— Я никогда не видела таких цветов, — сказала Вера, наклоняясь к золотым лепесткам с голубой сердцевиной. — Они так чудесно пахнут, в них такое целомудрие и святость.
Три дороги — сиреневая, алая и золотая — начинались у их ног, волновались от ветра, и казалось, что среди цветов мчатся вдаль три крылатых существа, переливаясь вспышками света.
— Это цветущее поле — космодром, с которого улетели к созвездию Льва три звездолета. Их траектории отмечены цветами, и ты права, таких цветов не знает Земля. Зато на звезде 114 Лео все опушки и лесные поляны в этих цветах.
У края поля росла одинокая осина с зыбкой сверкающей кроной, в которую залетал ветер, шелестел, теребил листья, и казалось, в осине поселилась беспокойная стая птиц, машет стеклянными крыльями.
— Здесь мы сядем, и я открою тебе мою тайну. Ты спросила меня, кто я такой? Здесь, под этим деревом, у этого поля мне будет легче тебе объяснить.
Они сели на теплую землю, в трепещущую розоватую тень. Коричневый корень выступал из земли, и на нем дремала крохотная мохнатая гусеница. Близкое поле волновалось неземными цветами, от которых исходила дивная сладость. Садовников чувствовал, как в душе волновалось чудесное сокровенное знание, его заповедная тайна, которой был готов поделиться с любимой женщиной. Он вздохнул, провожая глазами волну волшебных цветов, побежавших вдаль через поле. И начал рассказ.
— Никто не знает, что еще во время войны, когда войска штурмовали Кенигсберг и Варшаву, Сталин создал сверхсекретную организацию под названием «Институт Победы». Вождь собрал в этот институт не конструкторов самолетов и танков, не полководцев и директоров предприятий, не героев фронта и тыла, а историков и философов, священников и антропологов, писателей и музыкантов, сказителей и психологов, математиков и физиков. Этот институт состоял из множества отделений, которые были разбросаны по всей стране, не имели общего центра, единого помещения, явного руководства. Каждое подразделение не знало, чем занимается соседнее, и результат исследований складывался как мозаичное изображение, состоящее из отдельных частичек. Секретность исследований превышала ту, что впоследствии окружала атомный проект и ракетное производство. Это была организация нового типа, подобная тем, что теперь называют сетевыми. Чем занимался этот таинственный институт? Сталин чувствовал, что Победа в этой кромешной войне далась не только гением полководцев, не скорострельностью пушек и крепостью брони, а могучими таинственными силами, витавшими над полями сражений, явленными в поведении миллионных армий и отдельных солдат. Энергии, таившиеся в глубинах русской истории, проснулись и двинулись на помощь окровавленным советским дивизиям, поселились в душах атакующих пехотинцев, в истерзанных телах пленных подпольщиков, в сердцах малолеток, вставших к токарным станкам. Божественные энергии Света, благодать неба излились на русский народ, приносящий в кровавых боях христову жертву, не пускающий Тьму пролиться в земную историю, заслоняющий своими пробитыми сердцами гибнущее человечество. Целью Института Победы было изучение этих энергий, управление этими энергиями, создание на основе этих энергий цивилизации Света, расы бессмертных совершенных людей. В институте изучались исторические хроники и священные тексты, волшебные сказки и языческие волхования, русская поэзия от «Слова о полку Игореве», стихов Пушкина и Гумилева до поэзии Симонова и романов Шолохова. Здесь изучалась психология героизма и жертвенности, мифы о Беловодье и сказки о молодильных яблоках. Ты меня понимаешь? Мой рассказ не кажется тебе фантастичным?
— Я тебя понимаю. Твой рассказ кажется мне фантастичным. Хочу услышать твой фантастический чудесный рассказ.
Вера слышала шелестящие звоны серебристой осины, видела розовую зыбкую тень, перебегавшую по ее рукам и ногам, вдыхала сладостные пьянящие ароматы волшебных цветов. И голова ее тихо кружилась в восхитительном сне, в котором приснилась ее жизнь, и это ветряное волнистое поле, и этот чудесный немолодой человек, ставший для нее единственным, драгоценным.
