– Точно, что есть небо, братец, а между тем почти никто до него не добирается. Зачем мне вас обманывать? Мне уже восемь раз приходилось ночевать на заднем сиденье.

– Разве они не присылают помощь?

– На следующий день. – Водитель сделал короткую паузу. – Времена нынче неспокойные, и никому не нравится оказаться в здешних местах на ночь глядя. – Он криво усмехнулся и показал приклад винтовки, спрятанной под сиденьем. – Но вы не беспокойтесь, – добавил он. – Если автобус со всех сторон закрыт, бояться нечего.

Себастьян вернулся к семье и поблагодарил брата за сигарету, которую тот зажег для них обоих. Сделал длинную затяжку и подытожил:

– Похоже, выбор у нас небогатый: либо идти пешком тридцать километров, либо ночевать здесь…

– Спору нет, быть тебе предсказателем, – с иронией отозвалась мать. – По твоим словам, все шло к тому, что наше положение должно измениться к лучшему.

Себастьян хотел было возразить, но тут Айза бросила на него взгляд и мягко заметила:

– Не волнуйся. Уже едет.

Они посмотрели на нее. Им был хорошо знаком этот особенный тон голоса.

– Кто? Кто едет?

Девушка пожала плечами, и стало ясно, что она и правда пребывает в неведении.

– Не знаю, – ответила она. – Но едет.

– Здорово!

Восклицание, как и следовало ожидать, исходило от потерявшего терпение Себастьяна, который больше ничего не успел добавить, потому что брат ткнул его локтем в бок и молча кивнул вдаль – туда, где чуть ли не на единственном бугре посреди равнины появилась машина. Она быстро приближалась, а ее хромированные детали и стекла отражали лучи солнца.

Они лишь стояли и смотрели, а автомобиль увеличивался в размерах и обретал конкретную форму бело-зеленого пикапа. Что-то им подсказывало, что, хотя до сих пор никто не сбавил хода, этот наверняка затормозит.

Шум мотора раздавался все громче и в конце концов заполнил грохотом всю равнину, и, хотя пикап несся на большой скорости, он остановился прямо напротив группы людей, которая даже не подала никакого знака.

С левой стороны опустилось стекло, и женщина лет сорока с выразительными чертами лица, обветренной кожей, пронзительным взглядом и волосами, забранными под широкую фетровую шляпу, окинула насмешливым взором четверых людей, не сводивших с нее глаз, и с улыбкой изрекла:

– Так-так! Потерпевшие крушение на равнине! – Она показала рукой на кузов: – Залезайте, не то вас убьет солнце. – Ее взгляд остановился на Айзе, которая была почти заслонена телом Аурелии, и суровое выражение ее лица смягчилось. – Женщины могут сесть рядом со мной, – добавила она. – Здесь им будет удобнее.

Затем на какое-то время она замолчала, сосредоточив внимание на дороге: то и дело приходилось объезжать колдобины на однообразном шоссе, словно вычерченном рейсфедером, – и наконец, не глядя на Айзу, сидевшую между ней и Аурелией, поинтересовалась:

– В Сан-Карлос едете?

– Да.

– Живете там?

– Нет. – На этот раз ответила Аурелия. – Но надеемся найти работу и остаться.

– Эмигранты? – Ответом ей был молчаливый кивок, и женщина спросила: – Откуда?

– Мы испанцы. С Канарских островов.

– С Тенерифе?

– С Лансароте.

– Лансароте? – Незнакомка искоса бросила на них удивленный взгляд. – Я и не знала, что существует остров, который называется Лансароте. Почти все приезжают с Тенерифе, Ла-Гомеры или Ла-Пальмы. Были и с Гран-Канария. Но Лансароте! – Она отрицательно покачала головой, а затем перевела взор на живот Айзы: – И когда же?

Девушка в свою очередь опустила взгляд, посмотрела на выпуклость, обезобразившую ее талию, и повернулась к матери, ища помощи.

Та несколько секунд тоже хранила молчание, затем внимательно оглядела женщину за рулем, ожидавшую ответа, и сказала:

– Она не беременна… – И после небольшой паузы: – Это небольшая хитрость для того, чтобы избежать неприятностей. Она даже не замужем. Парни – тоже мои дети. – Она сделала новую – более длинную – паузу и попыталась оправдаться: – Вы же знаете, как это бывает: семья бедняков в чужой стране, незнакомые обычаи… У нас были проблемы.

