Грохот и ругань справа, значит мне туда. Вот и щель вокруг закрытой двери светится. Ни на что не наткнувшись в темноте, прохожу на свет.

   - На кой Чиниге ция дивчина? - доносится из-за дверей злой голос. - Вин с паном генералом утек уже мабуть и нас туточки бросил. Видцепись, Панас. Дай хлопцам позабавиться. Може, завтра полягем уси як один. Видцепись, не доводы до греха.

   Бесшумно открываю дверь и вижу троих бандитов, стоящих ко мне спиной. Перед ними невысокий мужичок с грозным выражением на морщинистом лице. Черные с проседью волосы всклокочены, в глазах недобрый блеск. За его спиной кровать, на которой поправляет многочисленные одежки заплаканная девчонка, на вид лет шестнадцати-восемнадцати. Толстая рыжая коса наполовину распущена, не рассыпалась совсем лишь благодаря вплетенной голубой ленточке, завязанной на конце маленьким бантиком. В больших зеленых глазах смешались ужас и непонимание случившегося, словно девушка не верит в происходящий с ней кошмар.

   - Где Недранец? - завидев меня, зло орет заслоняющий девушку мужик.

   Но я уже смотрю на распростертую на полу пожилую женщину. Седые пряди волос залиты кровью. Рот слегка приоткрыт, в открытых глазах словно бы застыла мольба о благоразумии.

   Снова перевожу взгляд на бандитов. Трое уже поворачивают головы в мою сторону. Трое... Как три столба у дядьки на дачи. Три ненавистных столба, о которые я не единожды отсушивал руки, не понимая, зачем мне это надо, но не решаясь перечить родственнику.

   Перехватываю шест так, будто держу флагшток, и поднимаю, заводя правую руку за правое ухо. Шагаю вперед и следом наношу удар в вершину среднего столба. Конец шеста врезается в висок повернувшего голову бандита. Намеренно неглубоко вкопанный столб падает, и я встаю на его место, перехватив шест так, словно иду в штыковую атаку.

   Будь в моей жердине положенные два метра, сейчас предстояло бы развернуть корпус влево и следом крутануть шест, нанося одновременный удар противоположными концами по столбам. Но вовремя соображаю, что полутораметровой палкой обоих противников не достать. Благо они еще не успели сообразить, что происходит, и с недоумением смотрят на меня.

   Делаю шаг вправо. Правую ладонь перемещаю к левой, опираю центр шеста на правый локоть, поворачиваю корпус влево, двигаю следом локоть, придавая ускорение шесту и бью под основание черепа ближайшего врага. Он уже летит головой в кровать, а я, толкнув локтем шест дальше, перехватываю его словно двуручный меч, с размаху наношу удар по третьему " столбу". Однако тот успевает присесть и пропустить жердину над головой, одновременно хватаясь за рукоять сабли.

   Ослабляю правую ладонь и продергиваю через нее шест, уменьшая крутящуюся лопасть, гася тем самым ускорение. Шагаю навстречу замахивающемуся саблей противнику и, резко протолкнув шест через расслабленную правую ладонь, наношу удар в плавающие ребра. Достаю врага только почти полностью вытолкнув жердину, потому удар получается не очень сильным. Но, похоже, я поймал его на вдохе при замахе саблей, и этого хватило, чтобы парализовать работу легких. Без жалости добиваю ударом по темечку.

   Поворачиваюсь к мужику, который, как мне казалось, защищал бедную девушку, и еле успеваю заслониться жердиной от удара саблей. Сделав изрядную зарубку в центре моего боевого шеста, бандит снова вскидывает клинок. Отскакиваю назад, заставляя сделать его шаг следом, и выбрасываю навстречу шест. Однако шустрый мужик уворачивается, хватает левой рукой за конец жердины, а я еле успеваю отдернуть руку. На том месте, где только что была моя ладонь, появляется новая зарубка. Не отводя руку для следующего удара, бандит пытается полоснуть лезвием по моей второй руке, а когда я окончательно отпускаю шест, бросается вперед, целя саблей в горло. Отстраняюсь и падаю, споткнувшись о тело одного из поверженных ранее бандитов. Ухожу кувырком назад, больно ударившись бедром об угол какой-то низенькой табуретки. Этой же табуреткой запускаю противнику в голову. Чернявый опять успевает увернуться, но у меня появляется возможность подняться и перемахнуть через массивный стол.

