– Иначе и быть не могло, – отвечал Ростислав Володаревич. – Мой родной Перемышль – пограничный город с Польшей, стоит на реке Сан. Мы издавна отстаивали свои рубежи и говорили: «Знай, ляше, по Сан – наше!» Разве мы можем уклониться от противоборства с давним недругом?

– Высокомерные поляки надеются, что я им прощу отцовское унижение! – неожиданно вскипел Владимирко. – Пока жив, постоянно буду мстить, при любом удобном случае!

– Дядя, я со своей дружиной буду верным помощником в твоем предприятии! – горячо проговорил Иван.

– Я ценю твое усердие, племянник, – проговорил Владимирко. – После похода назначу тебя правителем в одном из уделов. Слова свои никогда не бросаю на ветер!

Неделю собиралась в поход перемышльская дружина. Ранним утром она уходила из города. Ивана провожала Таисия. Она от дворца до крепостных ворот, держась за стремя, шла рядом с его конем.

– Иван, – спрашивала она, глядя на него потемневшими, увлажненными глазами, – ты будешь в походе вспоминать обо мне?

– Конечно! Как же тебя не вспоминать, когда мы с тобой с детства вместе во всех забавах и увеселениях!

– Я не о том. Ты меня по-другому будешь вспоминать?

– Как по-другому? – недоумевал он. – Ты как все мои друзья, близка и понятна. Разве друзей забывают?

– Ну, как парень девушку… Как самую дорогую девушку, – силилась объяснить ему Таисия, но он гнул свое:

– Ты для меня самая дорогая девушка. С кем я еще крепче дружил, как не с тобой!

А ей хотелось сказать ему, что очень он дорог, что она постоянно думает о нем, что любит его. И хотя все называют его человеком с безалаберным характером, она считает его добрым и отзывчивым, да вдобавок еще самым красивым из парней и готова часами смотреть в его глубокие ласковые глаза с по-девичьи загнутыми черными ресницами… Но она ничего не сказала. На развилке дорог, уже далеко за крепостными воротами, остановилась и долго глядела вслед, пока конные дружинники не закрыли его совсем.

В Галич прибыли на третий день. Когда-то еще мальчишкой, лет десять назад, был Иван в этом городе вместе с отцом. Тогда это было обычное селение, обнесенное земляным валом и частоколом, среди разбросанных домишек виднелась небольшая церковь. Теперь перед ним раскинулся большой город, с деревянными стенами и крепостными башнями, из-за которых высились золоченые купола собора и двух церквей; деревянные церкви стояли среди и ремесленно-торгового посада, вольготно раскинувшегося вокруг города, здесь же приютились два монастыря с крепкими оградами; на реке Днестре была выстроена пристань, возле которой стояли десятки кораблей различных стран. Сновал народ, оживленными были и пристань, и посад; всюду кипела жизнь.

Дружину Иван разместил в домиках посада, а сам отправился в княжеский дворец. Князя Владимирко он увидел стоящим возле крыльца, вокруг него толпились бояре, они что-то оживленно обсуждали.

– А, вот и племянничек явился! – радостно воскликнул Владимирко, увидев Ивана. – Как дорога, без происшествий?

– Прибыли благополучно, дядя.

– Ну и хорошо, – он оглянулся, ища кого-то глазами, потом крикнул молодой женщине, стоявшей на площадке крыльца: – Анна! Принимай гостя. Это твой родственник из Перемышля, ты с ним еще не знакома.

И – Ивану:

– Это моя жена Анна. Она тебя встретит и накормит, а мне некогда, дел много навалилось. В ужин, даст Бог, увидимся.

Слышал Иван в Перемышле, что после смерти своей первой жены, венгерской принцессы, женился Владимирко на местной красавице, дочери галицкого боярина Степана Хотянича. Дивился тогда народ: втрое моложе себя взял в жены девицу князь. Видать, еще крепким себя чувствует!

Поднялся Иван на площадку крыльца, глянул на княжну и поразился: совсем молоденькая, наверно, его лет. А уж красавица, сил нет, таких он за свою жизнь не видел: и очи большие, голубые, и носик вздернутый, маленький, и губки красные, сочные.

