Анвин наклонился, чтобы прочитать, что она печатает, но мисс Бергрейв снова остановилась и уставилась на него, заставив отодвинуться так резко, что он ударился головой о потолок.
— Так не пойдет, — сказала мисс Бергрейв. — Вам, конечно, известно, что это значит — соблюдать график работы, но я не стану понапрасну вам пенять, что было бы равносильно увольнению, каковым я и так уже рискую, вообще вступив в разговор с вами, и еще больше рискую, отмечая этот риск, и совсем уж отчаянно рискую, отмечая наличие этого риска. И так далее, до бесконечности. Почему вы так упорствуете? Неужели вы и впрямь настолько упрямы? Это, безусловно, вопросы чисто риторические, я с их помощью еще более низвожу к нулю важность своих замечаний.
— Не уверен, что до конца понимаю вас, мисс Бергрейв, но если бы вы, может быть, позволили мне поработать в архиве…
— Если бы вы, может быть, — повторила она, еще сильнее сморщившись. — Мистер Анвин, мы на нашем этаже не терпим никакой таинственности, ни в малейшей степени. Стало быть, эта наивная и слабая в коленках божья коровка обеспечила вам проход через люк, и вы полагаете, что это дает вам право на дальнейшие нарушения правил, да к тому же еще и при моем содействии!
Анвин счел за лучшее промолчать. И против собственной воли снова заглянул в напечатанный ею текст.
— Здесь факты, — пояснила мисс Бергрейв. — Одни только голые факты, ответы, а не вопросы, все нити, ведущие к полному раскрытию. Ответы и ответы на ответы, конец пути, возможно, конец света. Да, именно так мне иногда представляется, будто конец света уже наступил, все окна заволокло мраком, звезды догорели, превратившись в маленькие черные зернышки, луна убыла так, что дальше убывать уже некуда, вся жизнь обратилась в прах, а я по-прежнему сижу и работаю, пытаясь объяснить, что произошло.
— Объяснить кому?
— Ага, вот теперь мы подошли к чему-то существенному! — Мисс Бергрейв встала со стула, и Анвин увидел, что ростом она с ребенка. Она сделала резкий жест рукой, отодвигая Анвина с дороги, и открыла стенной шкаф, скрытый за деревянной панелью. И достала из него книгу такого же формата, как «Руководство по раскрытию преступлений», но переплетенную в красную кожу, а не в зеленую. Открыла на какой-то определенной странице и, не углубляясь в дальнейшие поиски, огласила следующий параграф:
Раскрытия, доведенные до квинтэссенции клерками, коим это доверено, и вычлененные из рапортов детективов, коим это поручено, и доставленные курьерами в указанные выше домены, поступают туда для изучения и согласования их с другими данными в соответствии с их общим значением и важностью и готовятся таким образом к рассмотрению Главным контролером. Эта обязанность вменяется исключительно Старшему клерку Отдела раскрытий, поэтому он должен работать в обособленном помещении, дабы ему не мешали подчиненные, исполняющие свои обязанности, а также его начальники, исполняющие свои многочисленные функции.
— А где же в таком случае ваши младшие клерки? — спросил Анвин.
Мисс Бергрейв вздохнула. Кажется, она лишилась некоей уверенности в себе, а может, и надежды. Она поставила книгу на место, закрыла шкаф панелью, потом, сделав Анвину знак следовать за ней, повернулась к двери позади ее стола. В коридоре за этой дверью Анвин смог наконец выпрямиться. Здесь был слышен приглушенный шум, порождаемый функционированием младших клерков: перешептывание, скрип перьев по бумаге, поспешные шаги. Но тех, кто производил все эти звуки, видно не было — ни в длинном коридоре, ни во множестве его ответвлений. У стен стояли в два ряда стеллажи с выдвижными ящиками, один ряд размещался почти над полом, другой на уровне пояса, причем их содержимое отлично просматривалось. Ящики то и дело поочередно исчезали в стене, с тем чтобы минуту спустя вернуться на прежнее место.
