Генерал молчал. Кеборн с самого начала казался ему слабым звеном в задуманной операции. Выходец из обнищавших дворян, он настолько много и пылко говорил о чести, что это можно было бы счесть пустыми словами. Но, видимо, не всё сказанное было одной лишь игрой на публику. Проклятье, сколько тщательно спланированных заговоров развалилось из-за таких вот идеалистов, превыше золота и власти ставящих эфемерное понятие дворянской чести. Надо было убрать Кеборна уже тогда… просто для подстраховки.
Теперь понятна причина глупой драки, в результате которой неизвестный сунул барону нож под ребро и скрылся, не оставив следов. Император выслушал и простил. На словах. Но Его Величество, чтоб ему провалиться, решил, что даже преданный свидетель в сложившейся ситуации не нужен. Вот только почему?
— Почему?
То ли смысл краткого вопроса был явственно написан у генерала на лице, то ли эта сволочная колдунья заранее ожидала чего-то подобного, но ответ последовал незамедлительно.
— Сейчас Империи не нужны внутренние распри, мой друг. Поверь, не нужны совершенно. Комтур Зоран немолод, его годы сочтены. После его ухода Круг Рыцарей может последовать путем, обозначенным в Ультиматуме, либо пересмотреть принятые Зораном решения. Думаю, последнее — более вероятно. Видите ли, генерал, роль миротворцев Эммера почетна и достойна настоящего рыцаря, но очень мало способствует наполнению сокровищниц. Уже три года индарские клинья находятся не у дел. О да, они патрулируют границы, нанимаются для охраны караванов… как думаете, многие из торговцев способны оплатить хотя бы услуги новичков? Среди рыцарей зреет недовольство.
— То есть, Ультиматум Зорана может быть отвергнут?
— При его жизни? Не смешите меня, генерал. Но жизнь — хрупкая вещь, особенно когда вокруг много людей, кого эта жизнь не устраивает. Так что ситуация может измениться, и если это произойдет, Империи понадобятся все её силы.
— Император прислал вас, леди, чтобы убедить меня отказаться от участия в мятеже? — прямо спросил Седрумм, которого изрядно раздражали намеки или пространные рассуждения.
— В какой-то мере так и есть, — согласилась Дилана, снова оценив запас времени и решив, что с прелюдией пора заканчивать. Ещё немного, и придут в себя стражники за дверью… вряд ли их оставят равнодушными доносящиеся голоса.
— Что ж… ради единства Империи, ради будущего великого Гурана, — Артам говорил напыщенно и торжественно, хотя и сам понимал, насколько неуместна сейчас эта патетика, — я готов…
— Вот об этом и речь, мой друг, — голос Диланы звучал несколько печально. — Вы же знаете Императора куда дольше меня, не так ли. Скажите, как часто Унгарт прощал тех, кто покушался, пусть лишь в мыслях, на его корону? К сожалению, он не намерен менять правила и на этот раз, хотя видит Эмнаур, я пыталась отговорить Его Величество от принятия радикальных мер.
По спине генерала пробежал холодок. Он понял… окончательно понял и истоки смерти вроде бы преданного Императору захолустного барона, и причину появления в его доме одного из лучших боевых магов Империи, да ещё протеже самого Унгарта. Стало быть, во дворце принято простое решение — обезглавить заговорщиков. Лишить их того единственного, что могло бы принести им победу — военной силы. Без его полков бунтовщики так и останутся жалкой кучкой недовольных, способных разве что на разговоры. Сколько людей приняли участие в заговоре, десятка три? Кое-кто из них сумеет выставить двоих-троих бойцов, кое-кто и больше. Всё равно это капля в море.
Если и рассчитывать на удачу, то начинать надо сейчас. Немедленно. Чтобы уже до исхода ночи кавалерийские полки пришли в движение — сначала ближние, расквартированные под стенами Брона, затем дойдёт черёд и до остальных. В преданности полковников Седрумм почти не сомневался, каждый из них своим возвышением, своей властью и своим достатком был обязан не Императору, а лично Артаму Седрумму. Во имя Эмнаура, как не вовремя… заговорщики планировали активные действия не раньше, чем через месяц — возможно, удалось бы привлечь к общему делу кого-то из магов Триумвирата, среди масок тоже есть такие, кому власть Бороха давно стоит поперек горла.
