— Когда тебе будет столько же лет, сколько и мне, ты сможешь травиться, чем захочешь, — продолжала я. — А пока вино — для меня, а молоко — для тебя...
— Это несправедливо... — Голос Пита задрожал, его нижняя губа при этом обиженно оттопырилась.
— Жизнь — вообще не всегда справедлива, — согласилась я. — Улыбнись и прекрати дуться на меня.
— Знаешь, я ненавижу молоко, особенно итальянское. Оно всегда слишком горячее, его никогда не дают холодным, как в Америке. Иногда, когда никто не видит, я выливаю его в туалет.
— Мне кажется, Джо не согласится с тобой, — усмехаясь, сказала я, указывая на взобравшегося на стол котенка, который осторожно крался к подносам с едой. — Ну-ка, сними его оттуда, Пит, мне кажется, он нацеливается на твоего цыпленка.
Пит решил, что все очень забавно. Он сидел и весело смеялся. Мне пришлось самой потянуться к котенку, чтобы снять его со стола. Джо ускользнул от меня, но по пути опрокинул стакан молока. Ему удалось сделать не больше двух шагов, после чего я поймала его.
— На сей раз этот негодник избавил тебя от ненавистного молока, — проговорила я, стараясь, чтобы мой голос звучал строго. — Бог знает, почему я не могу как следует рассердиться на вас.
— Можно я вылью его?
— Да, так будет лучше, но в дальнейшем не пытайся сваливать на Джо, по крайней мере, пока я рядом.
Пит вскоре вернулся из ванной с чистым стаканом, который он наполнил водой из-под крана, и я поняла, что моя лекция о здоровом американском питании не возымела должного эффекта. Все это, конечно, выдумки, но я не видела причины признаваться в том, что алкоголизм становится нормой жизни американских подростков. Кому это известно лучше, как ни учителю?
Единственный способ удержать Джо в отдалении от стола заключался в том, чтобы выделить ему лакомый кусочек. Нам пришлось поделиться с ним цыпленком, которого он принялся пожирать с хищным видом, урча от удовольствия.
Вероятно, это и спасло ему жизнь. Мы уже почти закончили ужинать, как вдруг он издал странный сдавленный звук и стал задыхаться. Слюна закапала из его открытой пасти.
— Не трогай его сейчас, — сказала я Питу, который уже сорвался с места и бросился к котенку. — Он просто ел слишком быстро. Сейчас наверняка все пройдет...
Цыпленок уже полностью вышел, как я и предсказывала, но это было только начало. Спинка Джо выгнулась, он упал на бок, дергаясь всеми четырьмя лапками. Пит наклонился над ним еще до того, как я успела вмешаться; когда он поднял руку, она была вся в крови. Какая-то неведомая сила подбросила Джо высоко в воздух, он начал беспорядочно носиться по комнате, падая, но каждый раз упорно поднимаясь на ноги, чтобы продолжить свой бессмысленный бег, натыкаясь на стены и мебель.
Я решила, что мне пора вмешаться, поэтому я схватила с постели покрывало и набросила его на проносящегося мимо котенка. Крошечный теплый комочек у меня в руках брыкался и вырывался: сейчас он больше напоминал разъяренного тигра, чем маленького и беззащитного котенка. Держа Джо в руках, я прикоснулась локтем к Питу. По его лицу катились слезы.
— С ним все будет в порядке, Пит. Успокойся. Все будет хорошо, предоставь это мне.
Хотелось верить, что мои слова окажутся правдой. Причин подобного поведения может быть много, от глистов до эпилептического припадка. А если я подарила мальчику животное, страдающее смертельным недугом... Изуродованная лампа начала мигать и гаснуть, и я решила, что будет лучше убрать ее подальше от покрывала и выдернуть вилку из розетки, чтобы не случилась еще какая-нибудь неприятность...
Котенок был жив. Пока, во всяком случае. Его полузакрытые глаза закатились и подернулись пленкой, как это обычно бывает, когда животное ослабло или находится в коматозном состоянии. Пульс прощупывался с трудом. Все, чем я могла помочь бедному Джо, — это крепче держать его, одновременно успокаивая Пита, у которого вот-вот начнется истерика.
