— Правильно! — весело пролаяла Рена.

Тайрон нежно провел ладонью по лохматой собачьей спине.

— Жаль… — повторил он и хмуро отвернулся.

Коннор обнял его за плечи.

— Мы все виноваты, Тайрон. Все вместе ошибались, но зато пока живы и кое-чему научились, — мягко сказал он.

— Это первые мудрые слова, которые я от тебя слышу, принц из Сирадайеля, — пробормотала Идрес.

Тайрон выпрямился, поднял голову и четко произнес:

— Не утешайте меня! Я глупый, самонадеянный петух! — Он резко обернулся к чародейке. — Идрес, откуда хозяйка Селшаф знала, что ты явишься сюда, в Сенна Нирван?

— А мне откуда знать? И потом, в убежище не принято задавать вопросов. О хозяйке Селшаф и мэтре Гастарте почти ничего, кроме их имен, не известно. Но в волшебстве они толк знают. Это без сомнения.

— Ты слышала об их волшебных деяниях?

— Нет, но к ним приходили необычные гости, — откликнулась Идрес.

Некоторое время Тайрон шел молча, о чем-то размышляя.

— Теперь я понимаю, что мы повстречались с ними не случайно. Но если это так, если они желали, чтобы ты присоединилась к нам, почему просто не сказать об этом, не предупредить?

В холодных глазах Идрес промелькнула усмешка.

— И ты задаешь такие вопросы после стольких лет учебы в школе волшебства? — Она вдруг поджала губы. — И все же меня возмущает их бесцеремонность. Почему я должна подчиняться чьей-то воле?

Никто не решился заговорить. Минуту-другую они шагали молча. Потом Идрес вдруг громко рассмеялась.

— Но мне-то ясно, зачем я здесь. — И у нее в руке оказалась громадная сумка. — Вас надо подкормить. Почему бы вам не остановиться, досыта поесть и обсудить, как лучше проникнуть в Эдранн?

Тересса влезла на грубо сколоченный деревянный стол, приложила ладони к влажной каменной стене, встала на цыпочки и, как только могла, вытянула шею. Глаза ее были устремлены вверх. Теперь она могла увидеть сквозь прорезанное почти под самым потолком узкое окно-щель хотя бы краешек солнца. Бледный круг солнца, наполовину скрытый пеленой серых облаков, все же посылал в сырое подземелье слабые лучики. Она глядела на него, нежилась в едва ощутимом тепле. Даже от такого неяркого света глаза слезились, но и это было приятно.

Но вот солнце чуть передвинулось на запад и ушло за обрез окна, оставив на сумрачном небе лишь тающий отсвет. Тьма в холодной камере стала еще мрачнее, слезящиеся каменные стены словно бы сблизились. Тересса отвернулась от окна и слезла со стола.

Тяжело рухнув на железную койку, она отчаянно боролась с вскипавшими в глазах жгучими слезами тоски и обиды. Нет! Она не собирается сдаваться! Не Станет реветь, как бы это ни было трудно.

Тересса натянула на голову пахнущее плесенью одеяло и затихла. Болел лоб, ушибленный в тот момент, когда стражники грубо швырнули ее на каменный пол темницы. Она всхлипнула. И все же этот гнусный Андреус не смог ее заставить посмотреть в хрустальный кристалл и вызвать Рену. Тересса улыбнулась сквозь слезы, вспомнив, как он разозлился, когда обнаружил, что она просто-напросто крепко зажмурилась. А потом в ярости увесистой пощечиной сбил с ног.

«И пусть! Зато я смогла притвориться, будто так разболелась голова, что перед глазами идут огненные круги, и видеть все равно ничего не могу. Ну, Рена, оказывается, я не хуже тебя умею играть и притворяться. Как здорово, что я смогла его надуть!»

И все же пока выиграл он. Терессу снова кинули в темницу и целый день не давали еды. Чтобы, как сказал Андреус, научить ее хорошим манерам.

Она приложила руку к урчащему животу.

«Я не сдамся!»

Тересса вдруг вспомнила, как Рена громко стонала, когда их изматывала нудная, непосильная работа на огороде в «Трех Рощах». Она попробовала постонать, и стало немного легче. Потом вспомнила стихи из любимой пьесы о Звездной Ирен, гостье из других миров:

В темницу брошена рукой тирана.