Дрогнуло что-то в груди Ивана, но он не подал и вида, отвел глаза в сторону, словно заскучал. А она смотрела на него насмешливо и покровительственно, будто на малыша, спросила, тая насмешку:

– Это ты, что ли, мой родственник? Издалека явился?

– Из Перемышля, дружину привел.

– Ишь ты! Такому несмышленому и дружину доверили?

Насупился Иван, бросил глухо:

– У самой молоко на губах не обсохло, а туда же…

– Ну ладно, ладно, – примирительно сказала Анна. – Пойдем во дворец, прикажу накормить тебя.

После плотного обеда потянуло в сон. И неудивительно: с непривычки походная жизнь крепко измотала его, спать приходилось урывками, ночью одолевали комары и мошка, даже дым от костра не спасал, а от езды верхом на лошади болели все суставы и мышцы. Иван ткнулся в пуховую подушку и тотчас уснул, да так крепко, что проспал и ужин, и всю ночь и проснулся только к завтраку.

Перекусив, отправился в город. Узкие улочки Галича были забиты воинами. Колыхались, растекались в разные стороны островерхие шишаки шлемов, разноцветные плащи и холодно поблескивавшие панцири и кольчуги. Иван с трудом пробился к рынку, расположенному возле собора Святого Спаса. Думал, там будет попросторней, но и площадь заполонили военные люди, ходили толпами, глазели, больше приценялись, чем покупали.

Издали увидел княгиню Анну, которая медленно проходила вдоль торгового ряда, и сразу завернул в сторону. «Увидит, снова будет подшучивать и насмехаться, – подумал он. – Больно мне нужна она такая. Пусть себе ходит, а я в другом конце поброжу».

Он обошел оружейный ряд, перешел в гончарный, а потом оказался среди драгоценностей, невольно залюбовался изделиями из Византии, Руси и арабских стран.

– Своей девушке подарок присматриваешь? – раздался рядом голос княгини. Он даже вздрогнул от неожиданности: хотел избежать встречи и вот на тебе, прямо на нее напоролся!

– У меня нет девушки, – хмуро ответил он, намереваясь обойти ее.

– Ни одна не обратила внимания? – с наигранным сочувствием спросила княжна. – Ай-ай, как обидно!

– Ничего и не обидно. У меня поважнее дела есть, чем разные шуры-муры…

– И какие такие важные дела у княжича? – не унималась Анна.

– Для дружины из снаряжения что-то приобрести, – на ходу сочинял он. – Да и оружие, может, подходящее попадется.

– Жаль, что не драгоценности. А то бы могла присоветовать. Кое-что понимаю.

– Мне не требуются украшения. Мы воевать идем! – гордо ответил Иван и двинулся дальше вдоль торгового ряда.

Через три дня войско двинулось к границе. Князь и княгиня в красивом облачении, сидя на белых конях, проводили воинов строгими взглядами. Все старались проехать мимо них, показав свою молодецкую выправку и готовность жизнь отдать за своих правителей. Иван ехал во главе своей тысячной дружины, подбоченясь, рассчитывая, что княгиня заметит его удалой вид, но она рассеянным взглядом скользнула по его воинам и о чем-то стала говорить с мужем. «Ну и не очень-то надо», – раздосадованно проговорил он про себя.

Войска перешли пограничный рубеж, вторглись в Малую Польшу и вышли к Вислице, что на реке Нида. Город был сильно укреплен, стены на высоком валу были уложены новыми бревнами, крепостные башни стояли высокие, во множестве виднелись королевские воины, а также горожане, решившие отстаивать свои жилища. Князь Владимирко с военачальниками объезжал защитные сооружения, выискивал слабые места. Защитников застать врасплох не удалось, подступиться к крепости было трудно. Стало ясно, что впереди ждут длительная осада и упорные бои.

Расположившись вокруг города, русы принялись за сооружение лестниц. Подошли венгерские войска, недаром матерью Владимирка была венгерка, а первой женой тоже венгерская принцесса: родственные связи не забывались. С приходом союзников настроение в войске поднялось, все стали верить в успех.

Конную дружину Ивана князь расположил в леске, оставив в запасе.

– Как стены возьмем и откроем ворота, ворвешься со своими молодцами вовнутрь крепости и вырубишь защитников, – поставил перед ним задачу Владимирко.