Я решила отвести Уильяма, Пуха и Бобо в долину. Мы двигались по дну оврага, и Уильям всю дорогу держался возле Бобо. Новые звуки и непривычная обстановка слегка раздражали Бобо, и он попросил Рафаэллу взять его на руки. Она остановилась и подняла его. Увидев, что Бобо теперь недосягаем, Уильям разозлился и точным движением повалил Рафаэллу на землю. Это, естественно, еще больше напугало Бобо, и он лишь крепче вцепился в Рафаэллу. Она попыталась уговорить своего питомца идти рядом с ней, но он начал пронзительно кричать. Его вопли подействовали на Уильяма, и он впал в еще большее возбуждение. В конце концов выход был найден: Бобо позволил мне нести его при условии, что Рафаэлла будет идти рядом. Уильям не стал особенно возражать против того, что новичок сидит у меня на руках. Когда мы дошли до ручья, я спустила Бобо на землю, но он побрел прочь от Уильяма. Новая обстановка ошеломила его, и он был явно не настроен играть и резвиться. К моему удивлению. Уильям захныкал, чтобы привлечь внимание Бобо. Когда и это последнее средство не помогло, Уильям набросился на Пуха, потом подбежал к корням дерева мандико и начал барабанить по ним, выказывая тем самым свою досаду.

Пока мы купались, Уильям осторожно играл с Бобо, а Пух отдыхал неподалеку. Однако стойло Бобо приблизиться к Рафаэлле, как Уильям впал в истерику. Пять раз за этот час он принимался бросать палки и демонстрировать свою силу. Сначала я сохраняла терпение и спокойствие, но, когда Уильям стал швырять в Рафаэллу и Барбеллу здоровенными булыжниками, мне пришлось вмешаться. Раньше мне никогда не доводилось видеть Уильяма таким возбужденным и агрессивным. Я тоже бросила в него несколько камней, Уильям успокоился и постепенно пришел в себя. Мне вновь удалось обуздать столь неожиданную вспышку его эмоций. И я повела всех вниз, в долину, чтобы найти деревья, на которых обезьяны смогли бы кормиться; я все еще надеялась отвлечь внимание Уильяма.

Бобо опять захныкал, но Уильям осторожно обнял его, и тот успокоился. Я с изумлением наблюдала, как Бобо шагает возле Уильяма, уцепившись рукой за шерсть на его плече. Было что-то трогательное в этой паре: маленький шимпанзенок доверчиво семенил рядом со своим крупным собратом, а тот проявлял по отношению к нему поразительную заботливость.

Мы нашли несколько сухих, еще не раскрытых стручков афзелии. Рафаэлла приспособилась открывать их, положив боком на камень и с силой ударяя по ним булыжником. Стручки с треском раскалывались. Находящиеся внутри семена были очень твердыми — слишком твердыми для зубов шимпанзе. Рафаэлла завоевала доверие Уильяма тем, что стала разбивать горошины на мелкие кусочки, которые обезьяны могли разжевать. Вскоре шимпанзе разбрелись в поисках стручков. Отыскав их, они выстраивались возле Рафаэллы, дожидаясь своей очереди. Я была поражена, насколько быстро Бобо вписался в совершенно непривычные для него условия. К тому моменту, когда настала пора возвращаться, все трое шимпанзе, подражая методам Рафаэллы, пытались извлечь горошины из стручков и размельчить их. Хотя никто из них не добился успеха, действовали они вполне решительно, и я была уверена, что пройдет не так уж много времени, и все они освоят способ открывать твердые стручки.

Пока Уильям по праву старшего первым забавлялся с новым товарищем, Пух терпеливо ждал своей очереди. Наконец и ему было позволено повозиться и порезвиться с Бобо. Когда я увидела, как осторожно и бережно обращается Пух с упрямым маленьким новичком, комок подступил к горлу. Теперь-то уж Пуху не придется скучать в одиночестве, пока Уильям будет ухаживать за Тиной, — у него появился отличный компаньон.

