Как-то это всё дурно пахнет. В обоих смыслах.

Медотсек прятался за кубом лаборатории, и «кают-компании» отсюда было не увидать, но пилот слышал гул голосов – ксенологи яростно спорили. Ну да, есть о чём. Пойти послушать? Нет, не станут при чужаке.

– Проснулся? – Перед пилотом невесть откуда возник аспирант Андрей.

Значит, всё же наблюдали.

Пилот пожал плечами, мол, к чему риторические вопросы.

– Пилот, – Андрей смотрел вроде бы и на него, и как бы сквозь, на скулах играли желваки, – ты ничего не должен мне сказать?

Судя по тому, как аспирант выделил слово «должен», вопрос со скрытым смыслом. А желваки и странный взгляд – напускное. Спокоен аспирант. Но тщательно изображает волнение. Похоже, мальчик всерьёз решил поиграть в казаки-разбойники. Пилот не сразу сообразил, откуда у него эти «казаки-разбойники» выскочили и что это означает, улыбнулся.

– Я, уважаемый, не только ничего тебе не должен сказать, но и не хочу.

Андрей помолчал. Пилот видел – перебирает пути развития диалога. И не лихорадочно, а вполне спокойно.

– А я – хочу! – скандальным тоном заявил, наконец, аспирант. – Я хочу, чтобы ты перестал пялиться на Сандру, как абориген Ариолы на гаечный ключ!

– Да пошёл ты… сопляк, – процедил пилот.

Аспирант сократил дистанцию не просто стремительно – мгновенно. Пилот уклонился вправо, дернул вперёд бьющую руку и, когда противник оказался за спиной, врезал ему ребром стопы под коленку. Аспирант рухнул, ткнувшись носом в жёсткую стружку псевдопочвы.

– Это что ещё такое? – Сандра тут как тут, стоит, уперев руки в боки.

– Ничего, дорогая. – Андрей уже был на ногах и как ни в чём не бывало отряхивал лицо и руки. – Я решил проверить своё предположение. Которое мы сегодня обсуждали.

– Проверил? А теперь – шагом марш отсюда.

Андрей так же безмятежно улыбнулся, подмигнул пилоту и скрылся за углом лаборатории.

– Вот только не вздумай на него обижаться. – Сандра раскраснелась, а глаза у неё всё же зелёные, и вообще – хороша. – Ты же нас скоро с ума сведёшь со своими… девиациями.

– Любезная Навсикая. – Пилот картинно прижал руку к груди и слегка поклонился. – Клянусь Дарвином, всё очень просто. Я – ксеноморф, принявший человеческое обличье!

– Снова называть меня этим дурацким именем?

Нет, не сердится. Тоже играет в игру. Только в свою.

– Никакой ты не ксеноморф, Макс.

– Да? А кто же?

– А ты подумай головой вперёд. Кстати, тебя ждёт Бертран. И ещё, – она внезапно взяла его за руку, – ты молодец, Макс. Большое тебе спасибо.

– За что?

– Город. За то, что вытащил их оттуда.

– Их или только его?

– Так! Начальник ждёт.

Как и предполагалось, компания за столом сразу умолкла. Только ксенорыбак тяжело отделился от стула и, распахнув объятия, навалился на пилота. На сей раз был он разительно пьян – и даже не собирался этого скрывать.

– Отец! Спаситель!

Он разомкнул объятия и, обернувшись к прочим, застывшим каменными истуканами, провозгласил:

– Чтоб меня баракудра сожрала! Вот – он. А ежели…

Он подумал, махнул рукой и со второй попытки снова утвердился на стуле.

– Дьявольское это место! Говорю, братцы, надо удочки сматывать. Все сгинем. Все. А ты, – Стан схватил за руку сделавшего шаг в сторону пилота, – ты сам этот… дьявол! Мы сгинем, а ты не сгинешь, не-ет! Обидно, отец! Ты… это… стой, куда?

Пилот аккуратно разжал пальцы ксенозоолога и, сопровождаемый шрапнелью взглядов, нырнул в отсек Бертрана.

Сейчас начальник экспедиции не был похож на сытого ленивого кота. Скорее – на изготовившегося к прыжку хищника. Ироническая улыбка обозначилась чётче, взгляд потемнел и застыл. Не дождавшись приглашения, пилот уселся на знакомый складной стул.

– Шива велик? – Пилот указал взглядом на перстень с гравировкой.

