© Седугин В.И., 2013

© ООО «Издательство «Яуза», 2013

© ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

ИВАН БЕРЛАДНИК (?—1162, г. Фессалоники), князь. Сын князя перемышльского Ростислава Володаревича. Правил в Звенигороде-Южном (с 1129 года). В 1144 году пытался захватить Галич, принадлежавший его дяде, Владимиру Володаревичу. Пользовался поддержкой галицких горожан, но, потерпев поражение под стенами Галича от войска Владимира, бежал с остатками своей дружины на Дунай. До 1146 году находился при дворе великого князя киевского Всеволода Ольговича, затем укрывался в районе реки Берлад (современный Бырлад) в бассейне Нижнего Дуная (современная территория Румынии), из-за чего получил прозвище Берладник. Был предводителем беглецов из русских княжеств. В 1146 году поступил на службу к князю черниговскому Святославу Ольговичу в Новгород-Северский, на следующий год перешел служить к князю смоленскому Ростиславу Мстиславичу. В 1148–1157 годах находился у князя Юрия Долгорукого. По просьбе князя галицкого Ярослава Осмомысла Юрий Долгорукий решил выдать ему Ивана Берладника – соперника Ярослава в борьбе за Галич. По дороге Иван Берладник был отбит у охраны и укрыт в Чернигове князем Изяславом Давыдычем. В 1157 году Иван Берладник вновь бежал на Нижний Дунай, где совершал нападения на галицкие торговые суда и лодки рыбаков. В 1158 году на время захватил порт Олешье в устье Днепра. В 1159 году в союзе с половцами, опираясь на поддержку городской бедноты и смердов, безуспешно пытался завоевать принадлежавшие Ярославу Осмомыслу галицкие города Кучелмин и Ушица. Потерпев поражение от Ярослава, бежал на территорию Византии, где скончался, будучи, как предполагают, отравлен.

– Ну и какую каверзу ты на этот раз замыслил? – спросила Таисия, с любопытством заглядывая в глаза Ивана.

– Давай придумаем вместе, – ответил тот.

Устраивал молодой князь Иван Ростиславич с ватагой дружков различные потехи и забавы: то по улицам Перемышля и окрестным селениям пронесутся на лихих конях, пугая случайных прохожих и одуревших от лени собак, то совершат набег на сады и огороды бояр, а то нападут на хоровод и затеют драку с парнями – не по злобе, а шутки ради, собирая круг зрителей; среди скуки, царившей тогда, и драка была желанным развлечением.

Пристала к ватаге купеческая дочь Таисия, к которой Иван питал какую-то слабость, не прогонял от себя, а, наоборот, вовлекал во всякие проделки. Толстобедрая, с крепким, как сбитень, телом, широколицая, с неунывающими синими глазками, была она неизменной спутницей его забав и увеселений, и к этому привыкли парни и считали сообщницей во всех своих проказах.

Но сегодня парней не было, они совещались вдвоем.

– А давай нагрянем на табун лошадей боярина Пушты, – пряча за длинными девичьими ресницами бедовые глаза, проговорил Иван. – Покатаемся на его рысаках, будет такое веселье!

Пушта разводил боевых коней, которых поставлял в княжескую дружину. Занятие это было весьма выгодным: если простая лошадь стоила две гривны, то за боевого коня платили в полтора раза больше – целых три гривны. Зато и рысаки у боярина были отменные: породистые, откормленные, в бою неустрашимые, при случае они яростно грызлись с конями противника.

Конечно, Иван мог вдоволь покататься на самых лучших рысаках отца. Но это было не то! Важно было подкрасться к чуткому табуну, выбрать полюбившихся скакунов и промчаться на них вихрем, чувствуя за своей спиной погоню. Дрожь по телу, кровь в лицо, восторг от бешеной скачки!

– Сбегаю, позову парней? – спросила Таисия.

