– Да не в этом дело! – вскричала Доминика. Ты не позволяешь мне проникнуть в твои мысли.

Ты так и остался одиноким волком, Энгус. Думаю, потому ты и не делал мне предложения до тех пор, пока я не ушла от тебя.

– Ну что же, – проговорил он. – Раз ты такая мудрая, объясни, зачем ты вышла за меня замуж, Доминика?

– Я-то знаю, зачем. Вопрос в том, зачем ты женился на мне! Вот когда найдешь на него ответ, тогда мы и решим, стоит ли наш брак того, чтобы его сохранить, или нет. А пока я беру отпуск за свой счет.

И Доминика торопливо вышла из квартиры, прихватив с собой только сумочку и ключи от машины. А Энгус даже не сделал попытки остановить ее.

Доминика поехала па свою старую квартиру, охваченная отчаянием и острым чувством нереальности всего происходящего.

Кристи и Ян, которые должны были пожениться через месяц, попросили разрешения пожить в этой квартире па условиях аренды до тех пор, пока не накопят денег, чтобы приобрести ее официально, и Доминика, разумеется, с радостью пошла им навстречу Но пока квартира пустовала – Кристабель до свадьбы предполагала жить с мамой. Обстановка сохранилась прежней, за исключением ценных безделушек, которые Доминика частично перевезла назад в поместье, а частично па новую квартиру. Кровать была застелена чистыми простынями, в шкафу висело несколько ее платьев. Пройдя на кухню, она заварила крепкий чай.

Затем она села в гостиной, чтобы подумать о будущем. Но в голове крутилась только одна мысль – Энгус позволил ей уйти. Он не остановил ее! Как и тогда, когда она вернулась из Европы, не попытался разыскать ее и связаться с ней.

Посидев немного, Доминика легла в кровать и полночи проплакала, а потом заснула, так и не придя ни к какому решению. Но едва рассвет озарил старые деревья в сквере под ее окнами, Доминика резко села и внезапно отчетливо увидела единственно возможное решение своей проблемы…

Ей понадобилась неделя, чтобы претворить свой план в жизнь, и всю эту неделю Энгус не давал о себе знать. Доминика тоже не пыталась связаться с ним. В конце недели она поехала в «Лидком-Плейс» и решила ждать его там, сколько бы времени на это ни потребовалось.

Энгус приехал через четыре дня. Три предыдущих дня Доминика провела в хозяйственных хлопотах: возилась в саду, гуляла с Бадди, навела порядок в шкафах и переделала прочие домашние дела. Как ни странно, на душе у нее было спокойно.

Утром четвертого дня она решила подстричь газон – супружеская чета, которая занималась садом, взяла отпуск, а Люк уехал на целый день в город. Энгус однажды показал ей, как обращаться с газонокосилкой, и это действительно оказалось несложно. Доминика даже знала, как проверить, заправлена ли косилка бензином. Резервуар оказался полным. Включался агрегат проще простого нажатием кнопки.

Через десять минут переднее колесо угодило в ямку между газоном и дорожкой. Доминика тщетно пыталась вырулить, давала задний ход – ничего не помогало. Мотор заглох, и косилка застыла на месте, сильно накренившись набок.

Доминика попыталась вытащить машину из ямы своими силами, но с тем же успехом она могла стараться передвинуть с места на место Тадж-Махал.

Тяжело дыша, со слезами на глазах, Доминика сдернула с головы шляпу и разразилась ругательствами, которые заставили Бадди лечь и уткнуться носом в лапы. Доминика не удержалась и пнула косилку ногой, когда сзади раздался голос Энгуса:

– Пинка надо дать тебе, Доминика, а не несчастной машине.

Она повернулась так стремительно, что чуть не потеряла равновесие, и нервное напряжение последней недели затопило ее недавно обретенное спокойствие.

– Не смей смеяться надо мной, Энгус Кейр! выкрикнула она истерично. – И не воображай, что имеешь право называться мужем – тебя никогда нет рядом в нужный момент!

– Но я как раз рядом, Доминика, – заметил он.

– Да? – Она уперла руки в бедра. – Сегодня здесь, завтра нет. Но мне ты ничуточки не нужен! Она яростно сверкнула глазами.

