Город начался, как и предупредили разведчики, воротами. Сначала, на подходе к ним, у меня закралось подозрение, что чародеи преувеличили. Но ближе — и я не поверил глазам: ворота вписались в глухую стену, исчезающую в темноте наверх и по сторонам, но это и впрямь городские ворота! Ведь одна из высоких створок чуть приоткрыта — парни наверняка успели заглянуть вовнутрь.
Что ж, город Дымное Облако выстроен на краю горы. Почему бы не быть городу, припрятанному неведомым народом в глубине горы?
Мой отряд вместе с чародеями вошёл в ворота. В отличие от плит, которыми вымощена пещерная дорога, здесь от самых ворот начиналась сплошная брусчатка из плохо обработанного гранита, шириной в ладонь и толщиной в два пальца, — я наклонился к нему с факелом. Факел, в общем-то, уже не нужен. В городе присутствовал какой-то странный желтоватый свет, как от предгрозового заката. Свет тяжёлый и словно пригибающий, но разглядеть в нём можно многое. И не только разглядеть. Например, что брусчатка хоть и плотно прилегает, но под ногой очень неуверенно лежит, можно сказать и без взгляда на неё. То и дело то одна, то другая плита, на чей край наступили, приподнималась. Всадники шли в сапогах — поневоле очень громко. Да и я хоть снял шпоры, производил шума достаточно.
Золотистая леди шла неподалёку и прислушивалась к чему-то, однако тревожило её явно не что-то впереди, а позади. Что она могла услышать за грохотом шагов?.. Узкий переулок, по которому мы шли, теснил нас такими же глухими высокими стенами, пропадающими наверху, во тьме. Любая мелочь в такой ситуации может быть решающей и важной. Лишних вопросов просто не может быть. И я окликнул:
— Леди Астри! Что вас беспокоит?
— Трупоеды, — неожиданно мрачно ответила девушка. — Мне не нравится, что я не слышу их топотка. Мне почему-то это очень не нравится. Ведь в город они вошли с нами.
Я поднял руку и стиснул в кулак ладонь в латной перчатке. Сотники передали в конец колонны сигнал "замри!".
— Попробуйте ещё раз, леди.
Девушка закрыла глаза, лицо её обострилось в напряжённом внимании. Стоящий рядом Родрик тоже будто сразу осунулся, отчего его лицо удивительным образом стало напоминать волчью морду — зверя, высунувшегося из кустов обнюхать воздух, в котором еле приметной нотой скользнул запах дичи. Кажется, он тоже проверяет то, что сказала леди Астри. Бродира я не видел, но почему-то был уверен, что и он не остался в стороне…
— Они остались у ворот, — наконец сказала девушка, открыв глаза. — Их что-то испугало. Трупоеды обычно никого не пугаются.
Всадники подобрались. Я видел, как они быстро и сосредоточенно бросают взгляды на высокие стены без окон — стены, к которым мы невольно слишком близко шли.
Внезапно резко развернулась леди Юлиана, до того также вслушивавшаяся в замолкший мелкий перебег трупоедов. Если бы я её не знал, решил бы, что меч она вскинула против меня. Но смотрела она мимо, и я тоже обернулся. Всадники немедленно замерли на наше движение, пытаясь разглядеть, что происходит впереди.
Дорога переулка, которым мы шли, издалека ещё вздыбилась и бесконечным гребнем понеслась нам навстречу — освобождённая земля наверху, а в стороны летят плиты брусчатки. И летят так, словно состоят не из тяжеловесного гранита, а из глины.
Я мгновенно задохнулся от жара боевой волны, от которой загорелись ладони. Длинную рукоять Сверкающего я схватил обеими руками, готовый ударить в нечто, что мчалось к нам под землёй.
Глухой стук расшвыриваемых по стенам плит нарастал. Волна вздыбленной земли едва не обрушила меня на одну из стен. С трудом удержавшись на ногах, после того как она проскочила подо мной, я на мгновение привалился спиной к стене и, почти сразу оттолкнувшись от неё, прыгнул на тот самый гребень. Между мной и отрядом выскочила из земли треугольная змеиная голова и вонзила клыки в ногу одного из Всадников. Он только и успел ударить её мечом — промахнулся. Змея, словно ничего не заметив, легко, как тряпичную куклу, втащила его под землю.
Со стороны могло показаться, что я сошёл с ума, но я прыгнул вслед, как прыгают в воду. Единственная логика: пока змея ещё там и, возможно, уходит — и меня не погребёт под завалом, остающимся за нею.
