщили, что на южной окраине леса, площадь которого составляла тридцать тысяч гектаров, начался пожар. Холодный фронт принес дождь, но выгорело больше восьми гектаров.

Но и это было не самой большой неприятностью. Из метеоцентра сообщили, что ночью температура упадет до минус двадцати пяти и к утру толщина снежного покрова достигнет двадцати сантиметров.

Нужно будет помогать туристам, людей хватать не будет, и Саре придется вкалывать шестьдесят часов в сутки. Въезжая на стоянку у конторы, она с тоской смотрела на огромные снежинки, кружившие в свете фар.

Лесник Гарднер Блэквелл, заметив Сару, оторвался от бумаг и сказал, широко улыбнувшись:

– Кофе на плитке. Только что сварил.

– Гард, ты мой спаситель! – Сара налила кофе в белую керамическую кружку и уселась за стол напротив Гарднера.

– По-моему, тебе давно пора пойти поспать.

– Мне было пора поспать часов двенадцать назад. Теперь уже поздно.

Они оба усмехнулись, и Гарднер сменил тему:

– Да, чуть не забыл! Надо повесить новую цепь при въезде на Челленджер-трейл. Опять ее сорвали.

Сара никак не могла вспомнить, где эта тропа – Челленджер-трейл.

– Она идет от Поуайт-трейл. Выходит на шестьсот тридцатое шоссе.

Ах, да! На что только люди не идут, лишь бы сэкономить несколько долларов.

– Завтра на летучке объяви: пусть в ближайшие дни за пропусками следят строго. Никому никаких поблажек. Кто мог цепь сорвать? Есть предположения?

– Я решил, дети баловались. Думаешь, это как-то связано с убийством?

– Думаю, мне надо сообщить об этом агентам ФБР. Что говорят патрульные о состоянии дорог?

Гарднер встал, взял ее пустую чашку, отнес к плите.

– Молчат, из чего я делаю вывод, что все пока более менее. Спрошу, когда в следующий раз выйдут на связь.

Он не стал спрашивать, хочет ли Сара еще кофе, – она уже крепко спала.

Сэмюэл понял, что забыл положить обратно в багажник кусачки. Если цепь на въезде заменили, придется искать другой выход, и очень быстро. Свернув с шестьсот тридцатого шоссе, он чуть не вскрикнул от радости, увидев, что заградительная цепь валяется в грязи там, где они ее бросили.

Он попробовал выключить фары, как прошлой ночью сделал брат, но чуть не врезался в дерево и снова их включил. Метров через пятьдесят он понял, что и их света недостаточно, поэтому остановил фургон, выключил мотор.

Обойдя машину, он открыл дверцу, взял мешок, опустил его на мокрую землю.

Пока он развязывал веревку, мальчик не шевелился, и Сэмюэл забеспокоился, не слишком ли сильно он стукнул Джастина. Но, открыв мешок, он увидел, что все в полном порядке: мальчишка лежал на боку, с широко открытыми глазами и сосал палец. Сэмюэл присел на корточки.

– Привет, малыш! – сказал он бодрым голосом. – Мы почти у цели. Ты ведь сегодня будешь хорошо себя вести, да?

Джастин не сказал ничего. Даже не взглянул на Сэмюэла.

– А теперь вставай, ладно, Джастин?

Мальчик опять не ответил, и Сэмюэл сам его поднял. Его крохотная попка умещалась на ладони Сэмюэла целиком, голова лежала на плече.

Джастин пах так, как пахнут все дети. Детская присыпка – вот это что. Этот замечательный запах пробудил в Сэмюэле давно забытые воспоминания. Сколько лет уже, ложась спать, Сэмюэл думал только о заданиях, которые они с Джейкобом выполняли. Все эти люди были плохие, думал он. Босс говорил, с ними надо разобраться.

Но что это за игра такая, когда маленького мальчика опускают в могилу? В мозгу Сэмюэла зазвучал новый голос. Его собственный.

Пробираясь по лесу, Сэмюэл крепко прижимал мальчишку к груди. Его крохотное тельце била дрожь.

– Ты замерз?

Глупый вопрос. Конечно, мальчик замерз. Снег идет, а он в одной пижаме! Сэмюэл расстегнул молнию, накрыл Джастина полой куртки.

– Еще чуть-чуть. Еще чуть-чуть пройдем, встретимся с Боссом, и все будет замечательно.

Босс сделает ему больно. Это сказал голос Сэмюэла.

– Нет, не сделает, – возразил Сэмюэл вслух. – Он никому не будет делать больно. Он сам так сказал. Правда, Джейкоб?

Он ждал ответа, которого не последовало.

Телефон зазвенел так пронзительно, что Сара чуть не свалилась со стула.

– Говорит Сара Роджерс. Кто это?

– Джерри Бартлетт, от входа номер четыре. Подумал, тебе интересно будет узнать, что твой любимый «эксплорер» вернулся.

Сон как рукой сняло.

– Тот самый, вчерашний?

– Ну да. Они уже въехали в ворота, поэтому, куда направились, непонятно, но я все равно решил тебя известить.

Она ушам своим не верила. Неужели преступники возвращаются на место преступления?

– Спасибо. Джерри, слушай меня внимательно. Ты должен позвонить в одно место. – Она достала из кармана визитку и продиктовала номер. – Позвони по этому телефону, повтори им все, что сказал мне, а потом иди к Поуайт-трейл и жди меня там.

Повесив трубку, она повернулась к Гарднеру:

– Бери дробовик. Похоже, вечерок предстоит насыщенный.

Вертолет летел по ночному небу. За Синим хребтом ясная прохладная погода резко переменилась. Небо, еще недавно испещренное звездами, стало серым и тусклым, прожектора вертолета не пробивали толщу туч.

На сей раз Расселл сидел сзади и встревоженно заглядывал пилотам через плечо.

– Вы уверены, что мы вне опасности?

Полицейский в форме, сидевший справа, – это был командир экипажа – повернулся к Расселлу:

– Агент Коутс, не стоит так напрягаться. Погода не самая благоприятная, но вам беспокоиться не о чем.

Расселл всегда восторгался умением летчиков преуменьшать опасность. Но и нотки раздражения в голосе отвечавшего он отметил. Ведь летят они в такую мерзкую погоду исключительно ради него.

По последним сведениям, полученным Расселлом, Тима Берроуза уже прооперировали и врачи сказали, что надежда есть. Расселл, узнав это, прочел благодарственную молитву.

– Агент Коутс! – раздался в наушниках голос пилота. – Поступил звонок, ищут вас. Соединяю.

В наушниках что-то затрещало.

– Агент Коутс? Говорят из диспетчерской аэропорта Чарлстона. Вам сообщение из управления. Лесник Сара Роджерс доложила, что «эксплорер» Мартинов замечен в заповеднике Катоктин.