В кашёвки большие и малые, запряжённые лошади были украшены искусственными цветами, бубенцами, у дуг были по 2 колокольчика. Кошёвки были покрыты добротными коврами и русской работы и персидскими. Если масляная неделя была поздняя и была уже оттепель, то снег от массовой по нему езды становился серый от примеси земли. Народ ходил по тротуарам сплошным потоком или стоял, любуясь запряжками. Приезжали и крестьяне из деревни на своих разукрашенных санях и катались.

Кончалось воскресенье масляной [недели]. Вечером ели пельмени, рыбные пироги и всё уничтожали, а утром, в понедельник, называемый чистым, мещане и дворяне, особенно набожные, ходили по своим близким знакомым, кланялись в ноги и просили прощения. Хозяева в свою очередь им кланялись и говорили друг другу: «Бог простит». Во время этих 40 дней скоромные мясо, молоко, яйца, скоромное масло есть было нельзя — грех. Ели картофельный суп, жареную на постном конопляном масле капусту и огурцы солёные, редьку с квасом, лук, груздёвые пироги.

В великий пост ходили в свою приходскую церковь к священнику говеть. Простаивали дня три краткую обедню и вечерю в церкви. В субботу шли на крылос к священнику, он, сидя в кресле, накрывал прихожанина или прихожанку, вставшего на колени, своим фартуком и задавал вопросы: «Грешил ли отцу, матери?». Надо было отвечать: «Грешен, батюшка» и другие вопросы — до десятка, смотря, кто исповедовался. А затем читал молитву и говорил: «Бог простит» и давал целовать евангелие и крест. Исповедывающийся клал полтинник или рубль в тарелку и уходил.

В воскресенье во время богослужения в церкви священник выходил с золочёной чашей. Пели певчие на хорах: «Тело Христово, примите источник, вкусите». Говельщики подходили по именитости и священник совал в рот чайную позолоченную ложку с горячим вином и крошкой профоры (хлеба крошка). Причастник целовал край чаши и отходил, запивая причастие вином с горячей водой, брал профору, закусывал и таинство говения было совершено — грехи сняты за год.

Все прихожане в церкви по книгам были на учёте, где делалась отметка о посещении. Книга была актов рождения, крещения и смерти. Метрические выписи выдавалась в церкви и при советской власти изъяты в ведение советов. Масляная неделя ещё много лет существовала при советской власти, но с закрытием церквей пошла в область прошлого. И ещё есть старые люди — соблюдают обряды и посты и говеют, но это капля в море и уходит в область старого прошлого бытия горожан.

11. Гости

Русский народ — хлебосольный народ. Любит поработать и любит погулять во всю ширь. Дни православных праздников: Пасха, Рождество, Крещение, Николин день, Троица, Успеньев день, Казанской иконы день, Егория и дни рождения и именин, похорон — справлялись средними слоями торгового и служилого населения обстоятельно. Как говорят, в грязь лицом не ударить. Служилые люди, доверенные, приказчики, чиновники обязательно ходили к именитым гражданам с визитом — кого они знали в лицо.

Приходили, пожимали руку, поздравляли. Хозяин наливал стопку вина или водки, записывал посетителя, [который] редко — садился, благодарил и уходил. Если хозяев не было дома, оставлял свою визитную карточку, отпечатанную в типографии на хорошей карточной бумаге, где стояла фамилия, имя, отчество и снизу должность. Этим делалась честь хозяину. К вечеру визитёры, а большинство из них ездили или на своей лошади с кучером или на извозчике, являлись домой еле тёпленькими от хмельного.

Хлебосольные хозяева готовились к праздникам по достатку. Имели свои небольшие дома, занимались торговлей на базаре. Семью имели небольшую, имели корову, а кто и лошадь, жили скромно, но в праздники разворачивались. Было загощено, надо было и самим угощать. Готовились, в доме наведя чистоту. Варили и жарили мясо, рыбу, холодец. Делали копчёную и фаршированную рыбу. К Пасхе коптили окорок, стряпали пироги сладкие, рыбные, мясные. Покупали пиво, водку, вино, консервы, икру, кильку, конфеты и фрукты-яблоки.

