— Почти?
Таша прекрасно знала, что Метиус — а, точнее, его верный Квестор — развернул активную деятельность по поимке подлого убийцы. Как обычно бывает, со стороны любое дело кажется простым и, что немаловажно, претворяемым в жизнь не так, не теми и не в то время. Леди Рейвен считала, что имей она достаточно власти — сумела бы организовать облаву куда лучше. Бессмысленно снующие по улицам толпы стражников если кого и способны поймать, то разве что слепого, глухого и немого воришку. Если таковой вообще существует. Остальные злоумышленники, вне зависимости от ранга, пристрастий и жизненного опыта, сразу же расползлись по потайным щелям, дабы не оказаться в петле по истинному обвинению, продуманному навету или просто так, случайно.
Обитель была завалена жалобами трактирщиков и содержателей доходных домов на многочисленные облавы и обыски. При этом — леди Рейвен готова была дать руку на отсечение — едва ли один из десяти стражников хотя бы примерно представлял себе, кого искать. К жалобам местных жителей стоило ожидать и ноты от Индара — не менее полусотни вооружённых до зубов гостей из неприветливого северного государства были подвергнуты обезоруживанию, обыску и (при сопротивлении) мордобитию. Оружие и ценности позже вернули, выбитые зубы возместили звонкой монетой, а синяки и ссадины устранили целители Ордена — но, как говорится, неприятные воспоминания не выкупить и не выкинуть.
— Вот думаю, посвящать ли тебя, Таша, в вопросы государственной важности, — Метиус повертел в пальцах перо, затем бросил его на стол. — Как считаешь?
— Можно не посвящать, — милостиво разрешила леди Рейвен, подарив наставнику ехидную улыбку. — Но ведь я разберусь сама, вы меня знаете, Вершитель. Так будет лучше?
— Не думаю, — согласился арГеммит. — Поэтому, для начала…
— А может, для начала, произойдет та встреча, ради которой я демонстрирую всем, кому это интересно, своё горе?
— Э-э… ну, если ты настаиваешь. Встань-ка девочка, а то я уже, как ты можешь заметить, стар. Встань и дёрни во-он за ту веревочку, да, среднюю. Таша, Эмнаур тебя раздери, я сказал дёрнуть, а не оторвать!
Лопнувший витой шнур, оказавшийся на удивление непрочным, остался у волшебницы в руках. Где-то вдали, совершенно неслышимый в кабинете Вершителя, звякнул колокольчик.
— Учитель, как это для вас нехарактерно, упоминать Тёмного здесь, в самом сердце Света.
— Много ты знаешь, что для меня характерно, — ухмыльнулся арГеммит. — Кстати, можешь открыть дверь, думаю, предмет твоих… хм… нежных чувств уже на пороге.
Таша вспыхнула, на мгновение испугавшись, что человек, подошедший к кабинету Вершителя, услышит это насмешливое определение. Затем потянула на себя тяжёлую бронзовую ручку, вполголоса помянула в не самых лестных выражениях Эмнаура (а что, раз уж Вершителю позволено, то уж ей-то и подавно можно), толкнула дверь от себя — чуть не ударив легко распахнувшейся створкой стоящего на пороге воина.
Тот был с ног до головы закован в белые латы Ордена, забрало шлема опущено, полностью закрывая лицо. И неудивительно — после инцидента со стрелком внутренняя стража Обители несла службу в полном боевом облачении. Насколько можно было предположить, отнюдь не для того, чтобы повысить обороноспособность сердца Инталии. Скорее, арГеммиту просто требовался повод провести нужного человека в нужное место, не демонстрируя окружающим его лица.
Но узкие прорези эмалевого забрала не помешали Таше увидеть и узнать глаза Ангера.
Рыцарь вошел в комнату, громыхая не слишком подходящими по размеру латами, захлопнул за собой дверь и с явным наслаждением сдёрнул с головы шлем.
— Вы жестокий человек, Вершитель, — вздохнул Блайт, раздумывая, возможно ли стереть пот со лба латным наручем. Затем решил, что ничего хорошего из этого не выйдет. — Я за последние двадцать лет ни часа не носил доспехи. Приличная кольчуга и фехтовальное мастерство куда надёжнее тяжёлой брони.
— Ненужный взгляд может быть опаснее клинка, — резонно заметил Метиус. — Лучше попотеть вам, Ангер, чем потом потеть половине городской стражи. Они и так сбились с ног, разыскивая убийцу.