Мисс Бергрейв продолжала свои объяснения на ходу:
— Мы сейчас находимся между стенами помещений «Архива раскрытий». За этими стенами работают мои младшие клерки, они оценивают содержимое файлов в соответствии с инструкциями, направляемыми им от меня различными способами, включая записки, цветные пометки, звонки. Они не знают меня в лицо, да и я никого из них лично не знаю, разве что могу идентифицировать по тому, как они кашляют.
Она извлекла из темной ниши в стене табурет-лесенку, взобралась на него и включила лампу, осветившую один из ящиков. Прищурилась и поправила очки на носу.
— Вот то, за чем вы сюда пришли.
Анвин быстро просмотрел названия файлов. Да, все нужные ему дела были здесь, расставленные в хронологическом порядке, — вся его работа в Агентстве в течение двадцати лет семи месяцев и скольких-то дней, каждое слово в каждом деле, крупные достижения и достижения менее известные, огромные скачки вперед и мелкие тайны и загадки. И все они разместились в одном ящике.
Мисс Бергрейв внимательно наблюдала, как Анвин извлекает папку с «Делом о старейшем убитом человеке». К задней стороне папки было приклеено длинное приложение, покрытое напечатанными сносками и ссылками на файлы, хранящиеся в других местах архива. Наверху, в отделе мисс Бенджамин, хранилась исходная, изначальная тайна, а здесь стояли файлы с делами других детективов, пересекающимися и связанными с данным делом. А к ним были приклеены ссылки, сноски и указания на дела, хранящиеся в третьем архиве.
— Здесь имеются указания на дела, хранящиеся у мисс Полсгрейв. Где они находятся?
Лицо мисс Бергрейв исказила гримаса.
— Для старшего клерка «Архива тайн», — заявила она, — эта мисс Бенджамин слишком много болтает. Как же я сожалею о тех временах, когда это место занимала ее предшественница, мисс Маргрейв! Вот эта женщина действительно знала, как хранить секреты! Она умерла всего через несколько дней после выхода на пенсию. Ничего необычного или странного. У некоторых людей в жизни нет ничего другого, кроме работы. Но здесь, в Агентстве, это стало чем-то вроде хронического синдрома. Клерки и младшие клерки, прошу заметить, этому не подвержены. Но любой, кто хоть ну что-то вообще знает, после выхода в отставку, как правило, долго не живет. Мне тоже это вскоре предстоит, надо полагать. И если верить закону пропорциональности, то у меня будет очень короткая пенсионная жизнь. И ваш супервайзер — то есть тот, кто курирует вашего детектива, — вскоре тоже должен выйти в отставку. Хороший человек Эд Ламек. Мне будет его очень не хватать.
Анвин понял, что мисс Бергрейв ничего не знает о его недавнем повышении. Да и с какой стати? Его повышение оставалось загадкой для него самого, а мисс Бергрейв знала только о раскрытиях. Так что она и об убийстве Ламека не знает.
Теперь он подбирал слова очень осторожно.
— Меня сюда, мисс Бергрейв, помимо всех прочих тайн и загадок, привело именно то, что Ламек был обнаружен мертвым.
Она прикрыла рот своей ладошкой, а другой рукой оперлась о выдвижной ящик с файлами, чтобы удержать равновесие. И только через минуту к ней вернулся дар речи.
— Видите ли, мы, то есть Эд Ламек и я, бывало, довольно часто играли в карты. Это было, конечно, до всего этого. Мы с мисс Маргрейв сидели за одним столом, а весь архив тогда умещался в двух картонных коробках, стоявших в глубине нашей комнаты: одна для загадок и тайн, другая — для раскрытых дел. Порядок в файлах наводил Эдвин Мур. В центре комнаты стоял большой стол — на нем детективы раскладывали фотографии преступников и карты города. Они все много курили и разговаривали, там же планировали свои операции. Эд был самый громогласный из всех, но у него всегда в запасе был какой-нибудь остроумный ход. Он знал, как дать человеку почувствовать, что тот на самом деле большой умница. Иногда вечерами мы расчищали стол и играли в карты, все вместе. Да, я всегда была уверена, что мы с Эдом Ламеком в любой момент можем сесть и сыграть партию-другую в карты, если найдется свободное время.
Она выключила свет и сказала:
— Помогите мне слезть, мистер Анвин.
