Сэр Чарльз Уоррен, глава лондонской городской полиции, настоял на немедленном уничтожении надписи из страха, что она может спровоцировать антисемитские погромы. Очевидно, что мысль о том, чтобы сфотографировать надпись до того, как ее сотрут, не пришла ему в голову. Так исчезла еще одна улика.
Если бы расследование дела Джека-потрошителя проводилось в соответствии со строгими правилами, пропагандируемыми Видоком, Гроссом и их литературным потомком Шерлоком Холмсом, убийца, возможно, был бы найден. Однако места преступления просто затаптывались свидетелями и любопытной публикой, с уликами обращались ненадлежащим образом, а возможности посмертного осмотра были примитивными. Как тонко замечает Шерлок Холмс в повести «Этюд в багровых тонах»: «Стадо буйволов и то не оставило бы после себя такое месиво».
Серия убийств окончилась смертью Мэри Джейн Келли 8 ноября 1888 г. Проводилось множество параллельных расследований и высказывалось еще больше жутких предположений, но виновника преступлений так и не нашли. Образ Джека-потрошителя дал пищу многим литературным произведениям. Одни из них основывались лишь на фактах, другие были скорее художественными, а третьи — совершенно недостоверными. Несмотря на смелые заявления, дело так и осталось нераскрытым.
Фиаско следователей, занимавшихся делом Джека-потро- шителя, продемонстрировало огромную важность строгого порядка действий, производимых на месте преступления, и правильного обращения с физическими свидетельствами. Не имеет значения, насколько сведущ патологоанатом и насколько умен детектив, потому что эффективнось их работы напрямую зависит от навыков и честности профессионалов, работающих на месте преступления. Однако несмотря на это, при осмотре места преступления полицейские продолжали вести себя неправильно. В 1903 г. британское общество привела в смятение серия жестоких убийств животных в сельском округе Грейт-Уирли, в графстве Стаффордшир. В течение полугода мертвых лошадей и скот находили с длинными, поверхностными ранами в брюшной полости. Порезы были не достаточно глубокими, чтобы поразить жизненно важные органы, поэтому животные медленно умирали от потери крови. Все убийства происходили поздней ночью.
Подозрение пало на молодого адвоката Джорджа Эдальжи, в основном потому, что он был темнокожим мужчиной азиатского происхождения и, следовательно, возмущал спокойствие чрезвычайно консервативного общества. Несмотря на то что Эдальжи был членом англиканской церкви (более того, его отец был местным викарием), многие горожане верили, что совершенные преступления являются частью странного первобытного религиозного ритуала. После обнаружения около пятнадцати трупов животных полиция была вынуждена действовать, и дом Эдальжи подвергся обыску. Все, что каким-то образом могло оказаться уликой — бритва с бурыми пятнами на ней, принадлежащая подозреваемому рубашка, испачканные грязью сапоги — было конфисковано. Однако ни один из изъятых предметов не был опечатан или помечен.
Вскоре полиция объявила, что на рубашке были найдены лошадиные волоски, соответствующие шерсти недавно умершего пони, и следы крови. Грязь на сапогах Эдальжи все еще была влажной. Семья юноши получила несколько писем с угрозами. Полиция утверждала, что эти письма подозреваемый написал сам. «Эксперт» по почерку согласился с этим, хотя свидетели клялись в том, что Эдальжи находился в поле их зрения в то время, когда письма проталкивали через дверь. Эдальжи судили и приговорили к семи годам каторги.
Многие журналисты не были уверены в точности расследования и продолжали писать об этом случае на страницах своих изданий. В 1906 г. без каких-либо объяснений со стороны суда и после трех ужасных лет работы на каменоломне Эдальжи был освобожден. Поскольку судимость с него не была снята, он не мог работать по своей профессии. Эдальжи проводил время, работая клерком и записывая историю о собственных злоключениях.