Совсем одна. И кровоточит рана.

На нее вдруг напал смех. «Рена всегда в этом месте забавно закатывала глаза. Тогда это казалось ужасно смешным и глупым. Теперь такое случилось со мной. И все равно кажется невероятной глупостью».

На глаза выступили слезы. Но теперь это были не слезы горечи и обиды. Она просто смеялась до слез.

Тересса села, улыбаясь каменным стенам. «Буду играть. Как Рена. Как актриса».

Она стала припоминать пьесы, которые знала. И сидела так, пока слабый дневной свет совсем не растаял и темнота не поглотила все вокруг.

Идрес и оба мальчика шли вперед весь день, упорно продвигаясь на север. Рена бежала рядом с ними, ловя каждое слово.

Эдранн лежал на северо-западе, но Идрес и Коннор решили идти не прямиком по равнине, а через холмы. Так можно было, по крайней мере на время, укрыться от бороздящих подступы к столице конных патрулей.

— Неужто повсюду на этих просторах расставлены сторожевые посты? — удивлялся Тайрон. — Сколько же солдат у Андреуса?

— Огромное множество, — ответила Идрес. — Солдаты верхом объезжают обширные земли Сенна Лирван. Так было и много веков назад. Они высматривают не только чужестранцев, нарушивших границы страны, но и своих горожан, которые посмели ослушаться строжайших законов страны и позволили себе заниматься тем, что им заблагорассудится.

— Или просто сбегают? — спросил Тайрон.

— Бывает и такое.

— Что за жизнь! — воскликнул Тайрон. Он огляделся вокруг. — И ни ручейка. А пить ужасно хочется. Давайте поищем воду.

Вскоре они отыскали небольшую прозрачную речку. Тайрон первый подбежал к пологому берегу, опустился на колени и уже собирался зачерпнуть ладонями воды, как вдруг замер. Он оглянулся на Идрес. Та молча наблюдала за ним.

— Кажется, опять ловушка, — нахмурился Тайрон. — Вода заклята, заколдована.

Идрес чуть заметно кивнула.

Другая речушка, бежавшая у подножия невысокого холма, тоже оказалась околдованной. Только на этот раз заклинание было еще сильнее. Рена, принюхавшись к воде, почувствовала волнение, какое испытывала еще в пещере, когда обнаруживала невидимые знаки-лилии.

День клонился к вечеру, и жажда становилась совсем невыносимой. Коннор развязал свой кожаный мешок, и всем досталось по глотку застоявшейся, чуть пахнущей прелью воды.

— Подозреваю, что все ручьи, речки и озера на пути в Эдранн отравлены заклинаниями Андреуса, — сказала Идрес. — Лирванские патрули знают тайну очищающего заклятия, поэтому для них вода безопасна.

Услышав эти слова, Рена решила сама попытаться отыскать воду, годную для питья. Все же у нее был теперь особый нюх, собачий. Поделиться с друзьями своей идеей она, к сожалению, не могла, а потому молча повернулась и убежала.

Она петляла между холмами, заглядывала в небольшие овражки, поднимала голову и принюхивалась к ветру. Наконец ее чуткий нос уловил влажный запах воды. Рена скатилась с крутого склона прямо в узкое ущелье, где лопотала, катясь по камням, быстрая речка. Вода пахла водорослями, мелкими рыбками, растворенными в ней подземными солями. И чистотой. Рена не смогла бы объяснить, как пахнет чистота. Но она твердо знала, что эта река забыта Андреусом и не испорчена злобным заклинанием. Она стала жадно лакать прохладную водичку. Потом отряхнула капли с мордочки и с кончиков усов и улеглась на камни у берега. Подождав немного и поняв, что ничего с ней не произошло, Рена завиляла хвостиком и стремглав понеслась обратно.

Очень быстро, по запаху, она отыскала друзей и… И тут поняла, что не сможет растолковать, чего от них хочет.

— Вода! — лаяла Рена. — Я нашла безопасную воду!

Она крутилась около них, подпрыгивала, терлась носом о кожаную сумку Коннора.

— Что случилось, Рена? — Коннор опустился перед нею на корточки. Рена выдернула сумку у него из рук и замотала головой, разбрызгивая последние капли воды. — Ты нашла воду? — вдруг догадался Коннор.