Его рука, держащая блокнот, дрогнула, губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но тут же снова сомкнулись.

Джейн уже подумала, что не дождется ответа, когда он произнес:

— Вчера, мисс Брайнт, я хотел зайти проведать Полин, но, подойдя к палатке, услышал, что вы разговариваете… обо мне.

— О… — вспыхнула Джейн, — вот в чем дело…

— Ваше мнение обо мне, похоже, не изменилось.

Она закусила губу, мучительно подбирая слова для ответа. И надо же было так случиться, чтобы в тот момент там оказался именно он!

— И ч-что же вы услышали? — с трудом выдавила она.

Его черные брови сомкнулись на переносице.

— Вы хотите спросить, как много я успел услышать, не так ли? Достаточно!

Джейн еще больше покраснела.

— Мне очень жаль, доктор Воллас…

Пропустив это нелепое извинение мимо ушей, он неожиданно мягко произнес:

— Из вашего разговора я сделал вывод, что обсуждение моей скромной персоны длится уже довольно долго. А то, что я услышал, сводится к следующему, я — сущий дикарь, и моя бедная жена будет ужасно страдать, поскольку я, ученый сухарь, совсем не стану обращать на нее внимание. Разумеется, я не стал выслушивать все это до конца и ушел.

О, Боже! Джейн не знала, куда деваться от стыда. Ну и дура! Испортить все своими же руками. Теперь он никогда в жизни не простит ее! С его-то гордостью и болезненным самолюбием выслушивать такое!! Но почему… почему он говорит с ней таким странным тоном?! Почему не накричит, не скажет, что думает обо всем этом? Ведь они же одни! Что же делать? Остается только одно — попытаться объяснить… Объяснить? Но как? Сказать, что она нарочно хотела очернить его в глазах Полин, потому что сама его любит? Или представить это как горькое лекарство, необходимое больной девушке, чтобы быстрее поправиться? Господи, и то и другое — правда, но как, как сказать это? Она в отчаянии покачала головой.

— Мне действительно очень жаль, доктор Воллас, что вы слышали мои слова… Прошу вас, простите меня, если можете. Я просто не могу ничего объяснить сейчас, но, поверьте, тому была своя причина. Постарайтесь не судить опрометчиво… слова не всегда выражают то, что есть на самом деле.

Она говорила это, потупив взор, и не видела выражения его бездонных черных глаз. А если бы увидела, то сиявшая в них нежность ответила бы ей без всяких слов.

— Надо ли понимать вас так, — негромким и внезапно охрипшим голосом спросил он, — что слова, случайно мною подслушанные вчера у палатки Полин, не отражают вашего истинного мнения обо мне?

Этот неожиданный вопрос вконец смутил бедную Джейн. Еще одно испытание… еще более мучительное. Но в ней, наконец, заговорила гордость. Что ж, если он действительно вызывает ее на откровенность, пусть получит правду… и сам уже решает, что с ней делать!

Она взглянула на него из-под опущенных ресниц и недрогнувшим голосом ответила:

— Да, доктор Воллас, вы поняли меня правильно.

Того, что произошло за этим, понять она не смогла. Выронив блокнот, он протянул руку… но тут же смутился, как мальчишка, и бросился поднимать рассыпавшиеся по песку страницы.

Прошло несколько минут, прежде чем он, не поднимая головы, уже совсем другим тоном спросил:

— А как там Полин? Я ведь тогда так и не зашел к ней.

— Поправляется, — коротко ответила Джейн.

Николас поднялся с колен, отряхнул их, взял чашку с чаем и стал сосредоточенно разглядывать ее содержимое, будто проверяя, не попал ли туда песок.

— Черт возьми! — внезапно воскликнул он. — И зачем только женщины делают это!

— Делают… что? — вырвалось у Джейн, и она тут же пожалела, что не прикусила вовремя свой глупый язык: эту тему пора было закрывать, а она своим невольным вопросом лишь подлила масла в огонь.

— Влюбляются в мужчин, которые их не любят! Это же не приносит ничего, кроме мучений, как для тех, так и для других!

