Лолита говорила без умолку. Но к этому ее побуждало не столько раскаяние в том, что она ложно судила Гору, сколько сомнение, закравшееся ей в душу, едва она поднялась на пароход, — сомнение в том, правильно ли она поступила. До сих пор она как-то не задумывалась над тем, что путешествие на пароходе в обществе одного только Биноя не совсем удобно для девушки. Но, твердо зная, что показывать смущение нельзя ни в коем случае, а то окончательно пропадешь со стыда, она храбро болтала, не замолкая ни на минуту. Биной же, наоборот, молчал как убитый. Горькое унижение, выпавшее по воле судьи на долю Горы, стыд за себя, за то, что он собирался выступить в спектакле в доме этого самого судьи, и вдобавок ко всему неловкое положение, в которое неожиданно поставила его Лолита, окончательно лишили его дара речи.
Случись это в прежние дни, он был бы возмущен безрассудным поведением девушки, но сейчас осуждать ее он не мог.
К удивлению смелостью Лолиты в душе Биноя примешивалось чувство восхищения ею и тайная радость от того, что из всех только он и Лолита выразили хотя бы слабый протест против оскорбления, нанесенного Горе.
И еще он думал о том, что для него самого этот поступок не может иметь особенно неприятных последствий, но Лолите, безусловно, придется долго расплачиваться за него.
Как странно — ведь до сих пор он считал, что Лолита терпеть не может Гору! Чем больше раздумывал он над этим, тем больше восхищался ее абсолютной нетерпимостью к лжи, ее безграничной смелостью, свободной от соображений расчетливого благоразумия, и его уважение к ней все росло.
Он понимал, что Лолита была права, упрекая его в нерешительности и отсутствии собственных убеждений. Он никогда не посмел бы отбросить соображения о том, как отнесутся к его поступку близкие ему люди, и смело пойти путем, который считал правильным, — как это сделала она. Как часто поступал он вопреки своим желаниям из боязни раздражить Гору, из опасения, чтобы друг не счел его слабым, а потом обманывал свою совесть, пытаясь жалкими доводами убедить себя в том, что взгляды Горы — это и его взгляды! Он отчетливо понял, что гордая и независимая в своих суждениях Лолита стоит намного выше его в духовном отношении. Ему было стыдно вспомнить, что раньше он неверно судил о ней и нередко в душе порицал. Ему хотелось попросить у нее прощения, но он не находил слов, чтобы передать ей свои чувства. Нежное лицо Лолиты, озаренное внутренним светом, казалось Биною божественно прекрасным. Его жизнь вдруг наполнилась глубоким смыслом, он впервые понял, как величественно хороша может быть женщина. И перед лицом этой нежной силы без колебаний признал свою мелочность и ничтожность.
Глава тридцатая
В Калькутте Биной сразу же проводил Лолиту домой. До того, как они оказались вместе на пароходе, он не слишком разбирался в своих чувствах к ней. При встречах с этой своенравной девушкой он главным образом старался не допустить, чтобы споры, вспыхивавшие у них по малейшему поводу, оканчивались настоящей ссорой. Шучорита взошла на горизонте его жизни первой вечерней звездой, сияющей чистыми лучами женственности, и наполнила чудесной радостью все его существо.
Но вот рядом с ней загорелась еще одна звезда, и он даже не заметил, как случилось, что, открыв для него этот праздник света, первая звездочка мало-помалу опять скрылась за горизонтом.
С тех пор как взбунтовавшаяся Лолита появилась на пароходе, Биноя не покидала мысль, что они теперь стоят вдвоем, плечом к плечу, против всех остальных; он не мог забыть, что в трудную минуту девушка решилась покинуть близких и присоединиться к нему. Что бы ни побудило ее поступить так, было совершенно очевидно, что отныне она не сможет относиться к нему, как к одному из многих: он — и только он один — оказался рядом с ней, когда она нуждалась в поддержке. Все ее родные были далеко, лишь он был близко, и ощущение этой близости заставляло вздрагивать его сердце подобно тому, как вспыхивают трепещущие зарницы в надвигающихся грозовых тучах.