— Леди Танжери, желание Императора я понял. А чего хотели бы лично вы? — он снова говорил спокойно, одновременно лихорадочно прикидывая различные варианты, от убийства (малореального, видно же, что эта стерва настороже, хоть и кажется расслабленной и умиротворенной) до банального подкупа.
— В каком смысле?
— Вас не тяготит отведенная вам роль девочки на побегушках?
Это был сильный удар… если бы эта роль (определение весьма соответствовало истине) хоть немного беспокоила леди Танжери.
— Ничуть, генерал, — улыбнулась Дилана. — Напротив, поручения Императора доставляют мне, как правило, массу развлечений. Вроде нашей сегодняшней встречи.
Она мгновение помолчала, затем продолжила, и на этот раз её голос звучал куда суше.
— Друг мой, я прекрасно представляю, что вы можете мне предложить. К сожалению, я не могу это принять. В отличие от вас, я вполне удовлетворена тем положением, которого достигла, и не собираюсь ничего менять. Теперь же хочу передать вам слова Его Величества. Повторяю, Империи не нужен раскол. Ни мятеж, ни показательные казни мятежников. Со стороны должно казаться, что в Гуране всё спокойно, поскольку любые распри идут лишь на пользу нашим врагам. Поэтому Его Величество, понимая, что иного выхода нет, предлагает вам, генерал, лёгкую смерть. Вы оставите записку, в которой признаете, что мир, навязанный Зораном, противен воинской чести, и благородно уйдёте из жизни от своего же клинка.
— Это… — в душе генерала затеплился огонек надежды, — это… достойное предложение. И я… леди Танжери, мне понадобится немного времени, чтобы устроить свои дела. Понимаю, что Его Величество оказывает мне милость, позволяя сохранить незапятнанным доброе имя, и…
Быть может, эти слова кого-то и обманули бы, но Дилана не была склонна верить искренности обречённого вояки. И вообще, идея Императора показалась ей бесперспективной с самого начала. Да, Седрумм — жирный боров, не слишком талантливый, но и не умеющий лизать задницы стоящим выше него по служебной лестнице. Вообще не ясно, как он достиг нынешнего положения? В любом случае, Седрумм — воин, и сдаваться так просто не станет.
— Я всё понимаю, друг мой, — леди Танжери мягко улыбнулась. — Но решить вы должны прямо сейчас. Пишите, и давайте покончим с этим.
Время стремительно уходило. Сколько в запасе? Несколько минут? Можно было бы выйти из комнаты и повторить заклинание, но это потребует времени, и кто знает, что успеет выкинуть Артам, выпав из-под её контроля.
— Хорошо… — поник генерал. — Сейчас…
Он подошел к столу, достал лист бумаги, придвинул к себе чернильницу… и в следующее мгновение массивная бронзовая емкость полетела Дилане в голову, а вслед за нею метнулся и сам генерал, с неожиданным для его фигуры проворством занося для удара меч.
Заготовку «героя» Дилана активировала, повинуясь внутреннему чутью. Тяжёлая чернильница не нуждалась в том, чтобы её двигали, она стояла достаточно удобно, и факт совершения этого бессмысленного действия говорил либо о том, что Артам тянет время, либо о том, что он намерен сопротивляться. Заклинание сработало, как обычно, безукоризненно — летящая в её голову чернильница двигалась медленно, оставляя за собой шлейф темной жидкости, так что волшебница не только увернулась от снаряда, но и уберегла костюм от плохо устраняемых пятен. Шагнула навстречу генералу, сейчас более похожему на озверевшего быка, и коротко чиркнула по его горлу бритвенно-острым кинжалом.
— Ну что же, друг мой, — она презрительно посмотрела на бьющееся в агонии тело, под которым стремительно расползалась темная лужа, — если уж ты не согласился на благородную смерть, получишь смерть от ножа ночного грабителя.
Торопливо собрав все ценности, какие только нашлись в кабинете, вывернув карманы уже неподвижного хозяина, Дилана распахнула окно и выбралась на внешнюю стену. Спуститься оказалось легче, чем подняться, через несколько минут позади осталась ограда, и одетая в чёрное фигура исчезла в ночном мраке.