Когда мы добрались до баобаба, Уильям ухватил крупный плод и после некоторых усилий ухитрился разгрызть его. Придвинув свое лицо вплотную к челюстям Уильяма, Бобо пристально наблюдал за ним. Обычно Уильям очень ревниво относился к своей пище и почти никогда не делился ей. Поэтому я была потрясена, увидев, как он отломил большой кусок сердцевины и протянул его Бобо. Но еще удивительнее, что Бобо не только взял незнакомую пищу, но и съел ее без особых колебаний. Потом Бобо подошел к Пуху. На этот раз он не стал ждать, пока ему предложат угощение, а, протянув руку, уверенно отломил себе добрую половину мякоти плода. Пух был явно озадачен, но ни звука не издал в знак протеста. Когда все насытились, Уильям улегся отдыхать, Бобо расположился рядом с ним, а Пух устроился на соседней ветке.

В середине дня мы вернулись в лагерь. Обратно все шимпанзе шли самостоятельно, хотя Бобо пару раз начинал хныкать и проситься на руки. Я заметила, что Уильям уже перестал обращать на него внимание, и Бобо успокоил Пух, который подошел и крепко обнял его. Увидев, как Уильям и Пух, пригнувшись, пьют из ручья, Бобо стал делать то же самое.

Днем Уильям исчез из лагеря, наверное отправившись на поиски Тины. Пух и Бобо впервые остались одни и целый час забавляли нас своими веселыми играми. Они нашли пустую скорлупу от плода баобаба и гонялись по всему двору, пытаясь отнять ее друг у друга. Бобо был так увлечен игрой, что взбежал по лестнице на платформу, даже не заметив высоты.

Вечером в лагере появились Тина и Уильям. Встревоженная присутствием незнакомцев, Тина не спускалась с дерева, растущего на краю лагеря, и оттуда наблюдала за всем, что происходило внизу. Позже Уильям с Тиной отправились на ночлег в овраг, и мы смогли дать Бобо его ужин и порцию молока. Пух поел вместе с ним. Настало время укладываться спать. Я припарковала лендровер возле самой хижины, и на его крыше с помощью большой подушки и нескольких полотенец мы устроили уютную постель для Бобо. С третьей или четвертой попытки Рафаэлле удалось уложить его там. На утро, выйдя из хижины, я обнаружила, что Бобо свернулся на земле под дверью, а на его месте уютно устроился Уильям.

Уильяма все еще тревожило появление в группе нового шимпанзе. Утром, увидев, как Рафаэлла несет на руках Бобо, он снова впал в неистовство и, распушив шерсть, бросился к ней, прежде чем я успела остановить его. Подбежав к Рафаэлле, он укусил ее за руку и выхватил Бобо. Рафаэлла подняла какую-то деревяшку и швырнула ею в Уильяма, больно ударив его по спине. Шимпанзе развернулся и снова кинулся к Рафаэлле. Но она, вместо того чтобы убежать от него, схватила камень и бросилась навстречу. От злости она не почувствовала страха. Уильям замер и, явно напуганный, принялся кричать. Рафаэлла с такой силой швырнула камень на землю, что он раскололся вдребезги. Уильям повернулся ко мне и протянул руку, как бы ища поддержки. Но я смотрела в сторону. На моей памяти ни один из незнакомых Уильяму людей не мог подобным образом отразить его нападки.

Когда Уильям почти перестал кричать, Рафаэлла присела на корточки и позвала его. Он тотчас подбежал, и она принялась обыскивать его, пока он не успокоился. Потом он в течение нескольких минут с энтузиазмом обыскивал Рафаэллу, а затем побрел к фиговому дереву. Тина приветствовала его громким учащенным дыханием, и они оба спустились в овраг.

Остаток дня Пух и Бобо снова провели вместе. На этот раз они схватили щетку для волос Рафаэллы и, не забывая время от времени причесывать ею друг друга, принялись с такой скоростью гоняться вверх и вниз по лестнице, ведущей к помосту, что у меня закружилась голова.

Однажды утром, вскоре после прибытия Рафаэллы, в лагере появился лендровер Службы национальных парков, который привез известие, что м-р Дюпюи, директор Управления национальными парками Сенегала, собирается на несколько дней в Сименти и хочет встретиться со мной. Оставив лагерь на попечении Рене и Джулиана, мы с Рафаэллой отправились за 80 километров в Сименти.

Мы въехали во двор отеля «Сименти». Навстречу нам выбежал молодой француз по имени Ален, который уже несколько месяцев жил в парке, осваивая профессию управляющего.

— Какое счастье, что вы приехали! — произнес он и, схватив меня за руку, поволок в столовую. — Мы тут никак не можем справиться с одной проблемой, — продолжал Ален, — и надеемся, что именно вы нам поможете.