Кто-то вцепился в рукав, отшвырнул в сторону. Свист меча — оборвавшийся шип. Я всё-таки не удержался на ногах, свалился под взбунтовавшейся под ногами землёй. Нечто ударило по кисти. Сверкающий в ночи! Он мелькнул совсем рядом — и снова его заволокло пылью, из которой высунулась тощая башка с длинными острыми клыками. Злобные узкие глаза вперились в меня. Меч зацепился, погребённый под тяжёлыми плитами!.. Левая ладонь нащупала камень не камень — разбираться нет ни времени, ни желания. Нет, есть желание — заткнуть эту шипящую пасть! И я швырнул плитку… Сзади меня подхватили под руки, оттаскивая. Я врезал локтем под дых спасателю- нет времени объяснять! И прыгнул к завалу, в котором снова блеснул Сверкающий. Нездоровый смех заставил затрястись: по дороге, сам того не желая — точнее, не предугадывая, сбил ещё одну вынырнувшую змеюку. Оглянулся — и уже целенаправленно ударил по мотнувшейся голове сапогом и втиснул её в землю, давя гадину.

Я схватился за рукоять Сверкающего, как обнял его!

Сзади короткий шелест — раз, другой. Чёрная жидкость брызнула на сапоги. Крутанувшись на месте, я ударил по длинной толстой ленте, попытавшейся удрать в землю. На развороченной земле, вперемешку с плитами, трудно устоять, но я успел прикончить ещё парочку чудовищ, прежде чем они попрятались в свои подземные укрытия. Позади оказались Родрик и Керк, сотник. Они-то и защищали мою спину, одновременно обороняясь сами.

— Много потерь?..

— Точно — пока знаем о двоих!

— Всадник у стены?

— Отбили!

И мы кинулись на помощь остальным. Бой хоть ещё и кипел нешуточный, но явно уже шёл на спад. Мы втроём прошли будто единым клинком по переулку — я впереди, по бокам чародей и сотник. Неплохо Родрик из рода Волков дерётся! И я постарался забыть, как в одно мгновение он промелькнул передо мной, вытянув руку — до локтя волчью лапу — оборвать вылетевшими когтями (вместо ножей!) змеищу. Распластанную зверюгу мне не забыть и в самом крепком сне… Юлиана и Астри дрались спина к спине. Откуда-то сверху свалился Бродир, спалил одну — вторую голову перерезал кривым ножом, невесть каким образом появившимся в руке. Всадники успевали везде: ранили, отвлекая от своих, добивали сваленных другими.

Но чудовищные змеи, кажется, наконец поняли, что нарвались не на ту добычу. То одна, то другая ныряла в землю, исчезая навсегда.

Вскоре мы все остановились, тяжело дыша, всё так же резко оборачиваясь на любой звук снизу. Пыль медленно опадала, земля постепенно успокаивалась.

У меня перехватило дыхание, и я раскашлялся. Сплюнув на землю серую слизь и взглянув на всё ещё дымящийся локоть, потом на доспех, я всмотрелся в застывшую леди Астри. Она стояла, слушала. Всадники все, как один, поднимали глаза на неё, всматриваясь с надеждой в её внимательное лицо.

— Ушли, — проронила она. И кивнула, сказала более уверенно: — Совсем ушли. Уносят с собой страх. Больше они на нас не будут нападать.

И леди Юлиана кивнула, и оперлась на свой меч — недавно мой.

Мы оглянулись на взрыхленный переулок и построились, чтобы выяснить потери. Да, двое — плата за первую дорогу в подземном городе.

Я очистил Сверкающий от ядовитой змеиной слюны, оттёр пыль с лица, саднящего от царапин, и повёл отряд дальше. Убитых мы захватили с собой, чтобы похоронить в настоящей земле. Если доберёмся до неё.

Оглянулся я только раз, пропустив Всадников мимо себя.

Беловатые мелкие твари облепили тусклые, вялые трупы подземных чудовищ. Чёрная кровь и едкий яд, разъедающий сталь, их не волновали.

22.

Эрик.

Двери открылись торжественно: открывшие их вошли, ведя перед собой створки и придерживая, чтобы не хлопнули. И сразу встали, задрав подбородки, парадными стражами — те же темнокожие гиганты.