— Кто стрелял, уже известно? — поинтересовалась Таша, без напоминания (что само по себе было явлением уникальным) наполняя три бокала тёмно-красным вином.
— Разумеется, — благодушно кивнул арГеммит. — Ваша старая знакомая, Ангер. Хотя кто бы в этом сомневался? Дега проделал огромную работу, чтобы эта особа покинула наш гостеприимный город в твёрдой уверенности, что всё идет по разработанному ею плану.
— Дилана Танжери покинула Торнгарт? — Таша не верила собственным ушам.
Метиус и Блайт обменялись понимающими взглядами. Таша вдруг ощутила себя законченной дурой и оттого начала медленно звереть. Вволю понаблюдав за её краснеющим от гнева лицом, бывший Консул соизволил дать пояснения:
— Таша, я прошу прощения за эту, скажем так, мистификацию. Леди Танжери дали возможность беспрепятственно покинуть столицу, ещё и слегка поспособствовали этому — далеко не каждый стражник в Торнгарте ленив и корыстен, есть и весьма приличные солдаты, которые могли бы сорвать наши планы. Люди Квестора устроили свалку у южных ворот, стража была вынуждена вмешаться и Дилана, воспользовавшись суматохой, сейчас благополучно направляется к Долине Смерти, торопясь доложить Императору об успешно исполненном поручении.
— Значит, все эти рассуждения… все эти… — голос Таши явственно сочился ядом, — логические выкладки вашего возлюбленного Квестора предназначались лишь для того, чтобы пустить мне пыль в глаза?
— О, девочка моя, — расплылся в улыбке арГеммит, — не думай, что лишь на тебе сошёлся весь свет Эмиала. Существует немало других людей, которым пока не стоит знать о том, что бывший имперский Консул благополучно избежал гибели. Тебе это тоже знать не следовало бы, но раз уж так получилось — значит, такова Его воля. А вот у Императора и помимо леди Танжери в этом городе достаточно внимательных глаз и чутких ушей, и я желаю, чтобы наша маленькая, но очень важная тайна так тайной и оставалась. Если ты хочешь, чтобы тебя считали богатой, не обязательно наполнять сундуки золотом. Достаточно очень убедительно сетовать на то, сколько золота у тебя унесли воры. А уж выводы о том, сколько его ещё осталось, люди сделают самостоятельно.
— И какие выводы сделает Император?
— Надеюсь, нужные нам.
Тон, которым были произнесены эти слова, ясно давал понять, что в некоторые секреты большой политики Ташу посвящать не собираются.
Метиус задумчиво разглядывал опустевший бокал, Таша и Ангер молчали, не решаясь прервать ход мыслей Вершителя.
А тот думал о странном и весьма удачном стечении обстоятельств, приведших мятежного Консула в Инталию. Безусловно, в этой удаче немалую часть занимала тщательная закулисная подготовка, стоившая немало и золота, и человеческих усилий — но и благотворной роли провидения и благосклонности Эмиала следовало отдать должное. Зато теперь можно с минимальными усилиями реализовать некоторые планы, ранее казавшиеся труднодостижимыми. Император, получив известия о том, что Консул не согласился на прощение и почетное возвращение, вынужден будет допустить, что перед смертью Блайт успел поделиться с Орденом кое-какой информацией. Много или мало тайн передано беглецом в загребущие руки Вершителей — не так уж и важно, куда опасней иное — Император и его наперсница Дилана Танжери не смогут угадать, что именно открыл Блайт в приватной беседе с Главой Совета Вершителей. И, следовательно, будут исходить из наихудших предположений — уж этой-то парочке лучше прочих известно, какими тайнами располагает подвергнутый опале Консул. А пока подозрения не подтвердятся или не будут опровергнуты, политика Империи вообще и решения Его Величества станут более осторожными и взвешенными.
Именно то, что и требуется.
Осталось немногое — подсунуть Императору наживку, которую тот жадно заглотит. А чтобы наживка показалась аппетитнее, подать её вместе с очаровательной, язвительной, эффектной… и не очень опытной посланницей. Которая покажется Его Величеству и, особенно, Дилане Танжери лёгкой добычей. А чтобы девушке случайно не свернули её очаровательную головку, надо будет окружить её помпезным, пышным посольством. И снабдить надёжным телохранителем.