Лолита ушла к себе в каюту, однако Биной чувствовал, что все равно не заснет. Он снял туфли и стал молча ходить взад и вперед по палубе перед ее дверью. Трудно было предположить, что Лолите грозит какая-нибудь опасность на пароходе. Но слишком уж заманчивы были обязанности, которые возлагало на Биноя неожиданно обрушившееся на него, никогда прежде не испытанное чувство ответственности, и он ни за что в жизни не отказался бы от этого ненужного ночного бдения.
Невыразимая глубина чувствовалась во мраке ночи; безоблачное небо было усеяно звездами; частые густые деревья по берегам реки поддерживали его как темный монолитный цоколь. Внизу стремительно несся молчаливый поток величественной реки, и центром этого спящего мира была для Биноя она — Лолита. Ничего не случилось, — Лолита доверила Биною свой безмятежный сон, только и всего. Но Биной принял это доверие, как драгоценнейший из даров, и нес почетную вахту. Ни отца, ни матери, ни сестер — никого нет подле нее, но Лолита — прекрасная Лолита — не побоялась лечь на незнакомое ложе и спокойно уснула. Дыхание мерно вздымает грудь в такт ритму поэмы ее сна. Ни один локон не выбился из искусной прически. Обе руки — такие нежные в своей женственной мягкости — покоятся на одеяле; угомонились наконец изящные резвые ножки, — словно завершив блистательную каденцию праздничной мелодии, замерли они сейчас… Вот какая картина рисовалась Биною.
Как жемчужина в своей раковине, лежала Лолита, окутанная безмолвной тьмой, укрытая звездным покрывалом. И ему казалось, что этот сон, этот совершенный в своей красоте покой, — единственное, что имеет значение в этом мире в эту ночь.
— Я не сплю, я не сплю, — повторял юноша. Эти слова рвались из тайников его вдруг возмужавшего сердца, победно неслись ввысь, растворялись в безмолвном покое, царившем в обители недремлющего владыки неба…
Но была и еще одна мысль, которая не давала ему покоя во мраке безлунной ночи: «А Гора эту ночь проводит в тюрьме!» До сих пор он делил с Горой все его радости и печали. Впервые это было не так. Биной понимал, что для такого сильного человека, как Гора, заключение в тюрьме не представляет ничего страшного; но с начала и до конца этой истории, имевшей большое значение для его друга, Биной не принимал в ней никакого участия и был далек от Горы. Когда разделившиеся потоки их жизней сольются вновь — можно ли будет заполнить пустоту, образовавшуюся вследствие этой разлуки? Не положит ли она конец их редкой дружбе, такой безупречной и бескорыстной! Так, в одну и ту же ночь ему было дано ощутить полноту счастья и тоскливую безысходность. Биной стоял неподвижно, пристально вглядываясь в темноту и словно ощущая близкое дыхание разрушительного и созидающего начал жизни.
Если бы Биной лишь по чистой случайности не участвовал в путешествии, предпринятом Горой, и только поэтому не смог разделить злоключений, выпавших на его долю, их дружба, возможно, и не пострадала бы. Но паломничество Горы, так же как и участие в спектакле Биноя, не было случайностью. Поток жизни Биноя вырвался из русла их прежней дружбы. И разрыв поэтому стал неизбежен. Но другого выхода не было! Что делать, Биной уже не считал единственно правильным путем для себя — путь Горы.
Но неужели столь длительная привязанность погибнет только оттого, что разошлись их пути? Эта мысль заставила Биноя содрогнуться. Он знал, что Гора все, что бы он ни делал, подчиняет намеченной цели. Великий Гора! Человек с несокрушимой волей, которую он сумел сделать законом для всех. Он победоносно пойдет вперед, покоряя сердца людей, — ведь недаром всевышний одарил его царственным величием!
Когда извозчик остановился у дома Пореша-бабу и Лолита вышла из коляски, Биной увидел, что она дрожит и что ей стоит больших усилий взять себя в руки. По правде сказать, она до сих пор еще не отдавала себе ясного отчета в том, насколько серьезно преступление против законов приличия, так опрометчиво совершенное ею. Она знала, что отец никогда не будет ее бранить, и больше всего остального боялась именно его молчания. Биной терялся в догадках, как ему поступить. Опасаясь, что его присутствие только усугубляет ее беспокойство, он нерешительно сказал Лолите:
