В практике взаимной помощи, которую мы можем проследить до самых древнейших зачатков эволюции, мы, таким образом, находим положительное и несомненное происхождение наших нравственных, этических представлений, и мы можем утверждать, что главную роль в этическом развитии человечества играла взаимная помощь, а не взаимная борьба. В широком распространении начал взаимной помощи, даже и в настоящее время, мы также видим лучший задаток еще более возвышенного дальнейшего развития человеческого рода.

Пиперс (М. С. Piepers) опубликовал в «Natuurkunding Tijdschrift voor Neederlandsch Indiê» 1891, часть L, стр. 198 (обзор имеется в «Naturwissenschaftliche Rundschau», 1891, том VI, стр. 573) интересные исследования о массовых полетах бабочек, случающихся в голландской восточной Индии, под влиянием сильных засух, вызываемых западными муссонами. Подобные массовые полеты обыкновенно имеют место в течение первых месяцев после начала муссонов, причем обыкновенно в этих полетах принимают участие индивидуумы обоих полов, принадлежащие к Catopsilia (Callidryas) crolale, Cr., но иногда рои «состоят из индивидуумов, принадлежащих к трем различным видам Euphœa». По-видимому, одной из целей подобных полетов является также совокупление. Что эти полеты не результат условленного действия, а скорее — следствие подражательности, или желания следовать за всеми другими, вполне возможно.

Бэтс (Bates) видел на Амазонке желтых и оранжевых Callidryas, «собиравшихся тесными массами, иногда от двух до трех ярдов (6–9 фут[ов]) в окружности, причем крылья их всех были приподняты, так что берег казался испещренным зарослями крокусов». Их переселяющиеся колонны, перелетая реку с севера на юг, «не прерывались с раннего утра до заката» («Naturalist on the [River] Amazon[s]», стр. 131).

Стрекозы, во время их больших переселений через пампасы, собираются вместе в бесчисленных количествах, и их колоссальные рои состоят из индивидуумов, принадлежащих к различным видам (Hudson, «Naturalist on the La Plata», стр. 130 и след.).

Кузнечики (Zoniopoda tarsata) отличаются также чрезвычайной общительностью (Hudson, l. c., стр. 125).

Исследования о муравьях Петра Гюбэра (Pierre Huber, «Recherches sur les moeurs des fourmis», Geneve, 1810; дешевое и популярное издание было выпущено в 1861 году Cherbuliez'oM в «Bibliothéque Genevoise» под заглавием: «Les fourmis indigénes»), представляют не только лучший труд в данной области, но являются также образцом действительно научного исследования. Дарвин был совершенно прав, считая Петра Гюбэра даже более великим натуралистом, чем был его отец. Эту книгу следовало бы иметь всякому молодому натуралисту, не только ради ее фактического содержания, но как урок по методу научных изысканий, и переводы ее должны были бы иметь в дешевых изданиях самое широкое распространение. Выкармливанье муравьев в искусственных стеклянных гнездах и проверочные опыты, сделанные позднейшими исследователями, включая сюда и Лёббока, — все это уже имеется в превосходной работе Гюбэра. Читатели книг профессора Фореля и Лёббока знакомы, конечно, с тем фактом, что как швейцарский профессор (Форель), так и британский писатель (Лёббок) приступили к своим работам в критическом духе, с намерением опровергнуть утверждения Гюбэра относительно поразительных инстинктов взаимной помощи среди муравьев; но после тщательных исследований они могли только подтвердить его утверждения. К несчастью, человеческой натуре свойственно с полным доверием относиться ко всякого рода утверждениям о способности человека изменять по своей воле действия сил природы, и в то же время не признавать вполне проверенные научные факты, если они уменьшают расстояние между человеком и его собратьями из мира животных.

