Наша программа — вот она:

Интернационализму мы противопоставляем горячую любовь к Родине и русскому народу, безбожию — веру в Бога и партийной диктатуре коммунистов — власть всего народа.

Вы говорите о восстановлении страны, но разве можно восстановить мирную, нормальную жизнь, подгоняя всех под коммунистические рамки и разве можно наладить хозяйство, отбирая у населения всё до последней нитки. Во что обратили вы цветущую, богатую, родную нашу Сибирь? Непосильными развёрстками и продналогами вы обессилили крестьянство. Расстрелами и чрезвычайками вы разогнали интеллигенцию, а когда не вынесшее ваших порядков население восстает и борется за право оружием, вы жестоко расправляетесь с ним. Разве мы не знаем, как жестоко вы расправлялись с барнаульскими, ишимскими, тобольскими, енисейскими и иркутскими крестьянами, сколько тысяч их убито. Сколько цветущих сел Сибири обращено в развалины! Так и в Якутской области — вы дали автономию, — чтоб народ мог установить власть, и в то же время, послали войска усмирить народное движение и снова подчинить всех коммунистам. Мы же пришли помочь народу и сами подчинимся выбранной им власти и будем оберегать народную власть от всяких врагов.

Дмитриев пишет, что я иду мстить за брата[28]. Но не только мой брат расстрелян, а десятки тысяч крестьян, рабочих и других мирных граждан, убитых коммунистами, вопиют о мщении. Но не мстить мы пришли. Довольно крови. Довольно диктатур красной и белой. Пора спросить народ — как он хочет жить. Если действительно вы хотите восстановления страны, созовите учредительное собрание, пусть сам народ выберет себе власть, которой он верит. С радостью подчинимся мы этой власти и будем верными её слугами. До тех пор пока вы не откажетесь от диктатуры коммунистической партии, не восстановить вам страны, — вы должны будете вести воину со своим народом.

С твердой верой в правоту нашего дела, с горячей любовью к народу, с братским призывом ко всем любящим народ свой идём мы к себе на Родину.

Ни мести, ни расстрелов не несём мы. Мы несём свободу и мирное сотрудничество всех слоёв и классов населения. Откажитесь от вашей диктатуры, дайте народу высказать свою волю и кончится братоубийственная война и не будет ни красных, ни белых, а — единый, свободный, великий русский народ. Пока этого нет, народ будет против вас и мы с народом против коммунистов.

Командующий Сибирской добровольческой дружиной, генерал — лейтенант Пепеляев.

Не могу умолчать о положении транспорта к этому времени. После разгрома Коробейниковской армии тунгусы разбежались и, по сведениям от гражданского управления, олени могли быть собраны лишь к концу ноября, и то в ограниченном количестве. Для переброски же всей дружины гражданское управление не давало гарантии на предоставление перевозочных средств в ближайшее время. От переотправки грузов вьючным способом тунгусы в осеннее время вообще уклоняются, в виду бездорожья и разлива рек. Санный же путь устанавливается в конце ноября или в начале декабря.

Несмотря на в высшей степени неблагоприятную обстановку, как политическую, так и военную, генералом Пепеляевым всё же было принято решение, — начать активные действия, и этим самым была сделана огромная, непоправимая ошибка, скажу даже больше — роковая для дружины.

11-го сентября 1922 года генерал-лейтенант Пепеляев с высадившимися частями (1, 2 бат[альоны], кав[алерийский] див[изион], артил[лерийский] взвод, комендант, команда и штаб, всего 520 человек) с 2-х недельным запасом продовольствия на 120 вьючных лошадях выступил из п[орта] Аяна и 29-го сентября занял деревню Кромкино[29], что в 25-ти верстах к юго-западу от урочища Нелькан, где выяснилось, что красные в числе 250 человек (экспедиционный отряд Якутской Автономной советской республики) при 2-х пулеметах на одной барже и моторной лодке, за сутки до занятия дружиной д[еревни] Кромкино, успели из Нелькана убежать.

10-го октября от генерала Пепеляева получено на имя генерала Вишневского, копия управляющему областью Куликовскому, следующее распоряжение; «Операция по овладению Нельканским районом закончилась, но к сожалению не так, как я предполагал. Среди нашего отряда нашелся предатель (вероятно заранее подосланный большевиками). Поручик Нах, который дезертировал из отряда, опередил нас и сообщил красным о нашем приближении. Красные за сутки до занятия нами д[еревни] Кромкино, успели из Нелькана убежать.

29-го сентября Нелькан занят вторым батальоном, взяты оставленные красными 14 лошадей. Д[еревня] Нелькан цела, только в некоторых домах выбиты окна.

Производится опись вещей в домах для сдачи их возвращающимся жителям.

В настоящее время мой отряд постепенно переправляется через р[еку] Мая[30] и сосредотачивается в Нелькане. Отряд переживает кризис продовольствия и с 27-го сентября едим одну конину и то без соли. Есть люди, которые не могут ходить от слабости, в особенности офицеры. Во что бы то ни стало добейтесь новой отправки транспорта, который должен придти в Нелькан числа 15, так как задержка такового заставит отряд голодать. Расчёт, что нужно выслать с транспортом, мною послан интенданту и управляющему областью.

Выполнение моего плана будет зависеть всецело от выполнения моего задания. 1) К 15 ноября должен подойти генерал Вишневский со всеми людьми из Аяна. 2) К 20 ноября должно быть сосредоточено в Нелькане довольствие на отряд 1000 человек на 1–1,5 месяца, зимняя одежда и палатки с печами. 3) 20 ноября выступлю из Нелькана со своей дружиной в поход, целью которого будет овладение Усть-Майей[31], р[екой] Алданом[32] и р[екой] Амгой[33]. Полагаю, что к 25 декабря этой цели мы достигнем. Затем будем подготовляться к овладению Якутском.

Отряду генерала Пепеляева пришлось совершить переход Аян — Нелькан при чрезвычайно тяжелых условиях. Без теплой одежды, в плохой обуви и на всем 240 верстном пространстве почти без жилья. Первые дни перехода шёл проливной дождь. Особенно было затруднительно переправляться через разлившиеся горные бушующие реки, местами проходить сплошные болота. Часть продовольствия бросили в пути, лошади за отсутствием фуража и из-за тяжелого пути падали, началось недоедание, с приходом в Нелькан в течение 2-х недель из Аяна не прибыло ни одного продовольственного транспорта, мука вся вышла. Уцелевших лошадей поели и начались для людей тяжёлые испытания. Съели в окрестностях всех собак, стреляли ворон. Находились такие, что варили кожу, содранную с дверей. Настроение пало. Люди ходили, как тени. Задержка в подвозе продовольствия заключалась в не удовлетворительном положении транспорта к этому времени.

9-го сентября. Выступил в 12 часов. Прошел 8 вёрст и заночевал в д[еревне] Уйке[34]. В деревне всего 6 домов, пришлось часть батальона разместить в палатках. Встретил здесь отходящий отряд подполковника Овечкина (из армии корнета Коробейникова) в 120 якутов. Были среди них русские офицеры, всего 3. Отряд отправил в Аян. Дорога была очень грязная, шёл дождь, идти было тяжело. Прошли эти 8 вёрст в 2,5 часа. Ночью получил от командующего приказание завтра, в виду недоставки лошадей для транспорта главным силам, дневать.