Наиболее трудным оказалось решить единственный организационный момент. Дело в том, что разработанный Габузовым план мог сработать лишь при условии, что на очередную встречу стороны защиты со следователем явится представитель потерпевшей стороны. И не абы кто, а именно Савва Кристионес. Он же Рюпос. Так что пришлось втемную задействовать Ангелоса Ставраки, который дозвонился до безутешного в своем горе зятя и со всем уважением попросил его подъехать к Харитону для согласования некоторых вопросов.

И, к вящему удовольствию Габузова, Савва согласился. Видимо, самонадеянно посчитал, что адвокаты собираются выбросить белый флаг и начать торги за смягчение участи своей подопечной. А вот Сергей считал… перпендикулярно. Ибо задуманная им разводка, в случае успешной реализации, должна была, как минимум серьезно испортить настроение Рюпосу. А как максимум — защелкнуть на его руках наручники прямо там, в кабинете следователя Харитона.

Утренняя встреча в полицейских верхах, которую сам Харитон поначалу окрестил формальной, продолжалась уже более часа. Причем последние минут двадцать вниманием немногочисленной аудитории полностью завладел Габузов. «С чувством, с толком, с расстановкой» он методично плёл словесную вязь, которая, судя по выражению лица Саввы Кристионеса, нравилась ему всё меньше. Не нужно быть профессиональным физиономистом дабы понять, что Рюпос уже не раз пожалел о своем авантюрном решении приехать в полицейский участок.

— …В этом мире, а особенно в криминальных его проявлениях, ничего случайного не бывает, — с пафосом вещал тем временем Сергей. — Соответственно, нельзя не учитывать того факта, кто в результате этой смерти выиграл, а кто проиграл. И тут перед нами складывается весьма странная картина: Самсут Матосовна Головина, которую обвиняют в убийстве, потеряла в результате внезапной смерти Самвела Тер-Петросяна всё, что имела. Плюс — всё то, что в обозримом будущем могла получить от покойного. Причём, получить даром.

— Да, но насколько я помню, изначально уважаемый Ангелос настаивал на том, что ваша подзащитная могла совершить это преступление, находясь в состоянии аффекта? — резонно остановил Габузова следователь. — А раз так, то в тот момент она едва ли раздумывала о том, что приобретает, а что теряет.

«Ч-черт, как же я забыл? До того как я подключился к этому делу, Ангелос действительно строил линию защиты именно с этих позиций. Самый оптимальный вариант для адвоката, который не собирается рыть землю в поисках доказательств невиновности клиента, — пронеслось в голове Сергея Эдуардовича. — Н-да, по этой линии у меня явный незачет. Ладно, пойдем другим путем»:

— Совершенно с вами согласен. Но всё дело в том, что «аффект» являлся всего лишь одной из первоначальных, рабочих версий защиты. Изучив же все обстоятельства дела, мы с коллегой отныне пришли к окончательному выводу, что наша клиентка вообще не имела отношения к этому убийству.

— А кто же тогда по-вашему имел? — с хорошо уловимой истерический ноткой в голосе поинтересовался Рюпос.

— До этого мы еще дойдем, — невозмутимо ответствовал ему Габузов. — А пока позвольте еще один факт, незаслуженно, на мой взгляд, обойденный вниманием уважаемого следствия. В момент задержания Головина спала в своей постели крепким сном праведника. Спала в доме человека, которого якобы только что убила. Расчетливо, случайно ли — но убила. А после этого вернулась к себе в комнату, спокойно переоделась в ночную рубашку…

— А причем здесь ночная рубашка?! — горячась, снова опередил следователя Рюпос. — И вообще! Всё, о чем вы здесь говорите, на самом деле свидетельствует только об одном: эта русская совсем не глупа и прекрасно понимала, что в такой ситуации ей выгоднее притвориться. Вы же знаете, как умеют притворяться все эти женщины…

Последний пассаж был адресован Харитону, который не без интереса наблюдал за разгорающейся перепалкой.

