История о Синей Бороде стоит особняком среди сказок Шарля Перро. Потому что это и не сказка вовсе. В частности, в ней нет чудес и волшебства. За исключением одного волшебного предмета — ключа от потайной двери, на котором появляется несмываемое кровавое пятно. Современные психологи-фрейдисты усматривают в ключе фаллический символ, а в пятне крови — акт дефлорации. Ну, на то они и фрейдисты, они и маму родную не пожалеют. На самом деле это древнейший мотив многих волшебных сказок: предостережение от нарушения табу. В данном случае: не заходи в запрещенные места. Мотив нарушенного табу встречается и в других сказках Шарля Перро: не балуйся с веретеном, уколешься («Спящая красавица»); не заговаривай с незнакомцами, это опасно («Красная Шапочка»). Мотив несмываемого (неуничтожимого) знака, свидетельствующего о совершенном проступке или преступлении, тоже хорошо известен в мифологии и фольклоре.

Все эти мотивы Шарль Перро искусно сплел в цельную ткань повествования и скрепил зловещим знаком дьявола — Синей Бородой.

Мы с детства знаем Шарля Перро как великого сказочника. Сам же он ценил свои сказки далеко не в первую очередь.

Выходец из парижской торговой семьи, он добился высокого положения, занимал ответственные должности в правительстве, был фактически ближайшим помощником первого министра Кольбера, не раз виделся с королем Людовиком XIV, посвящал ему свои произведения, например высокопарную поэму «Век Людовика Великого».

Шарль Перро был одним из создателей Французской академии, его избрали в число «бессмертных», он даже много лет председательствовал в академии.

Женился Шарль довольно поздно, его жена умерла через шесть лет, оставив на попечение мужа троих детей — девочку и двух мальчишек. Несмотря на большую занятость, отец уделял детям много времени, часто рассказывал им сказки.

Первые сказки Шарль Перро написал уже в пожилом возрасте, они были стихотворными — «Гризельда», «Ослиная шкура» и «Смешные желания». В 1695 году они были напечатаны в сборнике «Сказки матушки Гусыни».

А в это время его сын, семнадцатилетний Пьер Перро, старательно записывал в тетрадку услышанные им народные сказки и побасёнки. Отец часто заглядывал в эту тетрадку. Сказки были прелестны, особенно истории о спящей красавице, о девочке и волке, о мальчике-крошке, о коте в сапожках, о замарашке и фее, о жестоком рыцаре с синей бородой. Но вот беда — сын совершенно не владел пером, не умел раскрыть материал и преподнести его читателям и слушателям.

Но вот однажды отец понял, как употребить этот сказочный материал на пользу сыну. В Версале уже подрастала любимая племянница короля принцесса Орлеанская, ей подбирали свиту. А что, если Пьер Перро поднесет принцессе книжку своих сказок? Опыт старого придворного подсказывал: Пьера включат в свиту принцессы и, само собой, пожалуют дворянство!

Почти год Шарль Перро трудился над сказками из тетрадки сына. Поскольку книга предназначалась принцессе, из текста были исключены простонародные выражения, зато включены описания балов и великосветской жизни; взять хотя бы картины праздника и увеселений в замке Синей Бороды… Наконец книга в одном-единственном экземпляре была готова, переписана на дорогой бумаге, переплетена в красный сафьян. Труд назывался «Сказки матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями». Книга открывалась посвящением принцессе за подписью молодого Пьера Перро.

Планы отца полностью осуществились: Пьер подарил книгу принцессе, его включили в свиту и возвели в дворянское достоинство. Кроме того, король дал Пьеру исключительные права на издание сказок, подаренных принцессе. В 1697 году вышла в свет книга «Сказки моей матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями».

Казалось, отец обеспечил будущность сына.

Но случилась беда: Пьер заколол шпагой своего сверстника и соседа Гийома Колля. Как это произошло, из-за чего — не известно до сих пор. Известно только, что Шарль Перро уплатил семье Колля две тысячи ливров и что уголовное дело было прекращено только через полтора года.

С придворной карьерой сына было покончено. Отец купил Пьеру чин лейтенанта королевского полка дофина, и сын уехал в армию. Он храбро воевал, всегда бросался в бой, словно искал смерти. Не прослужив и года, Пьер Перро погиб в сражении.

