— Ну, визитка — это вообще не вопрос. — Мешечко порылся в карманах и протянул девушку карточку. — Держите. Вот только для того, чтобы отчитаться перед своим руководством, мы обязаны оформить официальный отказ. И это должна сделать Людмила Петровна, собственноручно.

Калугина-старшая с немым вопросом обратилась к дочери, и та тихонько кивнула ей в ответ.

— Хорошо, я согласна. — Порывшись в комоде, она достала тетрадку, ручку и села за обеденный стол. — Как писать? На чье имя?

— На имя начальника ГУВД. Вы же непосредственно к нему обращались за помощью? А писать можно в произвольной форме.

Пока потерпевшая, не желающая считать себя таковой, сочиняла текст, доселе молчавшая Прилепина невзначай поинтересовалась у Эллы:

— А вы не разрешите взглянуть на письмо вашего соседа? Маркелова?

— К сожалению, мы его в тот же день порвали и выбросили, — виновато развела руками Элла.

— Тогда, быть может, вы по памяти перескажете нам текст? Хотя бы приблизительно?

— Да там ничего такого особенного и не было. Дескать: «не ждали?», «скоро вернусь», «вы сломали мне жизнь». И прочее подобное бла-бла.

— Он еще требовал приготовить какие-то деньги, — напомнила вдруг Людмила Петровна, но, поймав на себе испепеляющий взгляд дочери, резко умолкла и снова склонилась над листком.

— Какие деньги? — насторожился Мешок.

— Да у Маркелова на деньгах всегда особый пунктик был. Он почему-то искренне считал, что весь мир ему должен.

Ответ Эллочки прозвучал не слишком убедительно, однако Андрей предпочел не акцентировать внимания. Напротив, кивнул понимающе:

— Что ж, это весьма распространенное явление. Признаться, порой мне и самому такие мысли приходят в голову. Ну как, Людмила Петровна, готово?

— Вот. Возьмите.

Мешечко пробежал глазами текст, удовлетворенно кивнул и убрал листок в папку.

— Прекрасно изложено. Кратко и по существу. — Он поднялся и вернул стул на прежнее место. — Ну что ж, в таком разе извините за беспокойство. И разрешите откланяться.

— Это вы извините нас. За беспокойство, — встала следом за ним и Калугина-младшая.

— Но визиточку мою, Элла, все ж таки не потеряйте. Мало ли что.

— Конечно-конечно, — закивала в ответ та и впервые за время их беседы улыбнулась. Причем очень даже очаровательно улыбнулась. Улыбкой обоятельнейшей акулы. — Обещаю, я буду носить ее под самым сердцем.

— Под сердцем детей носят, а не визитки, — направляясь к двери, тихо пробурчала Ольга.

— Что-что? — не расслышала девушка.

— Я говорю: всего хорошего…

— …Ну, и как тебе показалась Элла? — поинтересовался Андрей, когда выйдя из подъезда, они с Ольгой направились к его машине.

— Отвратительно! Классическая Эллочка-людоедочка!

— Не скажи. У той совсем не было мозгов, а у нашей с головой всё в порядке. Даже чересчур.

— Ага, с головой не без идей, с пятым номером грудей, — хмыкнула Прилепина. — Не очень-то она похожа на жертву насилия. Надеюсь, ты не поверил доводам этой странной семейки?

— Ни единого раза. Что-то эти бабы, что старая, что малая, крутят.

— Так мы займемся этой темой?

— Безусловно. Или ты действительно думаешь, что я могу пойти с этой филькиной грамотой к начальнику ГУВД и сказать: простите, Владислав Юрьевич, ваше указание не выполнено, поскольку нас там больше не хочут?

— В таком случае подожди немного в машине. Я хочу переговорить вон с той старушкой. — Ольга взглядом показала на одиноко сидящую на детской площадке бабку.

— А кто это?

— Не узнаешь? Мы натолкнулись на нее в коридоре, с кастрюлей в руках.

— Соседка по коммуналке? Идеальный источник! Молодец, Ольга! Давай, действуй.