Энгус молча окинул взглядом ее желтую тенниску, рабочие брюки из плотной ткани, тяжелые ботинки, растрепанные волосы, следы слез на лице. Сам он был одет с подчеркнутой официальностью – в белую рубашку, черные брюки и серый галстук.

– Возможно, я могу понадобиться косилке, пробормотал он и, почти не прикладывая усилий, выправил колесо, вытянул его из рытвины и нажал пусковую кнопку. Агрегат бодро затарахтел. По-моему, ты рассердилась преждевременно.

Доминика зажмурилась, стиснула зубы, затем повернулась к нему спиной и пошла к дому. Прошло минут пять, прежде чем Энгус нашел ее на веранде. За эти пять минут Доминика начала приходить в себя и ужаснулась тому, что натворила.

Энгус вышел из-за угла дома и остановился у стола, за которым сидела Доминика, положив ноги на рядом стоящий стул. Долгое время никто из них не говорил ни слова.

Энгус выглядел безупречно, как всегда, но Доминика решила, что он несколько бледнее обычного и что у его губ появились тонкие морщинки.

Впрочем, возможно, ей это только показалось.

Она отвела глаза.

– Извини, но ты уже знаешь, как расстраивают меня бытовые неурядицы. Попробую начать снова. Привет!

– Привет. – Он помедлил. – Да, я знаю. – (Она пожала плечами.) – Возможно, ты просто перегрелась на солнце.

Она кивнула, не находя слов и сил, чтобы даже шевельнуться, не переставая мучительно гадать что, если она потеряла его навсегда? И этот разговор – прощальный?

– Принести тебе сока или минералки?

– Да, пожалуйста… Я подожду здесь. – Доминика наконец обрела дар речи.

– Я скоро вернусь.

Доминика энергично принялась обмахиваться шляпой. Через несколько минут Энгус появился снова с подносом, на котором стояли два запотевших стакана с соком и лежала пачка печенья.

– Спасибо. – Она взяла стакан и сделала большой глоток. – Наверное, ты не ожидал увидеть меня здесь, Энгус, но…

– Я знал, что ты здесь. – Он сел напротив. Доминика немного удивилась. – Мне сказал Люк, кроме того, я знал о всех твоих передвижениях после того вечера…

– Но… – Она растерянно замолчала.

– У меня было много дел, – продолжал он. Рассказать тебе?

Она затаила дыхание.

– Энгус, есть кое-что, о чем я хотела сказать тебе первая, и... пожалуйста, не принимай близко к сердцу то, что я тогда наговорила.

– Доминика. – В серых глазах застыло мрачное непреклонное выражение. – Да, но я хотел бы первый сказать то, что собирался.

Ледяной ужас сжал сердце Доминики.

– Но я действительно…

– Нет. – Он протянул руку и накрыл ладонью ее кисть, лежащую на столе. – Я хотел сказать, что впервые в жизни понял своего отца.

Доминика уставилась на него в оцепенении.

– Потому что уже два раза я пережил такого же рода утрату, какую пережил он. Она замораживает душу и окружает ее чем-то вроде небьющегося стекла, тогда как внутри все остается очень хрупким. Теперь я понимаю, почему отец был таким.

Потому что, несмотря на все разногласия, и неважно, кто из них был прав, а кто виноват, он так любил мать, что не в силах был ни полюбить кого-то еще, ни забыть ее. Теперь я наконец-то понял это, потому что со мной произошло то же самое.

Доминика провела языком по губам и почувствовала, что сердце забилось несколько иначе – это уже не похоже на беспорядочную барабанную дробь.

– Другая моя проблема заключалась в том, что я не способен никому довериться, и виной этому вся моя предыдущая жизнь. Да, до недавнего времени «одинокий волк» безраздельно царил в моей душе, как ты совершенно справедливо заметила.

Доминика нахмурилась и сделала еще один глоток из стакана.

– Я пыталась найти тебе оправдание… – Она взглянула ему в глаза. – Но все время мне казалось, что тебе нужно от меня только одно…

– Твое тело? – подсказал он негромко.

– Да. – Она закрыла глаза. – Иногда в наших отношениях на первое место выступала физиология… Ведь поэтому ты в глубине души и не хотел жениться на мне?