Силы и здоровье Шарля Перро были подорваны. Он уже не писал сказок.

Ему вослед пришла целая плеяда талантливых сочинителей, довершивших формирование жанра литературной сказки.

Но никто не создал ничего лучше, например, «Синей Бороды».

Весна в Стамбуле похожа на душное парижское лето, и только ветерок с Босфора немного облегчает страдания европейца. Весной 1698 года французский дипломат, королевский советник граф Шарль де Ферриоль отправился на прогулку. Он давно уже освоился в Турции, даже несколько «отуречился» и завел привычку заходить на невольничий рынок. Ему нравилось осматривать юных рабынь, выставленных на продажу. Может быть, он даже прикидывал: ага, вот эту я бы купил, — и на всякий случай осведомлялся о цене.

На этот раз внимание дипломата привлекла девочка лет пяти, очень милая, с живым лицом и выразительными глазами.

— Откуда она? — спросил француз.

— Черкешенка, — ответил продавец. — Она дочь адыгейского князя, похищенная во время набега на их аул.

Черкесами тогда называли почти все горские народы Кавказа. Черкешенки высоко ценились в Турции и Египте, они считались украшением гаремов. «Черкешенок все знают и превозносят за их красоту, за черный шелк тонких бровей, за черные глаза, в которых горит огонь, за гладкий лоб, округлость лица, — писал в те годы немецкий путешественник. — Прямо кажется, что стрелка весов человеческого телосложения замерла тут на середине, и на одной чаше весов — Греция, а на другой — Индия».

Справедливости ради надо сказать, что черкесы, составлявшие многочисленную общину в Турции и Египте, и сами поставляли женщин в гаремы султана и его вельмож. Известно, что в жилах нескольких султанов текла наполовину черкесская кровь и они, в свою очередь, имели детей от жен-черкешенок.

Французский дипломат де Ферриоль был очарован рабыней-черкешенкой.

— Как ее зовут? — спросил он работорговца.

— Гайде, — ответил тот.

— Айшет, — вдруг произнесла девочка свое имя на родном языке таким нежным голосом, что сердце дипломата дрогнуло. Он заплатил за нее 1500 ливров и увел с собой.

Вскоре миссия де Ферриоля была завершена, и он вернулся во Францию, увозя с собой Айшет. По дороге, в Лионе, девочка была крещена, причем крестным отцом ей стал сам де Ферриоль. При крещении она получила имя Шарлотта-Элизабет, но под этим именем значилась только в документах. На новой родине все стали звать ее на французский манер Аиссе (Aisse).

Через год Шарль де Ферриоль снова отправился в Стамбул, теперь уже послом, на десять с лишним лет. Заботы об Аиссе он поручил своей невестке, жене брата, Марии Анжелике де Ферриоль. Она была полновластной хозяйкой большого особняка Ферриолей в Париже. Ее муж Огюстен Антуан был много старше жены, ни во что не вмешивался и на многое закрывал глаза (например, на многолетнюю связь жены с маршалом дю Бле). Когда Аиссе появилась в доме, у этой четы уже был годовалый сын Антуан, а вскоре родился второй, Шарль Огюстен, причем его крестными родителями были записаны двухгодовалый братик и семилетняя Шарлотта-Элизабет, то есть Аиссе. Когда мальчики выросли, они стали самыми верными друзьями «кавказской пленницы».

Сначала Аиссе получала домашнее воспитание, затем, по заведенному тогда обычаю, ее отправили в монастырь, где дочери порядочных семейств завершали свое образование. Девочек учили читать, писать, считать, рисовать, играть на клавесине, танцевать и заниматься рукодельем. Всему остальному их должен был обучить главный наставник — мэтр Бомонд, то есть светское общество. Надо сказать, в эпоху Регентства парижский свет был плохим воспитателем. Очень кратко, но точно охарактеризовал этот период Пушкин: «По свидетельству всех исторических записок, ничто не могло сравниться с вольным легкомыслием, безумством и роскошью французов того времени… Оргии Пале-Рояля не были тайною для Парижа; пример был заразителен… Алчность к деньгам соединилась с жаждою наслаждений и рассеянности».