   Все-таки хорошо, что сменил полушубок на более легкий кафтан - в дубленке так не покрутился бы.

   Хватаюсь за длинную лавку, намереваясь ею прихлопнуть таки надоевшего мужика. Однако, приподняв ее, понимаю поспешность решения. Сил хватает только на то, чтобы взвалить тяжелую лавку на стол. Противник по ту сторону стола с удивлением смотрит на мои действия, не понимая, для чего я горожу эту баррикаду. Воспользовавшись его удивленим, падаю и, перекатившись под столом, дергаю мужика за обе ноги, стараясь задрать их как можно выше. Оторвавшись от пола, он взмахивает руками, и сабля улетает к противоположной стене. Но далее отмечаю, что падает бандит умело - поджав подбородок к груди и амортизируя ладошками раскинутых в стороны рук.

   Продолжая крепко удерживать его ноги, чтобы не дать подняться, лихорадочно соображаю, как выпутаться из сложившейся ситуации.

   Неожиданно противник резко поджимает колени к животу. Не удержавшись, падаю на него и, получив удар ступнями в грудь, отлетаю назад под стол. Чернявый, перевернувшись со спины на четвереньки, бросается к отлетевшей сабле. Я ныряю к своей жердине, которая лежит возле мертвой старушки в луже крови, натекшей из пробитой головы. Не сразу решаюсь схватить шест, но, видя, что противник уже поднял саблю, берусь за липкое от крови дерево и поднимаюсь ему навстречу.

   - Мамочки, - доносится с кровать слабый голосок.

   Мой взгляд останавливается на девушке, жмущейся к бревенчатой стене. Она смотрит на меня полными ужаса глазами, закрыв ладошками рот. Мелькает мысль о том, что непонятно зачем люди в шоковых ситуациях закрывают рот ладошками, словно боятся чего-то неконтролируемого и многоэтажного.

   Боковым зрением отмечаю, что чернявый бросается в атаку, заведя глинок для удара со спины, лишая меня возможности своевременно защититься.

   Продолжая смотреть в большие зеленые глаза, развожу руки в стороны по жердине, размазывая по ней кровь. Ощутив правой ладонью торец, с силой проталкиваю шест сквозь левую ладонь, определяя направление периферийным зрением.

   - Мамочки, - снова произносит сквозь ладошки девушка, когда сабля, выпавшая из безвольной руки, отскакивает от моего предплечья и падает на пол, а бандит с перебитой гортанью заваливается навзничь.

   Капелька пота стекает с брови, попадает в глаз и начинает щипаться. Машинально провожу по вспотевшему лицу правой ладошкой, поздно сообразив, что она густо измазана кровью.

   - Мамочки, - в очередной раз слышу полный ужаса возглас, когда отнимаю ладошку от лица.

  - С тобой все в порядке? - спрашиваю зеленоглазку, понимая абсурдность своего вопроса. Какое тут нафиг "в порядке", когда зарубили отца, проломили голову няньке, а саму чуть не изнасиловали? А тут еще какой-то перепачканный кровью псих с палкой задает дурацкие вопросы... М-да...

   - Ты меня не бойся, - снова обращаюсь к девушке. - Я пришел тебя освободить.

   За дверью что-то падает, слышатся крики и топот. Поздно соображаю, что можно было запереть дверь, задвинув массивный кованный шпингалет. Однако двое вломившихся спинами вперед хлопцев исправляют мое упущение. Заперев дверь, они затравленно озираются. От вида валяющихся бездыханных тел и меня в кровавой маске нижние челюсти бандитов синхронно опускаются вниз, а брови задираются кверху. Эти двое напоминают персонажей из некогда популярных "Маски-шоу".

   - Вы по какому вопросу, хлопцы?

   - Мы?

   - Вы-вы. А ну, предъявите документы! - грозно бью окровавленным посохом об пол.

   - Мамочки, - снова слышу писк за спиной.

   - Яки документы? - подозрительно вопрошает один из мужиков, сжимающий в руках окровавленную саблю.

   Это ж кого он порубать успел? Кого-то из наших? Или они меж собой собачатся? Второй безоружен. Значит этого с саблей нужно уделать первым.