«Головина не такая!» — едва не вспылил Габузов, но вовремя взял себя в руки и продолжил гнуть свою линию:

— Хорошо, допустим. Но всё же, давайте вернемся к сути, и не будем строить наши обвинения на шатком фундаменте человеческих характеров. Тем более что есть в этом деле еще одна маленькая закавыка. А именно — золотая зажигалочка…

Харитон заглянул в лежащие перед ним бумаги:

— Она была обнаружена…

— Вот именно, неподалеку от места преступления. Но почему? Вот в чем вопрос.

— То есть как, почему? — удивился следователь. — Ясное дело, зажигалка была в руке у женщины и в момент борьбы упала в траву.

— А зачем она была в руке у женщины, которая не курит? Курил, насколько я выяснил, сам Самвел-ага. Но разве такой мужчина будет просить зажигалку у женщины?… Это, во-первых. А во-вторых, я уверен, что зажигалку Головина с собой вообще не носила. А ведь вы об этом ее даже не спросили, почему-то считая наличие зажигалки у женщины делом вполне естественным и обыденным. Между тем она постоянно хранилась в комнате подозреваемой. Функционально зажигалка для Головиной была бесполезной вещью. Не более чем знак памяти.

— Интересно, а вы-то откуда это знаете? — злобно сверкнул на него глазами Рюпос.

— Представьте себе, знаю. Мне рассказала об этом сестра покойного, уважаемая Сато Тер-Петросян… Буквально за пару дней до убийства Самсут перед сном показала ей злополучную зажигалку, и они немного поговорили об этом странном подарке.

— А как вы вообще проникли на виллу? Ваше имя не внесено в составленные для охранников списки.

— Это было несложно. Охране и домочадцам меня любезно рекомендовала ваша кухарка, — мстительно парировал Габузов. — Ну да вернемся к разговору двух женщин. «Зачем он мне подарил такую дорогую вещь, которая к тому же мне не нужна?» — спросила Головина у госпожи Сато. «Не беспокойся, он любит дарить хорошим людям разные дорогие безделушки. Так что оставь ее себе на память. Бог даст, еще раз выйдешь замуж и подаришь ее своему мужу»… После этого, по словам уважаемой Сато, Головина сказала, что «никуда не будет брать ее с собой, чтобы не потерять. Все-таки такая дорогая вещь», и положила зажигалку на свой туалетный столик, прямо перед зеркалом.

— И что же из этого? — пожал плечами следователь.

— Всё ещё не догадываетесь?… Между тем, сестра покойного очень удивилась, увидев зажигалку в траве. Ей это показалось подозрительным. Так же как и мне.

— Но ведь это же ничего еще не доказывает. Они могли…

— …Да, они могли зайти в студио, взять зажигалку и пойти разбираться на северную террасу, — бесстрастно закончил Габузов.

На какое-то время в кабинете воцарилась тягучая пауза. Следователю никак не удавалось придумать правдоподобную версию, а Сергей, наслаждаясь явным триумфом, закурил. Ангелос хмурился, силясь понять, куда собственно клонит его русский помощник. Наконец, схожие проблемы занимали сейчас и Рюпоса. Правда, совсем по другим причинам.

— Надеюсь, что не на одном только этом факте вы намерены строить свою защиту? — произнес, наконец, Харитон.

— Согласен, на одном этом защиты не построишь. Но у нас есть и другие улики, — многозначительно ответил Габузов.

Ставраки удивленно вскинул брови. О том, что «у них», оказывается, есть и другие улики, он слышал впервые.

Сергей же на секунду запнулся: он всё еще не был полностью уверен в том, что именно сейчас и следует выкладывать свой главный козырь. Вернее, «блеф-козырь». Потому как озвучивать его, исходя из былого следственного опыта Габузова, следовало лишь тогда, когда клиент окончательно дошел до нужной кондиции. Как приснопамятный Семен Семеныч Горбунков.

— Это какие ещё улики? — неожиданно возвопил Савва Кристионес, обращаясь к следователю Харитону. — Почему мне… Почему родным покойного до сих пор ничего не сообщили о каких-то там новых уликах?! И что здесь вообще делает этот русский?! И почему мы все должны слушать его бредни?!

«Есть контакт, — удовлетворенно констатировал Сергей Эдуардович, глядя на беснующегося Рюпоса. — Клиент дозрел. Пора окучивать».