Прилепина направилась завязывать знакомство с «идеальным источником», а Мешок сел в машину, достал мобильник и вот уже третий раз в течение часа позвонил в контору:

— Наташа? Не пугайся, это обратно я… Ага, соскучился. Слушай, ты сейчас чем занята?… Отложи, это подождет. Срочно найди Сергеича, пусть он отвезет тебя в архив горсуда… Да, прямо сейчас. Найди там дело четырехлетней давности в отношении некоего Маркелова, осужденного к семи годам за изнасилование несовершеннолетней… Нет, копии обвинительного заключения мне недостаточно, поэтому возьми всё дело… Да… Что? Какой «майбах»?… Ах, да, конечно просил. Сейчас, секундочку. — Андрей порылся в бардачке и достал блокнотик. — Готов, записываю… Как-как? Еще раз имя?… Людвиг Ромуальдович? Ни хрена себе имечко!.. Президент какой корпорации?… Ох ни хрена ж себе!! Однако!.. Всё, спасибо. Жду тебя с архивным делом… Ага, пристально жду…

Мешечко отключил трубку и с мрачным видом уставился на запись в блокнотике…

…Когда в доме нет мужика (один только мужчинка, да и тот в отъезде), заморачиваться после тяжелого рабочего дня с концептуальным ужином совсем не хочется. Так что этим вечером мать с дочерью вполне себе удовлетворились поструганным на скорую руку зеленым салатиком и обжаренными полуфабрикатными котлетами. И вот теперь на маленькой кухоньке соображали на троих. Третьим был бубнящий сводку последних новостей телевизор. Поскольку новости были сродни сводкам с фронтов, звук ему максимально приглушили, дабы не портить аппетита.

— …А что ещё Денис рассказывал?

— Сказал, что, пробыв три дня в Пекине, они переехали в Ченгду и поселились там в четырех звездах.

— Где-где?

— Это столица провинции Сычуань, — объяснила Ольга. — И уже на следующий день поехали в заповедник. Денис, конечно, в полном восторге. Говорит, что сфотографировался с рыжей пандой. Если честно, я и не знала, что такие в природе существуют. Оказывается, они намного шустрее обычных панд и питаются не бамбуком, а яблоками.

— Надо же! — всплеснула руками Ирина Владимировна.

— В общем — у них всё хорошо, — грустно подвела итог утреннего телефонного общения с сыном Ольга.

— А ты, мать, чем вздыхать, сходила бы куда-нибудь да развеялась! Вон, все прошлые выходные дома просидела, вместо того чтобы пользоваться моментом. Начнутся у Дениса школа да уроки, некогда будет собой заниматься.

— «Мать — вздыхать». Хорошая рифма…

— Рифма-то хорошая. Вот только ты у меня — совсем плохая. — Ирина Владимировна отставила тарелку, подсела к дочери, спросила тревожно: — Ольга, скажи мне, только как на духу! У тебя хоть какой-то, хотя бы завалящий, мужик есть сейчас?

— Думаешь, на меня теперь только завалящие клюют? — улыбнулась та.

— Ты давай того, не увиливай. От ответа.

— Есть. Мужик.

— Надеюсь, не мент? — учуяла интригу мать.

— И не надейся.

— О, господи! Ольга, я тебе тысячу раз говорила: заведи ты уже себе нормального любовника, раз с замужеством не получается. Но! Нор-маль-но-го!

— Спасибо за ужин, мамочка. Всё было безумно вкусно. Я пошла.

Прилепина встала из-за стола и вышла в коридор. Ирина Владимировна тревожно выглянула и увидела, что дочь переобувается из домашних шлепанцев в уличные туфли.

— Куда пошла-то?

— Любовника заводить.

Ольга подхватила сумочку и, ничего более не объясняя, хлопнула дверью.

«Чума, а не девка! И в кого только такая уродилась?» — расстроенно подумала Ирина Владимировна, принимаясь за мытьё посуды: с телевизором или без него, но аппетит всё равно пропал…

…Прилепина бесцельно брела по своему району недавних новостроек, наблюдая за тем как вдали, плавно и грациозно, садится красное солнце — аккурат в Финский залив. Разговор с матерью, неприятно саданув, задел за живое. Порывшись в сумочке, Ольга достала мобильный телефон, нашла в книге вызовов запись «Андрей» и, помедлив немного, всё-таки решилась — нажала зеленую трубочку. Но в ответ вместо голоса Мешка всего лишь прослушала информацию о том, что «абонент временно недоступен». В какой-то мере это было даже символично.

Санкт-Петербург,

19 августа 2009 года,

среда, 09:22 мск