Следом не менее торжественно вошли клыкастые красавцы — двое из них внесли богато отделанное парчой и драгоценными камнями кресло. Эрик понял, кто сейчас появится, — и не ошибся. Старикашка, сложив ручонки на животе, обтянутом узорами восточного халата, с той же, вызывающей гадливость улыбкой, просеменил в комнаты и удовлетворённо уселся в кресло.

— Прошу сесть, ибо сейчас будет долгая беседа.

Велимир оглянулся в поисках стула. Варвар уже нёс ему кресло, украшенное не менее богато, чем кресло колдуна. С подчёркнутой почтительностью он поставил кресло перед покрасневшим мальчишкой и, склонившись, выждал, пока принц сядет. После чего встал за креслом, вынув меч из ножен и уперев его концом в ковёр. Велимир сел и, замерев на несколько мгновений на краешке, к большому удовольствию варвара, решительно уселся глубже и откинулся на спинку.

— Мы вас слушаем, — спокойно сказал принц.

Эрик едва сдержал улыбку: колдуна явно перекосило от изысканных манер мальчишки, не пострадавших за время, проведённое — по сути — в плену. Брюзгливые морщины колдуна углубились ненадолго — пока он не взял себя в руки.

— Меня зовут Кецмак. Я колдун и временный повелитель оборотней из рода Ползунов. Когда-то, давным-давно, народ оборотней, путешествуя по Вселенной, обрёл свою вторую родину здесь, на Земле. Наши кланы были достаточно разнородны, но тут пространства хватало для всех, и мы расселились, кто где захотел — по своему вкусу и удобству. Роду Ползунов понравились подземелья и горные пещеры. И мы стали обживать их. Мой отец, колдун Кецмак, в честь которого назвали и меня, помог возвести в одном из лучших подземелий настоящее государство — с городами и поселениями. Оборотни пытались завязать дружеские отношения с людьми. Но человек Земли оказался слишком пристрастен и не захотел видеть в нас равноправных соседей. Мы не стали навязывать дружбу, согласившись на роль народа, который обходят стороной, не мешая притом жить. Вскоре народ оборотней обжил долину, которую люди Земли почти не замечали. А не замечали потому, что лучшие колдуны всех кланов обнесли её заклинаниями силы. Редкий человек, чувствительный к нашей силе, может пройти незримые колдовские преграды и оказаться в Бархатной Долине. Мы, народ оборотней-Ползунов, оказались на отшибе этой Бархатной Долины, а затем началось расслоение между нами и другими родами, перешедшая в настоящую вражду. Другие роды оборотней не захотели общаться с нами, ссылаясь на то, что мы становимся слишком кровожадными. Они не хотели понять, что Ползуны вымирают и мы только желаем восстановить численность рода, чтобы не оказаться перед проблемой вымирания как рода. А ведь когда народ вымирает, он становится униженным, поскольку зависит от многого. Другие кланы поставили нас в такое положение, что скоро мы оказались в самой настоящей изоляции. Что ж, нас это не смутило, и мы полностью отдалились от своего народа. Так получилось даже легче. Никто уже не совал своего любопытного носа в наши дела. А человеческое суеверие и страх отвратили от нас охотников за сокровищами. Ибо прошёл слух, что наши подземелья ломятся от золота и драгоценных камней. Положим, это так. Но человек почему-то решил, что имеет право отнять у загнанного в подземелье народа его невинные игрушки. — Кецмак добродушно захихикал. Эрик взглянул на мальчишку: тот напрягся. — После того как несколько человек сгинуло в наших подземельях, больше ни один не посмел спуститься к нам. Но мы уже экспериментировали с людьми и выяснили удивительную вещь: есть возможность пополнить наше племя себе подобными при одном маленьком условии. Мы начали охоту за людьми и стали превращать пойманных в Ползунов. Результат превзошёл все наши ожидания. Вы себе представить не можете, сколько человек согласилось стать Ползунами! Главная приманка — продолжительность нашей жизни. Настоящий Ползун живёт несколько веков! При условии, конечно, что не попадёт на лезвие какого-нибудь горячего драчуна.

— Вы предлагаете людям стать Ползунами? И превращаете их? — задумчиво спросил Велимир, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Видимо, его что-то поразило, что он почти перебил колдуна.

— Истинно так, о юный король!

— Почему же тогда вы убили всех варваров? Если могли пополнить свой род новыми представителями Ползунов? Что это за маленькое условие, которое не всегда выполняют люди, как я понял из вашего рассказа?