Г. Сэдерланд (Suderland, «Origin and Growth of Moral Instinct» — имеется русский перевод), очевидно, начал свою книгу с намерением доказать, что все нравственные чувства берут свое начало в родительской заботе и семейной любви, которые можно найти лишь у теплокровных животных; вследствие этого он и пытается свести до минимума значение симпатии и кооперации между муравьями. Он цитирует книгу Бюхнера, «Ум животных», и знаком с опытами Лёббока. Что же касается до трудов Гюбэра и Форэля, то он разделывается с ними в следующей фразе: «но они все [примеры, приводимые Бюхнером в доказательство существования симпатии между муравьями] или почти все искажены некоторого рода сентиментализмом… делающим их более пригодными для школьных книжек, чем для осторожных научных работ, причем то же самое можно заметить относительно некоторых наиболее известных анекдотов Гюбэра и Форэля (Т. I, стр. 298)».

Г. Сэдерланд не указывает, какие именно «анекдоты» он имеет в виду, но мне просто кажется, что он никогда не имел случая прочесть работы Гюбэра и Форэля. Натуралисты же, знакомые с этими работами, знают, что в них не имеется никаких анекдотов. Если бы Сэдерланд проделал над муравьями такое же, выражаясь словами Дарвина, «образцовое научное исследование», как Гюбэр, он, конечно, никогда не написал бы такой неосторожной фразы.

Работу профессора Готфрида Адлерза о шведских муравьях («Myrmecologiska Studier: Svenska Myror och deras Lefnads föfhôllanden», помещена в «Bihang til Svenska Akademiens Handlingar», Т. XI, № 18, 1886) следует упомянуть здесь. Едва ли нужно говорить, что наблюдения Гюбэра и Форэля, так поражающие людей, раньше не изучавших этого предмета, вполне подтверждены шведским профессором (стр. 136–137).

Профессор G. Adlerz сообщает также о ряде очень интересных опытов, сделанных им, чтобы проверить наблюдения Гюбэра относительно того, что муравьи двух различных муравейников не всегда нападают друг на друга. Он сделал один из своих опытов с муравьями Tapinoma erraticum, а другой — с видом обычных муравьев, Rufa. Собрав целое гнездо в мешок, он опорожнил его на расстоянии шести футов от другого муравейника. Это не вызвало драки между муравьями, но муравьи второго муравейника начали утаскивать личинки принесенных муравьев. Вообще когда Adlerz сводил рабочих муравьев разных муравейников, имевших при себе личинок, драки не бывало, но если он сводил рабочих без личинок, начиналась драка (стр. 185–186).

Он также дополняет наблюдения Форэля и Мак-Кука относительно муравьиных «наций», составляющихся из многих муравейников, причем, принимая за основание собственные вычисления, согласно которым в каждом развитом муравейнике имеется до 300 000 муравьев (Formica exsecta), он приходит к заключению, что подобные «нации» могут доходить до десятков и даже до сотен миллионов особей.

Превосходно написанная книга Матерлинка о пчелах, хотя и не заключающая новых наблюдений, могла бы быть очень полезной, если бы не была испорчена метафизическими «словесами».

Прекрасный свод позднейших работ о муравьях-земледельцах дан во французском издании «Жизни животных» Брэма, сделанном J. Künckel d'Herculais.

За последние годы мне случалось наблюдать общества воробьев в палисаднике нашего домика в Бромлее. Известно, что воробьи — большие драчуны и сангвиники, и часто ссорятся из-за пустяков. Но зато они сильно заступаются друг за друга, и тогда у них поднимается такой шум, что невольно обращаешь на них внимание. Так например, одна пара воробьев воспользовалась тем, что в углу крыши домика, соседнего с нашим, вывалилась черепица; они свили там гнездо. Черные скворцы (blackbirds), хотя и живут зимою вместе с воробьями, не ссорясь, и кормятся вместе, тем не менее, повидимому, иногда выбрасывают воробьиных птенчиков из их гнезд. И вот эту пару воробьев повадился пугать скворец. Прилетит, сядет на желоб крыши возле их норки и иногда старается пробраться к гнезду, сквозь проход под черепицами, слишком для него узкий. Тогда все воробьи нашего палисадника поднимают отчаянный шум, яростно налетают и наскакивают на скворца и заставляют его удалиться. Мы всегда знали, когда скворец прилетал к гнезду воробьев, — такого писка и шума нельзя не заметить.