Черные глаза задержались на лице Айзы, пока машина сбавляла скорость, и ответное замечание прозвучало ясно и искренне:

– Меня это не удивляет. – Женщина изобразила улыбку, хотя чувствовалось, что она не привыкла улыбаться. – Как тебя зовут? – поинтересовалась она.

– Айза. Айза Пердомо.

– Айза! Никогда не слышала такого имени. Очень красивое. – Она вновь попыталась изобразить подобие улыбки. – Меня зовут Селесте. Селесте Баэс, моя семья насчитывает больше семи поколений льянеро. Моя мать клялась, что зачала меня, сидя верхом на лошади, и слезла с нее лишь для того, чтобы я могла появиться на свет. Тебе нравятся лошади?

– Я никогда их не видела.

Пикап резко остановился, и пассажиры, сидевшие сзади и не ожидавшие такого сюрприза, чуть не перелетели через сиденье водителя.

Селесте Баэс, по-видимому оторопев от изумления, невольно отклонилась к широкому рулю, чтобы внимательно рассмотреть девушку, сидевшую рядом.

– Ты никогда не видела лошадей? – недоверчиво переспросила она. – Ты что, меня разыгрываешь?

– Нет, сеньора. Я их, конечно, видела на фотографии. – Айза развела руками: мол, что тут поделаешь? – Но на Лансароте есть только верблюды, а с тех пор, как я приехала в Венесуэлу, мне не представилось случая увидеть лошадь. – Она кротко улыбнулась: это всегда безотказно действовало на кого угодно. – Я сожалею!

– И есть о чем сожалеть, – услышала девушка в ответ, и машина вновь тронулась с места, хотя уже далеко не так резво. – Лошади – самые прекрасные, благородные и милосердные создания на свете. Намного лучше, чем самый лучший человек, и тот, кто с ними незнаком или их не любит, много потерял. У меня их больше двух тысяч, и за всю историю нашей семьи мы вырастили тридцать девять чемпионов, одного победителя «Кентукки-дерби» и другого – «Триумфальной арки» в Париже. – Женщина сделала длинную паузу, а затем добавила, вновь нажимая на педаль газа: – Честно говоря, не могу себе представить, что существует мир без лошадей.

– Наш мир – море.

– Море?

– Мы, Вглубьморя, всегда были рыбаками. – Айза лукаво улыбнулась. – Уже больше десяти поколений.

– Рыбаками? Надо же! Вот здорово! А что делает семья рыбаков на дороге, ведущей в льянос? Некому было подсказать, что вам в другую сторону?

– Это очень долгая история, – вмешалась Аурелия.

– До Сан-Карлоса тоже долго ехать, – тут же парировала Селесте Базе. – Расскажите мне ту часть истории, какую пожелаете, но только правду. Я предпочитаю молчание лжи. Я была замужем за самым большим вралем на свете, и он истощил весь мой запас терпения.

Аурелия колебалась пару километров, однако в конце концов твердым голосом, не драматизируя события, начала рассказывать:

– Прошлым летом трое парней попытались изнасиловать Айзу, но мой сын Асдрубаль встал на ее защиту и во время драки одного из них убил. Отец погибшего был очень влиятельным человеком, и нам пришлось бежать с Лансароте на нашем старом голете, который затонул, и при этом мой муж погиб. Мы добрались до Венесуэлы, намереваясь поселиться в приморье, но, похоже, в здешних краях потребляют мало рыбы, да и не очень-то преуспеешь, не имея собственной лодки и машины, чтобы отвозить улов на рынок. Мы обосновались в Каракасе, но, как только Айза выходила на улицу, мужчины не давали ей проходу, и нам пришлось бежать, потому что один тип, в чьих руках находится вся проституция города, вознамерился ее похитить.

– Антонио даз Нойтес.

– Вы его знаете?

– Мой муж был одним из самых частых его клиентов. – В голосе Селесте Баэс послышалась злость. – Он расплатился с ним за неделю развлечения с четырьмя его шлюхами, подарив моего лучшего коня! – Она слегка ударила по рулю. – Он мог бы стать великим чемпионом, но Феррейра – такой человек, который портит все, чего ни коснется. Вам известно, что у него есть подручные, которые специализируются на развращении девушек? Они подавляют их волю с помощью алкоголя и наркотиков. – Она чуть повернула голову вбок и посмотрела на Айзу, хранившую молчание: – Этот выродок искалечил бы тебе жизнь. – Она замолчала, вновь устремив взгляд на дорогу, а затем поинтересовалась: – Что вы собираетесь делать в Сан-Карлосе?