— Там был отдел новейшей физики, в котором материя подвергалась воздействию исторической энергии, а энергия божественного Света проникала вглубь кристаллических решеток. В результате создавались материалы сверхпрочные, сверхгибкие, выдерживающие удар любого снаряда и взрыва. Прозрачные для лучей настолько, что становились невидимыми, и ты мог ощущать их только на ощупь. Поглощавшие все без остатка лучи, так что сделанный из них самолет становился неразличим. Из этих материалов создавались корпуса звездолетов, оболочки приборов, способных работать на солнце, плазменные поля, пропускавшие электрический ток без потерь на тысячи километров. В стенах Института Победы возникла математическая школа, способная вычислять будущее. Она доказала, что Победа сорок пятого года была одержана гораздо раньше, и уже содержалась в победе на Чудском озере, в Куликовской битве, под Полтавой, на Бородинском поле. Гравитация мистической Победы сорок пятого года притягивала и вызывала к жизни все события предшествующей русской истории. Та же математика доказала, что скорость перемещения может превышать скорость света и соответствовать скорости мысли. Так что возможны условия, при которых мы можем моментально переместиться в другую галактику. Все эти теории способствовали созданию межгалактических звездолетов, опытные образцы которых были сконструированы в семидесятых годах. Я не слишком сложно выражаюсь? Тебе это интересно?
— Я все понимаю. Ведь я читала научно-фантастические романы про машину времени, про марсианские города, про Аэлиту. А теперь эти романы стали действительностью.
Вера улыбалась, вслушиваясь не в смысл, а в голос, который произносил эти сказочные слова. Сидевший перед ней любимый человек был сказочник, который исцелил ее от горького недуга и теперь окружал фантазиями и видениями, отвлекая от темных воспоминаний. И она не удивится, если в осину вдруг сядет птица с сияющими перьями и золотыми глазами, если по полю промчится огненная кобылица, а само цветущее поле поднимется на воздух и, волнуясь, полетит как волшебный ковер.
— Там работали теоретики, изучавшие опыт коллективов, в которых отдельный член сообщества, включенный в общее дело, способствует совершенствованию сообщества и при этом совершенствуется сам. Человек отдает коллективу все свои силы и дарования, и при этом эти силы и дарования постоянно умножаются. Такими организациями были боевые подразделения Красной армии, монастыри Древней Руси, заводы, выпускавшие военную технику, научные школы, работавшие над великими открытиями. Таким коллективом была Брестская крепость, оплот сопротивления. Соловецкий монастырь, осажденный царскими стрельцами. Поэты Серебряного века, составлявшие сложное творческое единство. Семеновский и Преображенский полки, опричники Грозного, сталинский «орден меченосцев».
Там изучалась таинственная сущность семьи, где материнская жертва становится залогом продолжения рода. Изучалось лицейское братство, подарившее России столько великолепных творцов от Пушкина до Горчакова. Но смыслом всех этих исследований было создание такой общности, которая, создавая материальный продукт или научное знание, вырабатывало энергию Света. Каждая ячейка являлась маленькой фабрикой Света, источником благодати, в которой расцветала личность, совершенствовалось братство, а весь народ, вся страна обретали ресурс развития. Святость — это мед, который скапливался в этих ячейках. Братская самоотверженность, жертва ради ближних своих, возвышенность чувств и помыслов — все это позволило советским батальонам выиграть войну, блокадному Ленинграду выстоять под музыку Шостаковича и стихи Ольги Бергольц, а «красным мученикам» Зое Козмодемьянской, Олегу Кошевому и Александру Матросову бесстрашно идти на смерть. Тебе интересно, что я говорю? Ты меня понимаешь?
— Я тебя понимаю. Ты подхватил меня, когда я падала в бездну. Ты мой спаситель. Я люблю тебя. Буду век тебе служить. Если потребуется, отдам за тебя жизнь. Буду стараться, чтобы тебя окружало одно добро, одна благодать.