Я уже решила было отвезти Джо к ветеринару, как вдруг почувствовала, что пульс нормализуется. Один глаз котенка медленно открылся. Видимо, ему не понравилось то, что он увидел, потому что он снова закрыл глаз, но тут раздалось едва слышное мурлыканье. Звук рождался как бы внутри обессиленного тельца. А спустя еще какое-то время Джо умиротворенно устроился на руках Пита, держащего на всякий случай еще и салфетку, правда, взгляд котенка оставался мутным и грустным.
— Что это было? Что так сильно подействовало на него? — Лицо Пита было мокрым от слез.
— Полагаю, ничего серьезного. Такое иногда случается, — рассеянно отвечала я. Проклятье, что бы это могло быть? Я еще раз перечислила для себя все симптомы: рвота, нитевидный пульс, мышечные спазмы — как у Пита в ту страшную ночь.
Внезапно я все поняла.
Как я могла быть так слепа! То, что сегодня случилось с котенком, — последнее звено в цепи, но я должна была догадаться раньше. Ведь мне уже приходилось сталкиваться с этим в моем собственном классе, прямо на уроке. Я вспомнила, как вечером того же дня я, обессиленная, уселась прямо на пол в нашем маленьком домике и рассказывала Барту о случившемся, проклиная людей, которые ради собственной наживы продают неоперившимся юнцам отраву.
Я вспомнила и страсть моих учеников к просмотру видеофильмов, после которых они начинали понемногу сходить с ума. Самым распространенным видением, которое их посещало после всех этих фильмов, был призрак Абигайль Адамс. В том фильме были несложные специальные эффекты, которые дети просто обожали претворять в жизнь. Абигайль спокойно лежит на своем смертном ложе, а в это время темная роза начинает медленно переползать по ее телу с одного места на другое, изменяя форму и цвет, затем снова приобретая первоначальный вид.
Вот и сейчас я тоже опустилась на пол в состоянии непередаваемого ужаса, крепко держа в руках ослабевшего Джо, которого мне передал Пит.
Все вокруг было погружено во мрак, сознание мое тоже утонуло в беспросветной тьме, когда я наклонилась к Питу, чтобы пожелать ему спокойной ночи и поцеловать. Этот мрак застилал мне глаза, пока я закрывала дверь и запирала ее на ключ, пока стояла у себя и внимательно прислушивалась к тому, как пройдет по коридору Франческа, и дверь ее комнаты, наконец, закроется. Затем потянулись бесконечные минуты ожидания; в доме все стихло и наступила сонная тишина, я осторожно, сдерживая дыхание, снова поднялась в комнату Пита и закрыла дверь уже изнутри...
Весь этот ужас не давал мне прийти в себя, пока я не рухнула в кресло и не почувствовала, что одна из половинок моего расколовшегося мозга продолжает усиленно размышлять — теперь я все поняла. Я видела картину со всеми ее ужасными подробностями.
ЛСД. Конечно, это мог быть другой наркотический галлюциногенный препарат: мескалин, ДМТ или маковая соломка... Но, скорее всего, это был именно ЛСД, даже небольшая его доза провоцирует появление симптомов, которые я наблюдала. Вероятно, его добавляли в молоко. Котенок успел слизать несколько капель, когда опрокинул стакан. Конечно, порция была мизерная, но Джо гораздо меньше Пита, поэтому приступ последовал незамедлительно.
Как я могла сразу не распознать признаки наркотического отравления у ребенка? Ведь это было так очевидно. По той же самой причине, по которой и Себастьяно не подозревал, что болезнь ребенка вызвана употреблением наркотиков. Когда Пит попал к нему на прием, все физические симптомы успевали бесследно исчезнуть. Он мог посмеиваться про себя над мелодраматическим диагнозом Франчески, твердившей о наследственном заболевании рода Морандини, рассуждая при этом о «неосознанном желании смерти», переходящем в маниакально-депрессивное состояние, характерное для людей, перенесших тяжелую утрату. То, что случилось с Питом, как нельзя лучше подходило под эти определения. Но судьба мальчика не давала почвы для предположений о злоупотреблении наркотиками. У него не было к ним доступа. Он был изолирован от внешнего мира и от общения со сверстниками.
Кроме того, симптомы наркотического опьянения человека, употребляющего ЛСД, могут быть самыми разными в зависимости от свойств организма и от других факторов: большую играют дозировка, индивидуальная восприимчивость, психологическое здоровье. Самый распространенный эффект — обострение чувственного восприятия. Цвета делаются ярче, затем предметы меняют свою окраску и форму, звуки становятся богаче и разнообразнее.