Джейн почувствовала, что задыхается. Воздух вокруг них словно пропитался электричеством. Солнце, запах сосен и раскаленного песка, аромат цветов, солоноватый привкус моря, доносимый ветром, перестали радовать ее, превратившись в душную, непроницаемую вату, сквозь которую, как булавочные уколы, доходили до ее сознания слова следующего вопроса Николаса… Вопроса странного и неожиданного.

— Мисс Брайнт… Джейн… Я понимаю, что те ваши слова были предназначены лишь для Полин. Вы просто хотели помочь ей. Но вы не думаете так обо мне на самом деле… Почему? Есть что-то, чего я не знаю? О чем не смею даже догадываться?…

«Почему? Почему? Почему?» — стучало у нее в висках, не давая сосредоточиться, встряхнуться, взять себя в руки… Ей казалось, что еще мгновение — и она или потеряет сознание, или скажет ему все… Он назвал ее Джейн!! Честен ли он с ней, или это просто новое испытание, как тогда, в роще? Ведь они снова одни… Кипарисовая роща многому научила ее — тогда она открылась перед ним всем своим трепетным, жаждущим любви существом, а он лишь жестоко посмеялся над ней. Нет, повторения этому не будет!

— Что-то, чего вы не знаете? — выговорила она. — Нет, доктор Воллас, теперь вы знаете все!

В середине июня все работы были прекращены, и на раскопках воцарилась атмосфера томительного ожидания.

Николас собирался вернуться домой на остров Порос, чтобы закончить там книгу. Все это время лишь он и Джейн были заняты делом: он диктовал, она печатала. Полин полностью поправилась, но решила не возвращаться к своей прежней работе.

— Я была такой дурой! — краснея, призналась она Джейн. — Теперь-то я это понимаю.

— Я рада слышать это, — с облегчением ответила Джейн, еще недавно боявшаяся, что страдания Полин прекратятся нескоро.

Но здравый смысл последней восторжествовал, и она по достоинству оценила преданность и заботу Тима. Их помолвка должна была быть оглашена в последний вечер перед отправлением домой, и Николас решил организовать по этому поводу праздничный ужин.

— Не могу поверить в свое счастье, — радовался Тим, посетив как-то Джейн в обеденный перерыв. — Как я тебе благодарен!

— Мне? — удивилась девушка, отрываясь от работы.

— Да! Полин рассказала, что именно ты обратила ее внимание на мои… м-м… выдающиеся качества.

— Ничего подобного! — рассмеялась Джейн. — Если бы Полин не заметила их сама, то была бы просто слепой дурой.

— Приятно слышать, — улыбнулся в ответ Тим. — А как ты? Какие планы?

Джейн пожала плечами.

— С сентября — снова за работу. Деньги кончаются, и я смогу дотянуть лишь до осени.

— А Стюарт? Твое решение окончательно?

— Да. Он просил меня пока ничего не предпринимать, чтобы избежать сплетен, и я обещала. Но он согласен со мной, что наш брак был бы ошибкой.

— Знаешь, Джейн, я чувствую себя страшно виноватым перед тобой. Если бы не я, то все могло бы оставаться по-прежнему.

— Нет, — честно ответила Джейн. — Не спорю, твои слова подтолкнули меня, но все равно, рано или поздно, я бы поняла, что мы не созданы друг для друга.

Тим смотрел на нее в упор, в его глазах было что-то, отчего Джейн смутилась.

— Почему ты смотришь на меня так?

— А ты не понимаешь?

— Нет.

— А… как же Николас?

Джейн чуть не задохнулась. Она давно поняла, что Тим обладает удивительно острым глазом, но как он сумел заметить то, что она так тщательно скрывала ото всех?

— А при чем тут Николас? — невинно спросила она.

— Ему будет тебя не хватать, — ответил Тим, отводя взгляд. — Ведь ты очень помогла ему с книгой.

— Он легко найдет кого-нибудь, кто сможет перепечатать его рукопись.

— Возможно… А если он попросит тебя поехать с ним, чтобы закончить книгу?

— Нет! Ты с ума сошел? Такое ему и в голову не придет! Помимо всего прочего, он думает, что я обручена со Стюартом…

— Послушай, Джейн, — вкрадчиво начал Тим, — не держи меня за дурака. Ты любишь Николаса?

Она облизнула внезапно пересохшие губы.

— Как… как ты догадался?