В известном рассказе Артура Конан Дойля «Серебряный», изданном в 1892 г., описывается неудачная попытка ночного убийства скаковой лошади на открытом торфянике. Возможно, к его написанию автора подтолкнуло дело Эдальжи. Кроме того, необходимо принять во внимание этический фактор.
Возмущенный явной несправедливостью и расовыми предрассудками, Конан Дойль осторожно отправился за доказательствами. Он посетил место преступления. Даже спустя три года правда была очевидной. Волосы лошади оказались на рубашке потому, что полиция завернула ее в кусок шкуры убитого животного. Бурые пятна на бритве были ржавчиной. На рубашке было обнаружено лишь три крошечные капли крови — понятно, что в результате ранения животного ее было бы гораздо больше. Грязь на сапогах Эдальжи не соответствовала грязи на поле, на котором обнаружили мертвое животное. «Эксперт» по почерку вынес чрезвычайно неточное заключение, позволившее посадить в тюрьму абсолютно невиновного человека.
И наконец, Конан Дойль, в молодости учившийся на офтальмолога, осмотрел Эдальжи. Он обнаружил у молодого человека сильнейшую близорукость, из-за которой тот не смог бы найти пони в темноте, не говоря уже о том, чтобы разрезать животному живот.
Конан Дойль опубликовал длинный памфлет, посвященный этому случаю, который привел к частичному оправданию заключенного. Обвинение в убийстве животных было с него снято, но Эдальжи все еще обвинялся в написании писем. Циники полагали, что Эдальжи был осужден из-за сэра Альберта де Рацена, одного из трех членов комиссии, рассматривающей дело. По случайности он был кузеном главного констебля полиции Грейт-Уирли. Конан Дойль позднее писал, что не может вспоминать об этой истории без возмущения.
Местами преступления в случае Эдальжи были большие участки открытых местностей с различными травяными и почвенными покровами. Для правильной интерпретации факторов требовались обширные познания в естественных науках. Для осмотра мест преступлений, произошедших в помещениях, требовался совершенно другой спектр знаний, включающий в себя знакомство с основами архитектуры и внутренней отделки помещений.
Одну из проблем расследования преступлений, совершенных в помещении, сформулировали Шерлок Холмс и доктор Ганс Гросс. Она состояла в том, что для начала необходимо определить полную картину места преступления, учитывая секретные комнаты, потайные двери и спрятанные улики.
Гросс настаивал на том, чтобы осмотру подвергались абсолютно все элементы интерьера. Он упоминает некоторые специфические места, в которых могут оказаться тайники: птичья клетка, часы, молитвенник. Даже в горшке с кипящим супом однажды обнаружилось пропавшее золото. Стены обязательно требовалось простучать в поисках глухого звука, указывающего на пустоту.
Пол всегда представлял собой особую проблему, так как его невозможно было конфисковать в качестве улики. Гросс советовал осматривать гвозди, скрепляющие половицы. Он отмечал, что на шляпках гвоздей появляется ржавчина, если они находятся в одном и том же положении долгие годы. Если на половицах вокруг гвоздей видны следы повреждений, это означает, что под полом было что-то спрятано. В случае работы с земляным полом на него следовало налить воду — места, где появляются пузырьки или где вода быстро просачивается вниз, указывают на области, где пол недавно вскрывали.
В XIX веке секретные проходы и потайные комнаты встречались в домах гораздо чаще, чем сейчас. Из-за отсутствия центрального отопления дома того времени строились с толстыми стенами, обеспечивающими необходимую теплоизоляцию. Благодаря этому в пустотах появлялось свободное пространство, в котором можно было прятать вещи. Даже в скромных хозяйствах среднего класса в хозяйские дома имели доступ наемные рабочие — печные трубы требовалось чистить, а белье — стирать. Хозяева не хотели выставлять напоказ свои ценности незнакомцам. В некоторых очень старых домах существовали искусно спрятанные комнаты, часто называемые «норами священников», сделанные для того, чтобы прятать беглых приверженцев неугодных властям религий.