Иван подумал, ответил:

– Не надо. Давай вдвоем.

Она озадаченно посмотрела на него. Никогда такого не было, чтобы Иван затевал забавы без своих сообщников.

Он перехватил ее взгляд, сощурил голубые глаза, пояснил:

– Всей ватагой к табуну не подступить. Распугаем.

К имению Пушты добрались к вечеру. Поставили коней на краю рощицы, направились в сторону лугов. Окружающий мир притих и затаился в ожидании ночи. Они шли по берегу небольшой речки, которая дышала холодом воды, лениво ворковали давно отнерестившиеся лягушки, порой слышался рыбий всплеск.

– А вон и кони, – тихо сказала Таисия, указывая рукой.

На фоне светло-желтой зари виднелись четкие темные фигурки коней. Они медленно передвигались, иногда некоторые взмахивали головами и хвостами, как видно, отгоняли еще не отошедших на покой кровососов.

– Давай этой ложбинкой пробираться, – приглушенно проговорил Иван. – Здесь высокая трава.

– У лошадей любящее сердце, – говорил он, когда они ползли на брюхе к табуну. – Поэтому их бояться нечего, человека зря не тронут. Главное – не напугать. Иначе могут зашибить копытами.

Приблизились к табуну, затаились. Ближайшие лошади насторожились, некоторые, фыркая, отбежали в сторонку. Три остались пастись.

– Гляди, это ленивые кони, – шептал Иван. – Будь конь капризен, он бы подергивал хвостом и прядал ушами. А эти стоят смирно. Мы их и возьмем.

Иван поднялся и направился к ближайшей лошади. Та подняла голову и стала внимательно глядеть на него. Он протянул ей на ладони заранее приготовленный кусок хлеба. Конь постоял, как бы обдумывая дальнейшие действия, посмотрел на Ивана и отодвинулся в сторону. Иван сделал еще шаг и отвернулся, делая вид, будто конь его вовсе не интересует. Тот, уязвленный тем, что на него не обращают внимания, фыркнул и помотал головой, а затем замер, оглядываясь и словно соображая, в чем тут дело. Иван шагнул вперед, конь тотчас резво отпрыгнул, как испуганная кошка, и заржал, но не убежал. Иван подошел к нему поближе. Животное почувствовало запах хлеба, своего излюбленного лакомства, и, немного поколебавшись, ткнулось мордой в ладонь, щекоча ее и шумно вздыхая. Одной рукой Иван вынимал из сумки, висевшей у него на плече, все новые и новые ломти хлеба, а другой накинул на голову уздечку. Конь даже ухом не повел, разве только мышцы слегка напряглись и задрожали, но Иван погладил его по шее и по спине.

Он видел, как в это же время Таисия подошла к другому коню, скормила ему краюху хлеба и тоже надела уздечку.

И тут словно из-под земли перед ними вырос пастух, держа в руках короткий ременный кнут.

– И что вы тут замыслили сотворить? – спросил он их хриплым, простуженным голосом.

Иван, не говоря ни слова, кивнул головой Таисии, и она ловко вскочила на спину коня. Тот взбрыкнул и устремился вперед, девушка, пригнувшись к холке, цепко держалась за поводок уздечки. Не теряя времени, Иван тоже вспрыгнул на своего скакуна и, ударив ногами в бока, направил его вслед за Таисией. Кони помчались в бешеной скачке. Иван чуть не завизжал от радости: это было то, что ему нужно!

– Как ты думаешь, – прокричала ему Таисия, – погонится он за нами?

– Пусть попробует! Ему нас не догнать! – весело ответил он.

Они промчались по лугу, потом по какому-то полю, завернули в кустарник, и тут впереди показалась небольшая деревенька.

– Правь к домам! – приказал он Таисии. Ему хотелось, чтобы их скачку увидел кто-то из людей. Не зря же они все это затеяли, надо было, чтобы у них были зрители!