Бертран погладил кольцо и негромко заговорил:

– Мало кто даже в самой Индии знает о Чидамбараме – городе Танцующего Шивы. В нём до сих пор живёт община дикшитар, чьи 2999 предков, по легенде, тысячелетия назад спустились с небес. Трёхтысячным дикшитаром стал сам Шива. Он впервые исполнил на этом месте свой космический танец, ставший основой не только древнейшего танцевального стиля «бхарат-натьям», но и боевых искусств и йоги. Никто до сих пор не знает, чьими потомками являются дикшитары. Ведь они отличаются от местного населения не только традициями, но и внешностью…

Город состоит из двух частей – нижнего и верхнего. В верхнем городе расположен храм Неба, в котором хранится уникальная статуя Шивы, вырезанная из куска сиреневого рубина. Дикшитары не только соблюдают традиции предков, но и ведут свои наблюдения и исследования, следуя принципам Науки Древних. Многие из общины посвящают себя Искусству – танца, музыки и других, достигая в этом совершенства. Высшим считается дар певца, способного в песне соединить гармонию музыки и слова…

Дикшитары не очень контактны – им многое в «нашем сейчас» кажется вульгарным и скучным, они живут другими категориями. В верхнем городе у многих нет даже радио – они считают это ненужным… Фишка в том, что городов реально два – один на побережье, куда все шастают.

– Но есть и другой, в заповеднике, – ввернул пилот.

– Да, Макс. Есть и другой.

– А Шива? «Ом намах шивайя…» В чём смысл?

– Смысл в том, что Шива, в отличие от прочих богов, – аскет. Он не дарует богатства, но покровительствует искусствам и выступает в качестве обновителя Вселенной. Прославляется новый этап, возможности, победа, но не богатство. Чужак, неведомо откуда пришедший, спасший мир от опасностей, но потом станцевавший и преобразовавший…

– Не вяжется с образом Чёрного ксенолога, Алекс.

– О Чёрных ксенологах ходит много небылиц… пилот. Что они работают за деньги, по заказам корпораций. Глупость! Раскрыть тайны Чужих, сделать научное открытие – победа. Но не богатство. Познать разум, чуждый до невозможности, – победа, но не богатство. Высшая победа… пилот. Но здесь… здесь я вижу одну простую вещь. А ты – видишь?

– Похоже, что Шива начал свой танец.

– Смотри.

Начальник развернул голопроекцию. Съёмка велась с камер внешнего периметра базы, давая круговой обзор в сферической проекции. Сначала в клубящемся над плато мареве появились чёрные точки. Миг – и стало понятно, что это «конусы», не менее десятка, они стремительно приближались к базе со всех сторон. Изображение переключилось на внутренний периметр. Бертран и Сандра неподвижно стояли у входа в энергостанцию, а вокруг бестолково, как нелепые кузнечики, суетились «конусы», и каждый стремился дотронуться, дотянуться клювом-хоботом до головы человека. Ещё несколько созданий нарезали круги по базе, ощупывая всё подряд – сооружения, антенны, тент над «кают-компанией».

Вдруг, как по команде, бешеная пляска закончилась. Параморфы на миг замерли, а потом дружно бросились наутёк. Камеры дали вид неба. Оттуда наплывали колышущиеся тёмные полотнища. Ещё несколько мгновений – и полотнища зависли над лагерем. Словно из ниоткуда под брюхом у странных образований возникла светящаяся сеть – и ухнула вниз, накрыв собой лагерь, словно куполом. Свечение из белого сделалось тёмно-вишнёвым, а потом и вовсе исчезло.

– Угадай с трёх раз – с каким событием по времени это могло совпасть?

– С гибелью Валдиса, – не задумываясь, ответил пилот.

– Мы сверили данные. Нашествие случилось спустя несколько минут после инцидента у звездолёта Чужих. Ты оказался прав, на планете нет никого. «Конусы» такие же пленники, как и мы.

– Что случилось с вашим кораблём?

Бертран помолчал. Поправил перстни на пальцах.

– Корабль погиб. Он ждал неподалёку от Одиссея. В режиме «ленивого перемещения». Я получил радиограмму о неконтролируемой реакции в двигательной установке. Очень, кстати, похоже на то, что рассказывал ты. Потом приборы засекли мощный всплеск гамма-излучения.

– Гамма-излучения, значит, – пробормотал пилот. – И никто, Алекс, кроме тебя, об этом не знает?