Захлебнувшийся вскрик Всадника подсказал: погибнет — если не в пасти, то от нехватки воздуха. Но эта мысль мелькнула и пропала, уступив место другой: он близко. И вместе с мечом я рванул вперёд руку. Пальцы чуть не разбил, ударившись о нечто твёрдое-мягкое, но изо всех сил вцепился в него. Рука.
Меня несло вперёд с неистовой силой, раздирая в клочья. Но бешенство, близкое к боевой ярости, заставило сделать невероятное: звериным чутьём я сообразил, как змея тащит жертву — параллельно с собой! И со мной! Я, с закрытыми глазами, на одних ощущениях и на последнем глотке воздуха, с силой протолкнул Сверкающий в сторону и буквально впихнул сквозь препятствие из земли и камней в нечто настолько гладкое, что оружие чуть не соскользнуло с его поверхности.
Сумасшедшая боль — меня вытолкнуло на поверхность! С землёй, камнями, плитами — и, адские псы! — с Всадником! Потому что, вцепившись, я так и не выпустил его руки!.. В следующий момент от страшного удара я едва не потерял сознания. Рано радовался: жертва змеи легко отлетела в сторону, я же потерял меч и упал, здорово врезавшись в стену. Опёрся на неё, ничего не соображая, — лишь бы встать… Ещё удар! Сквозь потёки крови по глазам, сквозь мучительную головную боль я всё-таки сообразил, что змея бьётся в агонии.
Горсть тяжёлой брусчатки ударила по нагрудным латам и заставила упасть навзничь под стеной.
Дальнейшее — пыль, грохот, летящие камни… Крики, визг, шипение… Я снова попытался хотя бы сесть прямо: опираясь на стену, задвигал руками в поисках опоры. Пальцы наткнулись на кучу мягкого, пыльного, живого, содрогающегося в кашле, раздирающем его грудь. И я — захохотал! Всадник! Живой! Открытие это подхватило меня на сильные крылья действия. Я вскочил, ухватил воина за ворот камзола и дёрнул ближе к стене, встав рядом, вооружённый вторым, широким мечом. Ничуть не сомневался теперь, что вскоре буду держать в руках Сверкающий. Так что на этот раз второй меч в правую, кинжал — в левую руку.
А в туче пыли продолжался бой. Отряд дрался со змеями, выпрыгивающими то тут, то там. Неудивительно, что трупоеды оробели… Переулок взрывался пылью и камнем, сверкал металлом оружия и взблёскивал змеиной чешуёй.
Рядом со мной вновь вздыбилась земля. Но теперь я знал, чего ожидать от этого движения. С воплем, больше похожим на яростный рёв, я кинулся на змеиную голову, разинувшую на меня страшную пасть. Кинжал я метнул снизу. Он ещё стремился перерезать чудовищу язык, выстреливший в меня (вспенённые капли почти прожгли доспех на груди), а я уже занёс над треугольной башкой меч. Под ногами земля вдруг поехала — я снова отлетел к стене, не удержавшись на скользком, плывущем ударом кнута теле. Одновременно над моей головой внезапно стемнело — с двух сторон взвились сразу две головищи, словно перерезанные заранее мечами — настолько широко раскрыты были их пасти. Эти щеголяли капюшонами, которые как будто и помогли им взлететь в воздух. Сквозь шипение, крики я услышал снизу стон. Всадник! Ещё не очнулся, но уже начинает приходить в себя. Одна голова хищно упала на него. Мимо меня. Меч рухнул на гибкое туловище — я вместе с ним. Из перерубленного тела хлынула чёрная жидкость (язык не поворачивался назвать её кровью!). В падении я схватил меч моего Всадника и, уже лёжа, перевернувшись, с земли, встретил метнувшуюся за мной вторую голову, в следующий же миг ударив сапогом третью — не ранить, не убить — задержать её смертоносное движение! Пока соберусь к новому удару! И рыча — довёл движение мечом, росчерком молнии распялил прожорливую пасть, распоров до той её части, что скрывалась в земле.
— Лорд! Справа!
Не видя, не слыша в безумии схватки, я неясным чувством почуял движение справа, под ногами, — и вслепую ударил туда, куда повела руку интуиция. Кожу обожгло, словно нечаянно выплеснул на руку смолу с горящего факела. Только одна мысль: "Значит — достал!"