Готовили стол, где всё выставлялось на вид с батареей бутылок по ранжиру. Ставились стаканы, стопки, рюмки, ложились ножи, вилки. Колбаса была разносортная, хлеб, перец, горчица, уксус были также не забыты — всё на столе. Гости прибывали обыкновенно парами, с ходу грелись у стола, кто чем желает. Сбор обыкновенно был к часу дня. Поздравления, скромные подарки были обычаем. Часа в 2 дня садились за стол в комнате чел. 15–20. Хозяйка сама обслуживала стол, да ещё кто-нибудь из близких гостей, родни помогал.

Начинали с ухи или щей с лапшой из свинины. Предварительно всем наливали вина или водки — кто чего желает — чокались и обедали. На второе бокалы снова наполнялись и водкой и пивом, и во время обеда несколько раз. Третье было или компот или желе. Со стола убирали. Гости выходили покурить, подавался чай или кофе, на стол ставились пирожное доморощенное, конфеты, торты, яблоки. Все чаевали. После чая всё убиралось и столы. Под граммофон или гармонь пели и плясали. Снова подходили к столу, где выпивали по просьбе хозяина, кто чего желает.

Повеселившись, втаскивали столы и начинали играть в карты — 66 и в лото по маленькой ставке. Вели разговоры. Часов в 7 вечера устраивался ужин и чай. На ужин обыкновенно подавали мясные пельмени без ограничения и они поедались сотнями, а часов в 8–9 вечера гости расходились по домам, а некоторые уезжали на лошадях и увозили попутных. На следующий праздник или на второй день хозяева сами отправлялись по гостям — а праздников было много в году и поэтому время проводили весело, но не все, а зажиточные мещане.

12. Охрана города

Магазины, склады, кварталы улиц охранялись сторожами-стариками из бывших солдат. Они были вооружены в большинстве только дубинками, свистками и трещотками. Или стукали, медленно проходя по тротуарам, в пол били, имели колотушки с берёзовым шариком на сыромятном ремне: шарик болтался и ударял в колотушку пустую с двух сторон и издавал звук. Во время пожара ночью сторож пускал в дело трещотку, во время грабежа — свисток. Караульных содержали домовладельцы кварталов.

В городе была охрана и из полицейских — они находились в людных местах. На перекрёстках улиц стояли будки, окрашенные в серый цвет с чёрными полосами как у верстовых столбов. Вооружение их было: Сашка и левирвер Смит-и-Вессон мелкого калибра. Ночами они сидели в тулупах в будке — особенно зимой — и утром уходили. Конные полицейские объезжали посты города. В полиции выше по должности были околодочные в лучшей светлой форме и пристава, а над ними главой был исправник. Эти лица относились к офицерскому составу охраны.

13. Улицы уходят в реку

Начало улиц Ильинской (25-го октября), Серебряковской (Советской), Знаменской, Хохряковской из года в год уходят в реку Туру. Против Гостиного двора, где были магазины — это около музея — когда-то был рыбный базар, а сейчас осталась маленькая полоска берега. Нет многих домов и по нынешней Советской ул. у берега, нет их и по ул. 25-го октября, а ещё несколько лет тому назад улица была проезжая. Сейчас большой обвал по Иркутской за комбинатом «Вкусобъединение» и только кое-как можно пройти пешеходу. Отработанные воды размывают берег. Руководители горисполкома — люди из года в год новые, приходят и уходят и никакого внимания у них нет к сохранению берега нагорной части.

Обвалы получаются по причине большого притока сточных вод во время снеготаяния и дождей, а также ключей. Эта часть города ниже несколько. Канав для отвода вод по берегу нет, крепление берега не производится и город ползёт из года в год в реку. Против музея когда-то стоял собор, внизу его, а также и у монастыря берег укреплён затопленным камнем и обвалов нет, несмотря [на то] что боевое место для воды. Пройдёт десятка два лет и, если креплением берега не займутся, то обвалы берега продвинутся к б/реальному училищу — ныне сельскохозяйственный техникум, да и конец Республики, вернее, начало у музея, сползёт в р. Туру. Чтобы спасти город от обвалов берега необходимо устройство канализации и насаждений. Даже отвод предполагаемый через пятилеток реки Туры от Парфёново прямо к Мысу и ликвидация излучины реки Туры не спасёт от обвалов, т. к. они в своём большинстве происходят от грунтовых и поверхностных вод города.